Как убивали «Спартак»
Шрифт:
— Вы продолжаете считать себя спартаковцем?
— Да. Невозможно забыть, как с нами, дублерами, садился в автобус основатель клуба Николай Петрович Старостин, которому было уже далеко за 90, и трясся по ухабам 70 километров. Как на одной из торжественных церемоний меня обнял и расцеловал еще один великий спартаковец — Николай Николаевич Озеров. Как на другой церемонии мне вручал премию верный поклонник «Спартака» Армен Джигарханян. Я робел, хотел просто поздороваться, а он меня, как сына, обнял. Мне в 1993-м довелось жить в одном номере с Федором Черенковым, играть в одной команде с Сергеем Родионовым. И то, что меня не забывают спартаковские болельщики, тоже вижу. Это жутко приятно.
— Хотели
— Пока об этом говорить рано. Но, конечно, хотел бы.
…Наступил 2000-й — и все изменилось, белое стало черным. Для начала у жены Надежды буквально из — под носа бесследно угнали джип, лишь в последнюю секунду — и то слава богу! — выбросив из машины их годовалого сына Мишу. Воспоминания об угоне оказались настолько сильны, что бережно отстроенный дом в Тарасовке спустя полгода Тихоновы продали, переехав в Королев.
А когда начался сезон, вдруг выяснилось, что в украденном джипе словно хранилось тихоновское голевое чутье.
В третьем туре «Спартак» встретился в Лужниках со своим главным соперником последних лет — «Локомотивом». Годом ранее команда Юрия Семина в течение сезона играла не хуже красно — белых, но в обеих очных встречах была разгромлена — дважды по 0:3. Тихонов в тех матчах блистал. Все вокруг говорили о чемпионской психологии у «Спартака» и спартаковском комплексе у «Локомотива», который не мог к тому моменту даже сыграть вничью с красно — белыми четыре года подряд.
«Спартак» весь матч атаковал, «Локомотив» — из последних сил оборонялся. На последних секундах, при счете 0:0, в ворота «Локо» был назначен пенальти. К мячу подошел Тихонов. Все должно было быть как всегда.
Но он не забил.
Сейчас Андрей говорит, что за тот пенальти ему до сих пор стыдно. По — моему, стыдиться можно дурных человеческих поступков, но никак не отвернувшейся волею случая удачи. В конце концов, чемпионат — то тот «Спартак» все равно выиграл! К тому же у каждого выдающегося футболиста есть на счету смазанный 11 — метровый. Иначе и быть не может — большой карьере противопоказано быть стерильно гладкой, в ней обязан присутствовать элемент драмы. Но Тихонов не мог предполагать, что драма с этого мига не то что не закончилась — она только начинается.
Весь сезон — 2000 после того злосчастного пенальти Тихонов выглядел крайне скованным, напрочь потерял свою фирменную уверенность в себе. Раньше он создавал голы из ничего, нанося какие-то немыслимые удары в ближние углы, как говорят футболисты, «из песочной ямы». Теперь он, наоборот, губил голевой момент за моментом. За полгода забил всего один гол — и тот в рутинном разгроме аутсайдера, волгоградского «Ротора». Этот единственный мяч, забитый в матче, выигранном со счетом 6:1, выглядел нелепо на фоне прошлогодних 19.
Романцев полгода ждал, не слушал советчиков, публично призывавших его посадить капитана на скамейку запасных или вообще временно отправить в дубль. Его консерватизм до поры до времени вообще был известен: он верил в своих ключевых игроков до последнего. То есть — ценил людей, которые многое для него сделали. И на протяжении многих лет ничего не говорил о необходимости «резать мясо». Такая лексика появилась у него как раз в конце 1990-х…
Первые признаки того, что отношение к людям в «Спартаке» у тренера тоже стало другим, появились не в случае с Тихоновым, а годом ранее, в 1999-м. В одночасье, незадолго до старта Лиги чемпионов, из «Спартака» были отчислены еще один многолетний кумир, изумительно талантливый и техничный одессит Илья Цымбаларь, а также нападающий Сергей Юран, менее года назад вернувшийся из-за границы. Юран, прежде чем помириться с Романцевым спустя годы, успел бросить в телепрограмме: «Романцев выбрасывает футболистов, словно
В любом случае отчисление двух опытных и заслуженных игроков стало, что называется, знаковым.
В жизни «Спартака» наступил новый этап — конституционная монархия превратилась в монархию абсолютную. Впрочем, могло ли быть иначе, когда один и тот же человек был главным тренером и президентом «Спартака», а также главным тренером сборной страны? Может ли хоть кто—то при такой безграничной власти не только внутри ведущего клуба, но и, по сути, во всем национальном футболе остаться здравомыслящим адекватным человеком? Теперь, после прихода голландца Гуса Хиддинка в сборную, новых хозяев — в «Спартак» и категорического отказа нового президента РФС Виталия Мутко от практики совмещения постов в клубе и сборной былой абсолютизм кажется невозможным. А ведь был — то он всего пять лет назад…
За месяц до истории в Мадриде, оставившей «Спартак» без Тихонова, я в материале для «Спорт — экспресс — журнала» задался вопросом: «Не повторит ли Тихонов печальную судьбу других экс — капитанов „Спартака“ — Пятницкого и Цымбаларя? » На эту мрачную мысль меня натолкнул почти демонстративный отказ Романцева взять Тихонова в сборную перед первым отборочным матчем чемпионата мира — 2002 со Швейцарией. У Романцева такое бывало в исключительных обстоятельствах.
Швейцария была первым звонком. А последним, месяц спустя, стал матч Лиги чемпионов в Мадриде против «Реала», когда Тихонов не смог помешать Ивану Эльгере нанести победный удар, а заодно не использовал очередной голевой момент. Через день, после выходного, на тренировке «Спартака» капитана уже не было. По словам Романцева, Тихонов «психологически устал», они с ним переговорили и сошлись на том, что игроку необходимо какое-то время отдохнуть. Вскоре выяснилась правда: это не отдых, а отчисление.
Слух о том, что Романцев и Тихонов повздорили в самолете, опровергли летевшие со «Спартаком» коллеги. По их словам, весь полет тренер общался в первом классе с актером Александром Калягиным, поехавшим в Мадрид поддержать красно — белых, и к игрокам ни разу не выходил.
Наиболее реальная версия происшедшего выглядит так. В раздевалке после матча «Реал» — «Спартак» обескураженный поражением Тихонов начал громко критиковать своего партнера Виктора Булатова. На это отреагировал Романцев, вроде бы сказавший капитану что — то наподобие: «Прежде чем осуждать других, посмотри на себя». Тихонов на мгновение вспылил, бросил что — то резкое — и этого было достаточно. Романцев конца 1990-х не терпел, когда кто—то ему перечил. Еще из одного близкого к команде источника следовало, что друг Тихонова Егор Титов попробовал было попросить Романцева об индульгенции капитану, но якобы нарвался на жесткое: «Не подходи ко мне по таким вопросам, иначе будешь следующим».
Сегодня Тихонов, человек незлопамятный, говорит о своей благодарности Романцеву за былое, обменивается с ним рукопожатиями и с радостью общается. Но весной 2001—го, когда боль еще не отошла, я стал свидетелем разговора экс — капитана «Спартака» с питерскими журналистами после матча «Зенита» с новой тихоновской командой «Крылья Советов».
— Вы ушли из «Спартака», — начал вопрос коллега. И был остановлен горькой репликой Тихонова:
— Я не ушел. Меня выгнали…
Любопытно, кстати, как изгнание было обставлено. Пять лет спустя об этом расскажет Андрей Червиченко. О том, что такой человек существует, в ту пору никто из болельщиков «Спартака» еще не ведал — будущий президент, а тогда спонсор, в официальной структуре клуба не значился («В 2000 году я финансировал клуб, но никто об этом не знал», — подтвердил недавно Червиченко). Но на выезды с командой уже ездил. В том числе и в Мадрид.