Как стать злодеем в Габене
Шрифт:
Над дверью паба поскрипывала вывеска: пес с головой ворона.
Полли бросила быстрый взгляд на окна третьего этажа. На миг ей показалось, будто от одного из них отпрянула темная фигура. «Нет, – поспешила она себя успокоить. – Это не он. Его там нет…»
У порога паба, в скоплении ржавых труб, сидели трое бродяг, похожие на груды лоскутного тряпья. Шляпы-двууголки были покрыты снегом, рваные шарфы почти полностью скрывали угловатые раскрасневшиеся лица. Один из бродяг простуженно гавкнул, и Полли, вздрогнув от неожиданности, различила торчащий из-под двууголки черный нос,
– Миленькая мисс, – проскрипел бродяга, сидевший ближе всего, – угости старого солдата глоточком «Флирта».
Подключился второй, с черным провалом на месте левого глаза:
– Загляни в свое сердечко, миленькая! Согрей старика – глаз на войне потерял, но даже оставшимся вижу, какая ты красотка. Восьмую долю пинты, сжалься…
Полли знала, что дело тут ни в какой не войне. Она притворилась, будто не услышала, прошла мимо и толкнула дверь. Ее тут же обдали вырвавшаяся из «Ворона и Пса» туча папиретного дыма и жар от котлов. А вслед раздалось:
– Не такая уж ты и красивая…
Полли не ответила и уже шагнула было в дымную тучу, как один из бродяг добавил:
– Жаль, Железная Пасть тебя не загрыз…
Полли вздрогнула и обернулась.
– Что вы сказали? – разъяренно спросила она.
– Ничего никто не говорил. – Одноглазый повернулся к соседу. – Ты что-то говорил?
– С утра и словечка не вымолвил, – отозвался тот.
Одноглазый повернулся к псу:
– А ты?
Пес, будто все понял, и качнул головой.
– А что, тебе что-то послышалось, курносая?
Полли стиснула зубы. Она не была курносой! Ну, может, чуточку.
Эти злыдни вывели ее из себя. Полли захотелось как следует взгреть их всех, не исключая пса, но она тут же напомнила себе, что жизнь их и так уже неплохо взгрела.
Горделиво вскинув голову, она вошла в паб. И тут же забыла о вредных бродягах.
Слева от входа, прислонившись к обитой темно-коричневым металлом и за много лет пропитавшейся табаком стене, стоял древнего вида паровой автоматон-шарманщик. Громоздкая круглая голова автоматона с выгравированными усами, грубо скованным треугольником носа и глазами-фонарями со скрипом покачивалась. Механическая рука раз за разом проворачивала гнутую ручку висевшей на бронзовом брюхе шарманки, из недр которой вырывалась мелодия полузабытого военного марша.
Полли закашлялась от дыма, что выплевывался из трубы на голове автоматона, и поспешно двинулась вглубь общего зала.
Со всех сторон что-то лязгало и скрежетало, словно это был не паб, а фабричный цех. Вдоль стен рядами проходили трубы, с потолка свисали чадящие лампы, разливая кругом рыже-багряный свет, отчего можно было подумать, что в «Вороне и Псе» бушует пожар. Пахло углем, жареным мясом, прокисшим элем и порохом.
За липкими от пролитого и не просыхающего пойла столами сидели, опустошая большие кружки и обгладывая кости жареных голубей, личности, одним своим видом навевающие мысли о падении и разложении.
Завсегдатаи, большинство из которых было одето в тертую и засаленную
Однажды Полли лично видела, как у проигравшего отбирали его ставку.
Мисс Трикк прошла к тяжелой дубовой стойке, всю стену за которой занимали этажи полок с разномастными бутылками. По центру висел большой фонарь, заливший всю стену тошнотворным зеленым светом, а под ним разместились две скрещенные сабли и полковой стяг с вороном.
Из самой стойки вырастала и поднималась под потолок сложная батарея из бурых труб. Хозяин заведения, которого на улице Гримо и в паре ближайших кварталов все звали не иначе, как полковником Криглихом, был здесь же – накручивал тяжелый скрипучий вентиль.
Из дюжины раструбов в латунные кружки, сделанные из артиллерийских снарядов, с шипением лилась пенная и исходящая паром жижа.
Полковник Криглих отпустил вентиль и толкнул рычаг – наполненные кружки поползли по тонким проложенным в стойке рельсам к сгорбившимся на высоких стульях посетителям.
Хозяин заведения был под стать тем, кого обслуживал: всем своим видом он, облаченный в черный мундир, с саблей на боку, походил на ветерана, должно быть, пары десятков войн. На голове у него восседала двууголка с длинным алым пером.
К Полли повернулось лицо, скрытое под смоляной маской-вороном, черный парик, состоящий из двух рядов подвитых буклей, чуть качнулся.
Полли передернуло. Весь вид этого господина напомнил ей того, о ком она изо всех сил старалась не думать – кукольника из переулка Фейр, с которым она столкнулась, расследуя дело твари, прикидывавшейся уличным фонарем.
– Что будете, мэм? – раздалось хриплое из-под маски.
– Я… эм-м-м… у вас есть еловый грог?
Полковник какое-то время молчал, и Полли показалось, что своим вопросом она как-то его оскорбила.
Наконец, он ответил:
– Это допустимо. Какой калибр?
– Что, простите?
Клюв маски склонился к ряду стоявших перед полковником разномастных кружек.
– Самый маленький.
– Двухдюймовка, значит.
Полли кивнула. Хозяин паба схватил кружку и вставил ее в камору своего разливного устройства, крутанул вентиль и потянул на себя рычаг.
Наполнив кружку, он передал ее Полли. Грог бурлил и все еще продолжал кипеть. Над ним поднималось зеленое облачко, а запах… что ж, вне всякого сомнения, напиток был сварен из еловой хвои.
– Два фунта, – скрипнул полковник, и Полли заплатила.
После чего взяла кружку и направилась с ней к деревянной лестнице, ведущей на галерею, что приплюснутым носом нависала над стойкой – мисс Трикк показалось, что это наилучшее место в пабе для наблюдения за входом.
Старательно игнорируя вульгарное хмыканье уже изрядно набравшегося типа в углу галереи, Полли села за пустующий столик у резного ограждения.