Как угомонить Фуфлю при помощи собачьей расчёски
Шрифт:
– Какой же ущерб-то? – спрашивает она.
– Вот сейчас прихожу значит, а мусор раскидан, посуда не мыта, носки вон по всей квартире, – объясняет ей тётка Вити. – Хлев, швайны и навоз!
– Так это племяш ваш… – пытаюсь оправдаться я.
– Ой-ой, знаем мы эти басни! – отмахивается Римма. – Вон плесенью Витюшу зарастила, донатить ему не даёшь нормально, осунулся весь…
– Донор что ли? – не понимает соседка.
Мы обе смотрим на Виталину с недоумением. Кажется, её наглость с каждой минутой только растёт. Старушка в ответ машет рукой, мол,
– Лисен ту ми, пока Витюша у мамы будет, даю тебе три дня привести квартиру в порядок, – требует Римма. – После клади ключи в почтовый ящик, и чтобы тебя здесь не было, ступай бороздой. Это андерстенд?
– Да у меня и денег-то нет на новую…
– Проблемы индейцев шерифа не колышат, – перебивает Римма. – Три дня и вон, на хаус к мама и папа, ферштейн?
– Франкенштейн… – наконец срывается с губ колкость.
– Чего бормочешь? – спрашивает Римма, наклоняясь ко мне.
От неё настолько сильно пахнет скисшим борщом, что приходится отвернуться.
– То-то же! – говорит она и манит племянника. – Витюша, коврик с ванны забери, что я покупала. Не для чужих людей всё-таки.
Мой вчерашний парень скрывается в ванной и почти сразу выскакивает обратно с криво скатанным розовым ковриком. Поднимает коробку со своим компьютером и спешит мимо меня к лифтам.
– И ты прощай, – говорю ему, когда проходит мимо.
Он не реагирует. Римма Александровна зачем-то запирает дверь на оба замка и, больше не обращая на меня внимания, идёт следом за Витюшей.
– До свидания, – бросаю ей.
– Надеюсь его не будет, – хмыкает Римма.
Смотрю на несушку с комбучей. Чем не возможность избавиться от неё?
– Римсанна! – зову её. – Вам чайный гриб не нужен?
– Тот, что в чашках вырос что ли? – усмехается она, хлопая дверью.
– Вот так! – подытоживает всё произошедшее соседка.
– А вам нужен? – спрашиваю у неё.
Ответом становится второй хлопок двери. Даже штукатурка сверху сыплется. У такой злобной старухи наверняка и своих криповых напитков предостаточно на подоконниках.
Остаюсь наедине со своей комбучей. Отпираю один за вторым замки, заношу внутрь шопер. Свет выключен. Из-за этого присущий квартире резковатый запах кажется ещё сильнее. Можно даже сказать, это неприятная вонь, пропитавшая стены, от которой ничем не избавиться.
Несмотря на то, что почти все вещи остались на прежних местах, в полумраке квартира выглядит давно покинутой и чужой. Вот тебе и три года отношений. Два года в этом доме. А стоило ли? Что дало? Куда вело? Разбираться со всеми этими вопросами совершенно нет никакого желания.
Вынимаю банку с чайным грибом из несушки и проношу в кухню, где автоматически ставлю её на окно. Скидываю синюю капроновую крышку. Из склянки разносится лёгкий кисловато-уксусный запах с нотками небольшой сладости. Не знаю, почему пристроила напиток именно здесь. Наверное, какая-то внутренняя программа, доставшаяся от бабушки.
Разворачиваюсь и тут же вскрикиваю,
В том-то и дело, что не должна и не буду. Пусть всё остаётся здесь так, как есть сейчас. Но куда мне идти через три дня? До зарплаты ещё далеко, а денег хватит только пару раз переночевать в замшелом хостеле. Никаких сбережений у меня нет – не то, что подушку, даже наволочку безопасности не скопила.
Возвращаюсь к окну. Уперев локти в подоконник, подпираю ладонями щёки и начинаю наблюдать за компанией ребятишек, задорно играющих в догонялки внутри футбольной клетки – с криками, смешками и поддавками. Со стороны заметно, как мальчишки намерено проигрывают девчонкам и наигранно расстраиваются.
Такие беззаботные, счастливые. Спорят, дурачатся, дни им кажутся бесконечными, а сами себе они – вечными. Хочется вот туда, в свою маленькость. Там, пусть и временами, была жизнь, а теперь только её отголосок. Будто тогда прокричала в будущее свою мечту, а она унеслась куда-то далеко, оставив после себя лишь искажённое эхо, с каждым днём всё сильнее утихающее. Но ничего. Ещё потрепыхаемся. Только как поступить?
Возвращаться к родителям идея плохая – и так с большим трудом сумела дистанцироваться от их попыток сплести корзину из Егора. Присутствовать при этом невыносимо.
Можно, конечно, было бы напроситься к подруге, заодно хорошо выговориться ей о своей судьбе. Да только одна загвоздочка – нет у меня никакой подруги. Даже вымышленной. Придумать её что ли? А толку? Ладно бы можно было её на вторую работу отправить, а то будет только есть, и я потолстею из-за неё.
Занять денег до зарплаты? Может кто-то и даст, да только отдавать с чего? По нынешним расценкам квартплата и залог за новую квартиру уже выйдут в целую зарплату. А ведь нужно будет ещё перевозить вещи, возможно что-то докупать в новое жильё, как-то питаться.
– Ещё ты тут мне на шею, сосиска, – бормочу, скосившись на банку комбучи.
Никаких хотя бы минимально приемлемых вариантов дальнейших действий в голову не приходит. Зато появляется понимание, что в любом случае всегда есть план под буквой «Я» – перенести самые необходимые вещи в подсобку собачьей парикмахерской и ночевать в ней. А что? Там можно даже душ принять.
Душ. Вот он бы сейчас меня отлично успокоил и расслабил. Холодный, чтобы встряхнуться. Прямо до боли ледяной. А потом завернуться в плед и греться с чашкой крепкого чая. Жаль нет к нему ничего сладкого. Сейчас я слишком не в настроении ходить по магазинам, но благо, в мире до сих пор осталось наследие эпохи самоизоляции – самые разнообразные доставки.