Как велит бог
Шрифт:
Менее подходящую для романтической встречи ночь трудно было вообразить.
На стоянке плотным строем стояли кемперы и трейлеры.
"Так-с, ну и где тут искать кемпер Эрнесто?"
Беппе помнил, что назывался он "Риммель" или что-то воде этого. После долгих поисков в самом конце стоянки он увидел белую зверюгу с надписью " Р имор супердука-688ТС". "Вот и он".
Внутри этой махины и свершится жестокое предательство. Да, предательство, ибо — Беппе это осознавал —
"Брось. Отступись. Марио впустил тебя в свой дом, как брата. Он безумно любит свою жену и доверяет тебе"
Беппе припарковался, стараясь не слушать голос совести.
"Не сомневайся, Ида тоже будет тебе признательна"
Беппе вздохнул и заглушил мотор.
"Я дрянь. Я знаю это. Хотел бы, да не могу... Может, после этой ночи я отступлю назад. Но так я жить не могу, она должна стать моей хотя бы раз".
Он вышел из машины и обошел вокруг кемпера, волоча за собой между луж синий чемоданчик на колесах.
С третьей попытки дверь подалась, и в возбуждении, смешанном с чувством вины, социальный работник поднялся по ступенькам и вошел внутрь в мгновение, когда вспышка молнии озарила голубым светом обеденный уголок и диванчик.
Кристиано Дзена проснулся от раскатов грома, таких мощных, что на секунду он подумал, что на шоссе взлетел на воздух бензовоз.
Он ощупал подушки и спинку и понял, что лежит на диване. Уснул во время фильма с Аль Пачино.
Полная темень. Дождь стучал по стеклам, а во дворе хлопала на ветру калитка.
— Спокойно, Кри. Просто свет вырубило.
Кристиано кое-как различил очертания лица отца, подсвеченные красным огоньком сигареты.
— На улице сильная гроза. Иди-ка в постель.
— А времени сколько?
— Не знаю. Где-то полдвенадцатого.
Кристиано зевнул:
— Как вы до трактора доберетесь? Дорога у реки — небось совсем развезло.
— Как пить дать, — спокойным голосом согласился Рино.
Кристиано хотел спросить, можно ли ему тоже поехать, но удержался. Он знал, каков будет ответ.
— А не поздно? — спросил он в конце концов.
— Хм.
— Что такое? Не хочешь ехать?
Отец фыркнул носом. Помолчал. Потом буркнул:
— Нет.
— Почему?
— Передумал.
— Почему?
— Слишком рискованно.
Кристиано не знал, радоваться ему или нет. На вырученные деньги они купили бы кучу барахла, поменяли машину, зажили бы получше, попутешествовали. С другой стороны, мысль о налете вселяла в него некоторое беспокойство. Ладно, так оно и лучше. Если подумать, отец ведь с самого начала не хотел в нем участвовать.
Кристиано
— А Данило ты что скажешь?
— У меня голова раскалывается. Иди спать. — Рино начинал нервничать, словно сын бередил ему открытую рану. Кристиано знал, что лучше промолчать, но его страшно добивало, что отец не держит обещаний. Как в тот раз, когда он пообещал на Рождество игровую приставку.
— Ты же ему обещал.
— И что с того?
— Данило тебя возненавидит.
— Его проблема. Хочет — пусть отправляется с кем-нибудь другим. Только не со мной.
— Да, но ты у них за главного. Сами они не справятся, ты это прекрасно знаешь. Не можешь же ты бросить их вот так. — Говоря это, Кристиано спросил себя, какого лешего он продолжает напирать, если рад, что отец решил выйти из дела.
Рино рявкнул:
— Послушай меня хорошенько, болван. Заруби себе на носу, что я никому главным не был и не буду, тем более этой парочке, и потом, у меня, в отличие от них, есть сын. И я не собираюсь подставляться ради горстки монет. Дискуссия окончена.
Тем временем дали свет. Включился телевизор. Снова заурчал на кухне холодильник. Кристиано прищурился:
— И когда ты ему об этом скажешь?
Рино открыл банку с пивом и сделал большой глоток. Потом, вытерев рот рукой, ответил:
— Сейчас. Когда они придут сюда. Ты иди спать. Не хочу ругаться при тебе. Давай живо в постель.
Кристиано хотел было возразить, что это нечестно, что он всегда присутствовал на их собраниях и поэтому сейчас тоже не надо его гнать, но придержал язык.
— Тоска зеленая... — Он поднялся и поплелся к лестнице, не пожелав даже спокойной ночи.
Все равно сверху все слышно.
В кемпере жутко воняло.
Дело было не только в сырости, нет, все было гораздо хуже и отвратительнее... Проблема была с тем, что имело отношение к человеческим испражнениям и биотуалетам.
Беппе Трекка начал вслепую ощупывать стены в поисках распределительного щита.
Прошлым летом он с кузиной и ее семьей ездил на этой колымаге в монастырь Сан-Джованни-Ротондо, и его всю дорогу тошнило.
Наконец, выключатели обнаружились за тумбочкой, и он стал нажимать на все кнопки подряд.
Разливая ледяной свет, зажглась неоновая лампа под потолком и подсветка над кухонной нишей.
Беппе был внутри тесной каморки, которая была обставлена облицованной бежевым пластиком мебелью; перед ним — столик с диваном, над кабиной водителя — альков с двухспальной кроватью.
Зажав рот рукой, он открыл дверь уборной. Его как будто огрели по голове. Оглушенный зловонием, социальный работник посинел, но успел опереться о стенку до того, как упасть на бледно-голубой ковролин.