Как три мушкет?ра
Шрифт:
– Аай-ла! ...Прощай! Мы расстаемся навсегда под белым небом января.
Прощай! И ничего не обещай,
И ничего не говори,
а чтоб понять мою печаль,
в ночное небо посмотри...
– О чем-то задумались, мореплаватель? – лукаво глянула на него Алина.
– О том, какие здесь девушки красивые, – сказал Мазур.
И завязался обычный в таких случаях разговор – обо всем и ни о чем, порой с балансированием на грани, намеками, на которые девушки
...С тобой забыть не в силах мы в холодных звездах небосвод...
И когда в конце концов музыка оборвалась, на танцплощадке зажужжал возмущенный ропот – как обычно, ни к чему не приведший. Некий неуловимый момент – и все очарование праздника, пусть самого рядового, пропадает.
– Я тебя провожу? – спросил Мазур, неохотно выпуская ее из объятий. – Если, конечно, дома никто ревнивый не ждет...
– Да нет, кому там ждать... – грустно улыбнулась Алина. – Только я далеко живу, через полгорода придется идти...
– На другой конец света ходили, – сказал Мазур, взяв ее под руку. – Что нам полгорода...
Они медленно пошли по широкой аллее, держа нужный ритм в толпе столь же неторопливо расходившихся компаний и парочек. Гораздо быстрее шли невезучие одиночки. Парк был как парк – на скамейках расположились компании с гитарами, порой не особенно и искусно прятавшие бутылки. В местах поглуше, издали слышно было, продолжались разборки, и в ту сторону озабоченно рысила троица дружинников.
– А потом вы куда? – спросила Алина. – Когда отпуск кончится?
– Кто ж его знает, – сказал Мазур. – Куда пошлют. Может – к папуасам, а может – к пингвинам. Никогда заранее неизвестно.
– Интересная у тебя работа, – сказала она не без сожаления. – А тут сидишь, книжки выдаешь и будешь выдавать до пенсии...
– Один минус, – сказал Мазур, – личной жизни здорово мешает. Сама подумай: когда болтаешься черт знает где несколько месяцев, какая тут личная жизнь?
Алина подняла к нему лицо. В глазах у нее прыгали чертики:
– А я читала, что в разных экзотических портах есть эти... ну, которые портовые...
– Лапочка, – сказал Мазур проникновенно. – Ты ж комсомолка? Ну вот, понимать должна. За этих портовых с нас семь шкур спустят и на берегу на мертвый якорь посадят...
– И никогда не тянуло?
– Ну, как тебе сказать...
– А они страшные, или красивые есть?
Мазур подумал, что самое время взять ее за руку – тем более что они уже вышли из парка и шли по темноватой улице, застроенной частными ломиками. Руку она не отняла. Пальчики были теплые и сильные, с одним-единственным перстеньком на мизинце.
– Всякие попадаются, – сказал он,
– Интересно же, – сказала Алина. – Сидишь перед кучей полок с книгами про разные экзотические страны и понимаешь, что сама туда никогда не попадешь... А пираты там бывают? Я читала, что бывают...
– Попадаются, – сказал Мазур. – Только без всякой старинной романтики.
– Ты их видел?
– Не доводилось, к счастью, – лихо соврал он.
Через несколько шагов они оказались в полосе темноты – уличные фонари не горели, а меж ломиками был просвет. По всем канонам окружающая обстановка требовала определенных действий, и Мазур, повернув ее к себе, поцеловал. Она ответила, ничуть не жеманясь, поцелуй затянулся надолго, и после этого по тем канонам можно было идти уже в обнимку. Как любой мужик на его месте, Мазур испытал азартное ощущение – а чем все кончится? Пока, во всяком случае, все продолжалось долгими поцелуями, а в темных местечках – легоньким распусканием рук, не встречавших особого сопротивления. Словом, шла старая, как мир, игра, когда оба уже знают, чем этот теплый вечер кончится, но неписаные правила соблюдать должны.
Временами им попадались местные компании с поддавшими парнями, повизгивающими девчонками, гитарным перебором или хрипом магнитофонов, иногда к Мазуру со спутницей приглядывались, но не привязались ни разу.
– Спокойный у вас все же городок, – сказал Мазур. – Никто не цепляется...
– А ты что, подраться любишь?
– Да не так чтобы особенно, – сказал Мазур. – При необходимости – тут уж да, конечно...
Они как раз проходили под фонарем, и Мазур увидел, как она по-кошачьи прищурилась:
– А если бы я жила в самом хулиганистом районе? Где каждого чужого моментально лупить начинают? Пошел бы провожать?
– Да я бы за тобой куда угодно пошел, – браво сказал Мазур.
Она звонко рассмеялась:
– Шучу... Район как район, ничего особо хулиганистого. Когда я еще училище заканчивала, был у нас страшный хулиган, Витька Дракон, только он, когда отслужил в морской пехоте, таким положительным вернулся и даже в милицию устроился.
«А ты думала, – не без гордости за родной флот подумал Мазур, – морская пехота и не из таких Драконов людей делала...»
Они, временами останавливаясь и целуясь уже всерьез, медленно поднимались все выше, к нескольким кирпичным пятиэтажкам, за которыми уже виднелись только невысокие лысоватые горки. На вершине одной из них торчала старомодная телебашня с несколькими красными фонарями на самой верхотуре.
– Вот тут я и живу, – сказала Алина с непонятной интонацией, остановившись у одного из подъездов. – Все нормально, только до моря далековато – ну да у нас местные как раз меньше всего купаются, закон природы такой...