Шрифт:
Глава 1
Колорадо, 1870 год
Бет перестала прыгать на одной ножке, нахмурила светлые бровки и осторожно спросила:
– Так ты выйдешь замуж за мистера Перкинса? Келли взяла младшую сестренку за подбородок и, ласково глядя ей в глаза, спокойно объяснила:
– Мы ведь с этим человеком еще не знакомы. Он приезжает только для того, чтобы помочь папе с магазином.
Сказанное было ложью. Келли попросила отца пока не разглашать их тайну, так как чувствовала, что не готова принять правду. Пока еще не готова…
Но…
К Бет вернулась прежняя жизнерадостность, и она снова стала прыгать, бормоча под нос считалочку. А затем вдруг пропела:
– Миссис Хорэс Перкинс! Миссис Хорэс Перкинс! Здорово звучит!
Келли предостерегающе подняла палец:
– Придержи свой язычок! Я не хочу, чтобы мистер Перкинс подумал, будто его здесь хотят окрутить. Что произойдет, то и произойдет. Поэтому больше ни слова о замужестве или о женитьбе. Ты слышишь? Ни одного слова!
Бет кивнула и повернула воображаемый ключ у самых губ.
– Тик-ток, рот на замок.
– Громы небесные! Вы что здесь делаете, девочки? Большой Джим Саутгейт стоял в дверях, закрывая массивными плечами весь дверной проем. Буйная шевелюра снежно-белых волос, не тронутых ни бриолином, ни помадой, обрамляла лицо с крупными и в то же время точеными чертами.
Его гулкий бас заполнил всю комнату.
– Келли! Бет! В доме уже все прибрано?
Келли несколько секунд молча смотрела на отца, как всегда завороженная его впечатляющей внешностью.
– Чисто как стеклышко, папа.
Бет сползла с кровати, подбежала к двери и кинулась к отцу. Он подхватил ее на руки, покружил в воздухе. Девочка задохнулась от счастья.
– А я испекла печенье, папа! Совсем – совсем самостоятельно, черт меня побери!
Келли поморщилась от жаргона сестры. Еще месяц в этом городке – и сестра начнет ругаться, как работяги, что толпятся вокруг салунов на Франт-стрит.
Келли достала из сундука полотняную дорожку, украшенную вышивкой.
– Вот, Бет. Сбегай, посмотри, как она будет выглядеть на бюро в комнате мистера Перкинса.
Бет нехотя выскользнула из отцовских рук, взяла у сестры дорожку и проворчала:
– Подумаешь, какой важный. Мог бы жить и в кладовке за магазином. Тогда нам не пришлось бы суетиться целый день, устраивая ему комнату.
Большой Джим поцеловал Бет в макушку, потом слегка шлепнул по попке, и она понеслась вниз по ступенькам.
– Всегда делай то, что говорит тебе сестра, малышка. Мне кажется, мистер Перкинс не тот человек, с которым можно вольничать.
– Думаю, для мистера Перкинса этот дом покажется настоящим дворцом. Попрошайки не должны быть слишком разборчивыми. – Келли потянулась за тростью и, опираясь на нее, встала на ноги.
– Ну, Мышонок, ты несправедлива. После войны он остался ни с чем, это правда. Ни денег, ни родни. Так же, как и у многих других. Правда и то, что потом он долго скитался. Но этот господин из хорошей семьи, из Балтимора. И мой друг Купер перед смертью поручился за него. Пусть, говорит, Хорэс Перкинс и беден как церковная мышь, но человек он порядочный и самый
– Но твой друг знал его до войны, а после этого практически не видел. У нас даже фотографии мистера Перкинса нет. Только несколько писем. – Невесело усмехнувшись, девушка прошла мимо отца в холл. – Я знаю только то, что он принял твое предложение оплатить ему дорогу сюда и согласился жениться, еще не видя меня. Удивляюсь, что этот джентльмен едет в экипаже, а не в грузовой повозке, как какой-нибудь шкаф. Мой заказанный по почте, купленный и оплаченный жених.
– Постой-постой минутку. Ну-ка вернись сюда, Девочка!
От громоподобного голоса Келли застыла на месте, избегая отцовского взгляда.
– Ничего еще не решено, и мистер Перкинс знает об этом. Он едет сюда для того, чтобы помочь мне с магазином. Если протеже Купера мне понравится, и я увижу, что он человек стоящий, то, возможно, предложу ему стать моим младшим партнером. Но никакой свадьбы не будет, если ты, дорогая, не захочешь. И об этом он тоже знает. Если этот человек тебе придется не по душе, я его пошлю куда подальше и поищу кого-нибудь другого, там же, на востоке. Ты меня поняла? Я тебя ни к чему не принуждаю.
Девушка вся сжалась – и от этих слов, и от все подавляющего присутствия отца. Сколько Келли себя помнила, она всегда уступала его воле.
– Да, конечно, папа, – едва слышно прошептала она. – Только объясни, зачем вообще выписывать для меня мужа?
– Затем, что для здешних мужчин ты слишком утонченная и слишком разборчивая! – Суровый взгляд Большого Джима смягчился, и он с нежностью потрепал дочь по плечу. – Мышонок, я же хочу тебе только добра. Семейного счастья. Чтобы у тебя был хороший муж, дети. Не знаю, правда, почему тебе обязательно нужен городской парень. С тех пор как мы сюда приехали, я встречал немало симпатичных молодых ребят. Настоящих мужчин.
– Кого это? Золотоискателей и всяких бродяг? Фермеров, от которых пахнет навозом? Или, может, картежников и содержателей салунов?
– А как насчет Ральфа Дрисколла, нашего нового банкира? Скажи только, радость моя, – и я ему закину словечко.
– Мне он не очень понравился.
Келли вскинула голову, как бы отметая кандидатуру Ральфа Дрисколла напрочь. На самом деле он казался ей наиболее привлекательным мужчиной в Дарк-Крике. Уже в возрасте, очень красив, немного резкой грубоватой красотой, и воспитан лучше многих мужчин в городе. Но однажды Келли шла по улице, тяжело опираясь на палку, и увидела, как Ральф наблюдал за ней, а потом быстро отвернулся с выражением жалости на лице.
Большой Джим не сводил с дочери вопрошающего взгляда.
– Не очень тебе понравился? Это еще почему? Келли никогда не умела лгать отцу.
– Ну а если бы даже и понравился? Я-то его точно не привлекаю. Он проходит мимо, будто я невидимка.
– Ну, так заговори с ним сама! Не молчи, как глупый мышонок. Поздоровайся с человеком.
Келли почувствовала, что лицо ее горит от стыда.
– Ну что ты, папа! Как я могу! С… с этим вот? – Она коснулась рукой бедра, которое так и не выправилось, несмотря на бесконечные упражнения и бесчисленные поездки к врачам. – Зачем ему такая… калека?