Как убить рок-звезду
Шрифт:
– Он же был ударником, – сказала она наконец. – Ты ведь сама знаешь, что поющий ударник – это катастрофа.
Это правда. Конечно, если забыть «Romantics», Дона Хенли и Фила Коллинза. А еще такие песни, как «Yellow Submarine» и «Love Stinks». Ударникам хватает работы за установкой. Их обычно даже трудно разглядеть. А у поклонников должен быть визуальный контакт с певцом – так получается гораздо сексуальнее. Но я-то говорила не об этом.
– Все сделаю для парня, который напишет мне песню. Как Бет, или Розанне,
– Высоко берешь, – сказала Вера.
Всю неделю я уходила с работы не раньше восьми часов, но после разговора с Верой у меня испортилось настроение, и перспектива провести остаток вечера в пустой квартире наедине со своими мыслями меня пугал.
Я пораньше улизнула с работы, пошла домой и начала переодеваться, когда услышала, как по лестнице грохочет Пол. Через секунду он стоял в дверях моей комнаты. И ухмылялся.
– Ты дома. Наконец-то.
– Я дома? Забавно, учитывая, что ты не спал в своей кровати уже несколько дней.
– Ах, Элиза. Милая Элиза. А ведь я тебе нравлюсь, разве нет?
Наверное, я слаба, когда дело касается музыкантов. А может, я вообще слаба. Но бесполезно отрицать, что я была очарована этим самоуверенным придурком. А поскольку уже давно никем не очаровывалась, ситуация становилась угрожающей.
Пол выглядел как-то странно. И я не сразу поняла почему: он был с ног до головы одет из «Гэп».
– Знаю-знаю, – сказал он. – Сейчас переоденусь и пойдем.
Он опять появился через несколько минут, сияя, как солнце, в брюках от своего зеленого костюма и в желтой майке с надписью «Мой лимузин работает на джазе».
– Мы сегодня в одном цвете. – Он указал на свою футболку, а потом на мою грудь.
– Не поняла.
– Лифчик, – пояснил он. – Просвечивает. Желтый.
Я назвала его уродом, и он довольно засмеялся, как будто этого и добивался.
– Ты любишь азартные игры? – спросил он, открывая и закрывая все кухонные шкафчики и ящики.
– А что?
– Ничего. Можешь просто ответить?
– Я вообще-то никогда…
– Есть! – Он торжествующе помахал в воздухе пятидолларовой бумажкой, найденной под кучей старых ручек, резинок и пластмассовых приборов.
Он начал торопить меня, как только мы вышли на улицу.
– Давай не тормози и двигай ногами. Мы пропустим первую игру.
– Может, поедем на метро?
– Метро? – Это прозвучало, как будто я пригласила его прогуляться по аду. – Я не поеду ни на чем, что движется под землей. Я проведу там вполне достаточно времени, когда помру.
Обнаружив его слабость, хотя и высказанную с некоторой надменностью, я почему-то опять захотела дотронуться до его груди. До этого у меня никогда и ни с кем не возникало подобного желания, но в Поле было столько энергии и жизни, что
– Ну, ты точно педик.
Он засмеялся.
– Предупреждаю: если ты еще раз подвергнешь сомнению мою гетеросексуальность, мне придется привести неопровержимые доказательства прямо посреди улицы.
Я прикусила язык, потому что мне немедленно захотелось проверить, как это будет.
Шесть месяцев – это большой срок.
На улице было очень жарко.
– Ага, – сказал Пол. – Теперь я знаю, как можно тебя заткнуть.
В молчании мы прошли почти полгорода и наконец остановились у невыразительного здания с зеленой вывеской «Центр для престарелых имени Святого Патрика».
– Ты же сказал, что мы идем играть.
– Так и есть.
– Но это богадельня.
– А что, престарелые не могут играть?
– Надеюсь, у них есть кондиционер.
Пол за локоть провел меня через дверь, потом по длинному холлу в большой унылый зал с низким потолком, коричневым тусклым линолеумом на полу и – слава богу! – кондиционером. Здесь пахло мочой и пюре из картофельного порошка.
Мясистая немолодая женщина по имени Мэри-Лу приветствовала Пола, назвав его при этом Вилли. Она сказала, чтобы он садился за пятый стол.
– Патти про тебя уже спрашивала. Она говорит, что никогда не выигрывает, если тебя нет. Патти у нас самая азартная, – пояснила она уже для меня. – И она влюблена в Вилли.
Это, похоже, какая-то эпидемия, думала я, подходя вслед за Полом к другому столу, за которым сидела еще одна толстушка с коробкой табличек «Привет, меня зовут…».
Пол взял черный фломастер, большими жирными буквами написал на табличке «ВИЛЛИ» и приколол ее себе на грудь.
– Что это с твоим именем?
– Моя кличка, – ответил он шепотом. – Не выдавай меня. Мне надо заботиться о своей репутации. Они считают меня воспитателем детского сада.
Я засмеялась.
– Понятно. Ты как раз очень похож.
Он заполнил еще одну табличку и прикрепил ее прямо над моим сердцем, с демонстративной осторожностью стараясь избегать физического контакта. Он проделывал это, глядя мне прямо в глаза, и я почувствовала горячий прилив крови в низу живота.
– Что? – ухмыльнулся он.
– Ничего.
В комнате было несколько столов и по десятку игроков за каждым. Мы уселись за пятый стол. Нашей соседкой была хрупкая женщина с белыми волосами и вампирской улыбкой. Морщины на ее лице напоминали схему автобусных маршрутов Манхэттена.
– Роджер, подвинься. Вилли любит сидеть рядом со мной, – сказала она.
Беззубый Роджер, который казался древнее динозавров, безропотно уступил свой стул.
– Вот моя любимая девочка. – Пол потрепал Патти по щеке.