Как в кино
Шрифт:
До финальных титров оставались считанные секунды. Но Татьяна думала о приеме после премьеры. Сколько он может продлиться? Заметят ли гости, если она улизнет? Она могла бы вернуться в отель «Гудзон» и позвонить домой. Учитывая разницу во времени с Лос-Анджелесом, близнецы еще не спят. Это было бы все равно что побыть всего несколько минут приглашенной звездой на собственной вечеринке.
«Да, я кинозвезда. Вам нравится мое платье? Оно от Каролины Эррера. Что дальше? Я читаю сценарии, хожу на встречи. Поцелуй, еще поцелуй… А сейчас мне пора. Пока!»
Татьяне было все равно, заметят ли ее отсутствие. Ей было просто необходимо услышать
По проходу легко порхнула пиарщица и передала Китти какой-то факс. Китти быстро нашла в сумочке миниатюрный карманный фонарик, включила его и направила луч на страницу.
— Вот сукин сын! — пробурчала она.
Татьяна заглянула через плечо Китти и прочла кричащий заголовок:
Подпись была ей знакома — автором статьи был уважаемый кинокритик, чьи обзоры печатались в газетах по всей стране.
Китти попыталась сгладить впечатление:
— Ерунда, этот фильм устоит перед любой критикой. Потерпи немного, и мы еще посмеемся над этой статьей.
Татьяна взяла Китти за руку, чтобы фонарик не дрожал. Ей хотелось прочесть статью самой.
«Новое творение Грега Тэппера, „Грех греха“, обладает одним несомненным достоинством — оно соответствует своему названию. В этом фильме все грешно. Плохая игра актеров, ужасный сценарий, любительская режиссура. Назовите любой недостаток наугад — и, вероятнее всего, в фильме вы его найдете. Вероятно, „Юнивижн“ не случайно так спешила выбросить этот фильм на рынок — они боялись осквернить свое хранилище.
Натужные попытки Грега Тэппера сделать свой экранный образ более эротическим привели к смехотворным результатам. Любовные сцены в фильме не имеют вообще ничего общего с сексом. Скорее, они напоминают практические занятия по синхронному плаванию. Зря Грег попытался сменить имидж, пусть лучше и дальше выпрыгивает из окон и обезвреживает бомбы за секунды до взрыва. Кстати, о бомбах: почему он не смог обезвредить эту?
Новичок большого экрана, рыжеволосая секс-бомба по имени Татьяна Фокс (представьте себе, я проверил по документам, это ее настоящее фокс [18] ), делает все, что только возможно, чтобы спасти плохо прописанную, нелепую роль. Фокс вырвалась из мира низкопробных фильмов вроде „Женщина-полицейский под прикрытием“, но, возможно, ей стоит отдать полицейскую форму в химчистку — этот фильм наверняка вернет ее в прежние ряды».
18
Fox — лиса (англ.).
Татьяна отвела взгляд от факса. Китти хотела было передать листок Грегу, но она ей помешала.
— Не надо, куда торопиться? Он сможет прочитать это и завтра, если захочет.
Китти пожала плечами, свернула листок и убрала в сумочку.
Татьяна искренне сочувствовала Грегу. Для него его звездный титул — все. Хвалебные отзывы в прессе, хорошие сборы в кинотеатрах, толпы восторженных поклонников — это его жизнь, воздух, которым он дышит. Ему будет больно читать разгромную статью известного критика, и нет никакого смысла причинять ему эту боль за несколько минут до встречи с гостями, приглашенными на прием.
По экрану поплыли титры, и Татьяна повернулась
В зале зажегся свет.
Ни одобрительных возгласов, ни свистков, лишь прохладные, словно по обязанности, аплодисменты.
Татьяна замечала, как некоторые украдкой переглядываются, слышала отдельные презрительные смешки и небрежные вопросы, где будет прием.
Грег наклонился к ней:
— Мой рекламный агент считает, что нам лучше ехать на прием порознь. Ты не против?
Татьяна улыбнулась:
— Нисколько.
Она не покривила душой: ей действительно было все равно. Она понимала, что в решении Грега нет ничего личного, это бизнес. Такова жизнь в Голливуде. Грег уже принимает меры, чтобы дистанцироваться от фильма, и если для этого ему нужно бросить партнершу по фильму, он готов и на это.
По пути в вестибюль Татьяна удостоилась нескольких дружелюбных замечаний:
— Вы выглядели потрясающе.
— Я умираю от зависти, мне бы такую грудь!
Септембер стояла на тротуаре в окружении свиты журналистов и явно чувствовала себя в своей стихии.
— Мой любимый фильм? Право, у меня нет одного самого любимого. Но разумеется, особое место в моем сердце занимает фильм «Открытки из Парижа». Вы же знаете, за эту роль я получила «Оскар»…
Татьяна тихонько рассмеялась и спряталась за Китти, стараясь проскользнуть незамеченной.
— Я возвращаюсь в отель.
— Дорогая, начинается прием, будет масса возможностей попозировать фотографам. Я постараюсь приглушить ненужные голоса и представить тебя в выгодном свете.
— Не надо, Китти, мне все равно. Я хочу позвонить детям.
Суперзвезда в мире рекламных агентов покачала головой, но спорить не стала.
— Никогда не понимала клиенток, у которых есть дети. Если так хочется с кем-то возиться, не проще ли завести вместо ребенка кота?
Они подошли к длинной веренице сияющих черных лимузинов. Две машины только что отъехали, и в открывшийся просвет Татьяне стало хорошо видно противоположную сторону улицы. Там она увидела нечто такое, от чего у нее захватило дух. С противоположного тротуара ей улыбался Джек. На нем висели Итан и Эверсон. Оба малыша были одеты в одинаковые черные смокинги.
Татьяна одной рукой схватилась — за сердце, другой, чтобы не упасть, вцепилась в руку Китти. Ее захлестнули эмоции, горло сдавило так, что она едва дышала.
Китти проследила направление ее взгляда.
— Это Джон?
— Джек. Это Джек!
Татьяна бросилась через дорогу, на бегу сделав водителю очередного лимузина знак остановиться — и он остановился в последний момент, взвизгнув тормозами. Водитель сердито просигналил.
— Дамочка, вы что, свихнулись?
— Да, да, да, да! — закричала Татьяна. Но она отвечала не водителю лимузина, она отвечала Джеку.
Джек опустился на одно колено и открыл маленький футляр, в котором оказалось кольцо с прекрасным бриллиантом прямоугольной огранки. Покачав головой, он рассмеялся:
— Позволь мне хотя бы задать вопрос!
— Выкладывай.
Джек встал, держа на каждой руке по близнецу.
— Ты выйдешь за меня замуж?
— Я ответила на твой вопрос уже четыре раза.
Джек поцеловал Татьяну в губы, близнецы в это время с обеих сторон целовали ее в щеки. Это был самый счастливый момент в жизни Татьяны Фокс.