Как убить чудовище
Шрифт:
Пол.
Он запрыгнул на стол и принюхался.
— Чарли, прекрати! — скомандовал папа. — Кыш!
Чарли соскочил со стола. Затем он остановился перед нами и вздернул верхнюю губу.
Он зарычал.
Низкое, угрожающее рычание переросло в громкий лай.
Злобный лай.
— Ради Бога, что с ним такое? — нахмурилась бабушка.
— Не знаю, — ответил папа. — Он никогда раньше так себя не вел.
— В чем дело, Чарли? — спросила я. Отодвинула стул и поспешила к нему.
Чарли
Залаял.
Снова принюхался.
Меня охватил вдруг холодный страх.
— В чем дело, мальчик? Что ты почуял?
5
Я схватила Чарли за ошейник. Погладила его. Попыталась успокоить. Но он вырвался у меня из рук.
И еще громче загавкал.
Я снова ухватила его за ошейник и потянула к себе. Его когти царапали пол.
Чем настойчивее я тянула его за ошейник, тем сильнее Чарли сопротивлялся. Он яростно замотал головой из стороны в сторону. И опять зарычал.
— Спокойно, мальчик, — тихо приговаривала я. — Споко-о-ойно…
Ничего не помогало.
Наконец, Кларк помог мне оттащить Чарли в гостиную, где тот, мало-помалу, начал успокаиваться.
— Как ты думаешь, что с ним такое? — спросил Кларк, когда мы вместе поглаживали пса по голове.
— Понятия не имею. — Я пристально посмотрела на Чарли. Теперь он наворачивал круги по гостиной. Потом садился. Потом снова круги наворачивал. И так без конца.
— Ничего не понимаю. Он никогда так себя не вел. Никогда.
Мы с Кларком решили посидеть с Чарли, пока мама с папой не поедят. Есть нам больше не хотелось.
— Как там ваша собака? — Дедушка вошел в гостиную и присел рядом с нами. Морщинистыми пальцами он пригладил редеющие седые волосы.
— Спокойнее, — ответил Кларк, поправляя очки.
— Спеть для нее? — взревел дедушка. — Еще чего! По-твоему, это поможет?!
После ужина мама, папа, бабушка и дедушка говорили и говорили — обо всем, что произошло со времени последнего их визита. То есть, за восемь лет.
Мы же с Кларком маялись скукой. Отчаянно маялись.
— Можно мы, э-э, посмотрим телик? — спросил наконец Кларк.
— Ой, прости, дорогой, — виновато сказала бабушка. — Телевизора-то у нас нету.
Кларк свирепо воззрился на меня — будто это была моя вина.
— Почему бы тебе не позвонить Арнольду? — предложила я. Арнольд — первейший зануда во всей округе. И лучший друг Кларка. — Напомни, чтобы он взял для тебя новый комикс.
— Ладно, — буркнул Кларк. — Э-э, где здесь телефон?
— В городе, — слабо улыбнулась бабушка. — Мы мало кого знаем… из ныне живущих. Нет резону за телефон платить. Мистер Доннер… он из универмага… принимает для нас сообщения.
— Впрочем, я не видел Доннера
Телевизора нет.
Телефона нет.
Машины нет.
И посреди болот.
Тут уж настал мой черед воззриться свирепо — на маму и папу.
Я состроила самую негодующую мину. Я была уверена, что уж теперь-то они возьмут нас с собою в Атланту. Абсолютно уверена.
Папа посмотрел на маму. Открыл рот, чтобы что-то сказать. Потом повернулся ко мне. И виновато пожал плечами.
— Кажись, пора на боковую! — взглянул на часы дедушка. — Вам обоим завтра вставать спозаранку, — сказал он маме и папе.
— Завтра вы так славно проведете день! — заверила бабушка нас с Кларком.
— Да, верно, — согласился дедушка. — Для исследований этот большой старый дом — самое то, что надо. У вас будет настоящее приключение!
— А я спеку свой знаменитый пирог с ревенем! — воскликнула бабушка. — Вы, деточки, мне поможете. Вам понравится. Он такой сладкий — язык проглотишь!
Я услышала, как Кларк шумно сглотнул.
Я застонала — причем громко.
Мама с папой не обратили на нас внимания. Они пожелали всем спокойной ночи. И откланялись. Завтра им предстояло уехать ни свет ни заря. Возможно, даже раньше, чем мы встанем.
Мы последовали за бабушкой вверх по темной, скрипучей старой лестнице, а потом вниз по длинному, извилистому коридору к нашей комнате на втором этаже.
Комната Кларка находилась рядом с моей. Мне не представилось возможности посмотреть, как она выглядит. Как только Кларк вошел, бабушка тут же препроводила меня в мою комнату.
Мою комнату. Мою унылую комнату.
Я поставила чемодан возле кровати и огляделась. Комната была размером со спортзал! И при этом — ни одного окна.
Единственный свет давала тусклая желтая лампочка в небольшом ночнике возле кровати.
Пол устилал ручной работы ковер. Истершийся, в пятнах, узор его выцвел от времени.
У стены напротив кровати стоял покосившийся старый комод. Он кренился на один бок. Ящики торчали наружу.
Кровать. Ночник. Комод.
Вот и вся обстановка этой огромной комнаты без окон.
Даже стены были голые. Ни одного изображения не было на их унылой поверхности, выкрашенной серой краской.
Я села на кровать. Привалилась к прутьям железного изголовья.
Пробежалась пальцами по одеялу. Колючая шерсть. Колючая шерсть, пропахшая нафталином.
— Ни за что не укроюсь этим одеялом, — произнесла я вслух. — Ни за что на свете. — Но я знала, что придется. В комнате было довольно промозгло, и я уже начала дрожать.
Я поспешно переоделась в пижаму и натянула на себя вонючее одеяло.