Шрифт:
Назойливый тонкий лучик солнца все-таки нашел лазейку в тщательно задернутых плотных шторах и теперь нещадно резал правый глаз. Именно правый, я точно знаю, потому что почти проснулся. Просыпаться окончательно я не хотел, поэтому скорчив недовольную мину и громко крякнув, перевернулся на другой бок, где этот маленький солнечный наглец меня точно не достанет. Сон уже укутывал меня снова, когда в мою крошечную комнату вошла Ани.
– Подъем!
– громко сказала она и раздвинула шторы.
Комната тут же наполнилась ярким солнечным
– Вставай, тебя ждут во дворце.
– Какого дьявола морского?
– пробормотал я.
Язык едва ворочался во рту. Кое-как я все же приподнялся и сел на кровати. Голова гудела и кружилась после вчерашнего, так сказать, удачно проведенного вечера. В какой-то момент мне даже подумалось что она, в смысле голова, вовсе и не моя. Для верности я даже пощупал ее обеими руками и пришел к выводу, что все-таки моя, но не мешало бы проверить, глянувшись в зеркало. Только для этого придется идти в уборную, умываться, приводить себя в порядок, окончательно просыпаться, одним словом.
– Надо же, в такую рань, - поднапрягшись, выговорил я и с надеждой посмотрел на подушку, так заманчиво и призывно лежащую в изголовье кровати, но голос Ани, раздавшийся из кухни, развеял все мои надежды.
– Срочно, между прочим, - крикнула она и ее голос как кувалдой сотряс мою голову.
Примерно через четверть часа я привел себя в относительно приемлемый вид, вышел на кухню и вновь обратился к Ани:
– Скажи, какого дьявола морского им понадобилось в такую рань?
– Уже почти полдень. Садись за стол.
Девушка стояла у стола в простеньком тонком платье, подчеркивающем ее точенную фигурку. Она была красива, бессовестно красива, и ей не нужны были дорогие наряды и украшения, чтоб эту красоту подчеркнуть. Да и откуда, по правде говоря, у рабыни могут взяться дорогие наряды и украшения? Да-да, у рабыни. Так уж вышло, что я стал рабовладельцем, не совсем по своей вине, но ничего не попишешь - закон у нас в государстве строгий и преступать его никому не советую. Из-за него, закона, в смысле, я и не могу ее освободить. Пока. А по правде сказать, я противник рабства как такового.
– Мне не хочется есть, - сказал я.
– Еще бы, на рогах ночью приполз.
Я стыдливо потупился и сделал попытку улизнуть, но тут же был остановлен грозным окликом:
– Куда собрался? Быстро за стол.
Я расстарался и состроил такую жалостливую рожу, что можно было к лику святых приписывать. Я давно научился, и иногда это работало, но не в этот раз. Правда тон Ани сменила на более мягкий.
– Понимаю, что не хочется, но надо, - сказала она и поставила на стол чашку дышащего ароматом черного кофе и тарелку, на которой лежал одинокий бутерброд с сыром.
– Тебя ведь на работу вызывают, а что ты с больной головой, да еще и голодный соображать будешь?
– Не голодный я, - попытался возразить я, но все было бесполезно.
– Пока не съешь, я тебя не выпущу, - безапелляционно заявила моя рабыня.
Ну что поделать, такие уж у нас отношения. Она обо мне заботится совсем как жена. Правда иногда я думаю, что если б она была моей женой, она б меня
Обреченно вздохнув, я занял свое место за столом и с трудом проглотил завтрак.
– Все?
– спросил я, допивая свой кофе.
– Теперь я свободен?
Девушка улыбнулась и изобразила задумчивость.
– Даже не знаю, - сказала она наконец.
– Может тебе еще кашки молочной сварить?
Я фыркнул и встал. Конечно, я мог фырчать сколько угодно, она все равно знала, что я на нее не сержусь и была абсолютно права. На нее просто невозможно обидеться.
– Пока, - сказал я, чмокнул ее в щеку, получил за это оплеуху и выскочил на улицу.
Жара стояла ничуть не меньше вчерашней, и это уже который день. Я быстро пошел по узенькой улочке не глядя по сторонам. Я столько раз проходил здесь, что, наверное, даже с закрытыми глазами нашел бы любую ямку на дороге, любую трещину на стене или одинокий гвоздь, вколоченный в раму окна или в дверь. До дворца короля и Старшего Землеведа всей Аясии было не так уж и далеко, ведь я живу почти в центре столицы, но в такую жару, да без опохмелки и эти несколько кварталов казались не слабым испытанием.
Через несколько минут я вышел на Дворцовую площадь, на южной стороне которой и возвышался дворец нашего правителя. Я привычно окинул площадь взглядом и привычно же подумал, что столько земли зря пропадает. Так думал не только я один, но распространяться на эту тему вслух не стоит, дабы не оказаться в дворцовых подвалах. Оказаться там легко, а вот обратно...
Проворно взбежав по ступеням дворца я прошел мимо двух гвардейцев с длинными мечами, стоящих у двери. Меня они пропустили без вопросов - я во дворце частый гость. Как никак здесь мое начальство обитает, в смысле работает. Иногда. Да и мое официальное рабочее место тоже во дворце.
Переступив порог, я оказался в большом полутемном зале со стенами, выкрашенными в светло оливковый цвет. В дальнем конце зала я увидел силуэт человека и сразу узнал в нем своего босса. Среднего роста, средней комплекции, блеклые, выгоревшие на солнце волосы с проплешиной на макушке, такие же блеклые, но с какой-то едва уловимой хитринкой глаза на, казалось бы, безразличном ко всему лице - вот его приблизительный портрет.
– Здравствуй, Алекс, - сказал он, тоже узнав меня.
– Приветствую вас, командор Анрияк, - рявкнул я и эхо понеслось по огромному мрачноватому залу.
– Не паясничай - он хлопнул меня по плечу и добавил.
– Иди за мной. Молча.
Молча, так молча. Мы не гордые. Не в том, конечно, смысле, что нет ни стыда, ни совести, ни гордости. Вовсе нет. Все это имеется, и в изобилии. Просто начальство свое я люблю и уважаю.
Командор направился в левое крыло здания, где у него имелся свой рабочий кабинет. А как же иначе, он ведь не последний человек в королевстве. Как никак член королевского совета Пятнадцати. Кроме того, рядом с кабинетом имелся еще и архив, а так же небольшое, относительно (это смотря с чем сравнивать), помещение библиотеки. Правда это последнее расположилось в подвале. Я же числюсь при дворе одним из множества архивариусов, но в моем ведении лишь вышеперечисленные объекты. Признаюсь по секрету, это не основная моя работа. Но не буду забегать вперед.