Как тебе такое, Iron Mask?
Шрифт:
Ну а что?..
И – главное – поставить метку в геолокации! Алекс отчего-то не сомневался, что эта «конспиративная квартира» может растаять к утру как дым. Тоже, как в каком-то попсовом кино.
Юрий явно нервничал. Возможно, он знал, что сюда кто-нибудь сейчас приедет и они не успеют.
Ладно. Shit happens.
Надо доверять своему спасителю.
THEO: fuck вот ты написал тут целую войну и мир пока я дрочил в душе шутка lol
Алекс выскочил
– Идемте пешком, – скомандовал Юрий.
Они быстро спускались по лестницам, у Алекса стучало в ушах, оттого что все это оказывается правдой. Неизвестно, что именно.
– Ваше величество, пойдемте в подвал фотографироваться? – пробовал похохмить он.
– Что?
ALEX: omg да тут не с кем пошутить на тему русских царей
THEO: что за хрень у тебя там опять происходит?
На нулевом этаже Юрий попросил Алекса задержаться, потом вернулся и махнул рукой. На посту охраны сидел человек, но почему-то и бровью не повел. Видимо, в операцию по спасению Алекса было вовлечено много людей, и это все больше походило на какой-то план. Заговор спецслужб. Прогрессивной части спецслужб.
Увидев, к чему катится и что консервативного [Mr. P.]а сменяет еще более консервативный «коллективный [Mr. P.]» (vive la Times!), они приводят к власти молодого, европейски образованного принца.
Что-то подобное было с Александром I, когда убили его отца, и овдовевшая императрица, заговариваясь над трупом, вспомнила, что коронована тоже, и собралась было принимать власть, но кто-то на нее рявкнул: «Россия устала от старой немки, России нужен молодой русский царь!»
Домашняя заготовочка для Тео.
И кто ж тогда, получается, старая немка?..
– А куда мы идем?
И – черт. В куртке было холодновато. Outfit так себе, на голову падал не совсем снег и не совсем дождь – рассмотреть можно было только под фонарем, но слишком задирать голову Алекс боялся, потому что не хватало еще влезть в лужу и промочить единственную обувь.
Сейчас. Утром-то купит. Если отпустят.
– К моей машине.
Если все это действительно заговор, то вполне логично, что машину Юрий запарковал далеко за пределами двора: она стояла на обочине – какой-то побитый жизнью BMW-купе, выбор стритрейсера или сутенера. Алекс жадно вдыхал воздух воли, озираясь на мокрой оранжевой улице, на которой теперь даже подметалок не было.
Тронулись наконец – да неужели?
Сзади подъехало Яндекс. Такси и заблокировало «бэху». Так. Началось. Алекс напрягся. Или сразу кончилось. Может, как раз и не стоило пристегиваться. Такси мигнуло фарами. Юрий вопросительно смотрел в зеркало, потом матюгнулся одними губами, как-то выкрутился, вырулил, и они поехали.
Алекс смотрел в зеркало. Такси, кажется, тронулось за ними, а может, и нет.
– Поднажмем?
– А ты
Гнали они недолго и буквально через пять минут забились в какой-то переулок, и Юрий пригибался, чтобы разглядеть медленно ползущие в свете фар знаки платной парковки.
– Уже приехали? – не понял Алекс.
– Да. Идите за мной, – ответил Юрий, вернувшись и к «вы», и к командному тону, без которого немыслим заговор.
И они пошли – мимо расслабленной компании, мимо контейнера для строительных отходов, – фасад был затянут сеткой и закрыт лесами, пришлось пригибаться, куда-то постоянно протискиваться. Алекс ожидал чего-то большего. Гонки по ночным проспектам, 200 km/h in the Wrong Lane [7] . И вот этот дисциплинированный приезд в центр же, тон Юрия – разочаровал, что ли?.. Алекс понял, почувствовал, что это не импровизация, и не безумие, и не революция, а вот какая-то почти бюрократическая упертость в инструкции.
7
200 км/ч по встречной (англ.).
Он понял, что его ведут на встречу с отцом, и сразу стало скучно.
В подворотнях кто-то ссал, кто-то то ли пил, то ли целовался, то ли всё сразу – даже удивительно: жилье за многие миллионы, самая мякотка, русский модерн – и ни лампочки во дворах, открытость полнейшему маргинальному разгулу.
Они вышли к какому-то бару, не бару, вывеска скромно светилась, но ничего не сообщала; у входа курили несколько человек, а сразу за дверью лестница круто спускалась, подсвеченная понизу, как на корабле.
– Что это? Штаб восстания? – саркастически осведомился Алекс.
Охранник спускался первым, что могло значить, что это не ловушка хотя бы.
Да он уж понял, что не ловушка (почти уже «увы»), просто отец не рискует светиться на служебных квартирах, под камерами, под жучками, в мире, где все друг друга слушают – как в National Geographic все друг друга жрут.
Однако же место выбрано экзотическое. Снаружи притон, но внутри даже почти прилично – по виду нескольких респектабельных господ, попавшихся навстречу. Внизу ждал и вполне нормальный гардероб, и Алекс чувствовал себя глупо, перекладывая паспорт из куртки в задний карман джинсов.
Они прошли зону возле бара, порядком подзабитую. Столики, невнятная толкотня у темного аппендикса подвала, кажется, туалетов; помещение то и дело сворачивало, уровни то и дело прыгали – ступенька вниз, ступенька вверх.
Все прояснилось, когда Алекс увидел в конце пути сине-подсвеченных, как в аквариуме, актрис травести. Двухметровый красавец с внешностью манекена, испорченной макияжем и париком, ужасным голосом выводил: «Хочешь сладких апельсинов?»
Алекса пробило на ха-ха.
– Это что, гей-клуб?