Как влюбить дракона

Вечерница Полина

— Кое-кто из магов отсутствует, — заметил Адайн.

— Да. Рампольд вот уже сутки, как не выходит на связь, — отчитался Даэрон. — Однако кворум всё же имеется.

— Подтверждаю, — поднял руку глава законников. — Можем продолжать.

— Да… — Адайн коротко выдохнул, окончательно настраиваясь на речь. — Итак господа, прежде всего должен сказать: произошло… несколько важных событий. Судьбоносных, я бы даже сказал… Однако для того, чтобы вы всесторонне увидели и поняли сложившуюся ситуацию мне следует быть перед вами честным. Кристально честным, — с этими словами драконий король закатал запястье и поднял левую руку,

показывая два шрама, оставшихся от клятв на крови.

Обнародование подобного воздействия на короля никого не оставило равнодушным. Все зашептались: маги — возмущённо, парламентарии и законники — встревоженно.

— Чего вы хотите, ваше величество? — насупился Даэрон.

— Снимите печати молчания, — честно ответил Адайн.

— Снять!

— Снять немедленно!

— Это недопустимо! — загомонили представители двух наиболее гуманных ветвей власти.

— Недопустимо? — скривился Даэрон. — Что ж, тогда и Ковен продемонстрирует честность, — маг решительно поднялся с места: — Господа, наш король — преступник. Клятвы на крови были компромиссом. Но если Адайн Мэдог Ясскарлад желает нарушить договор, то и мы молчать не станем. Имеются веские доказательства, что…

— Спешу заметить, — перебил Даэрона славящийся едкостью Чивилиор, — Его величество пока ничего не сказал. Печати-то всё ещё на месте.

— Снимите печати с Его Величества, тогда и поговорим! — выкрикнул кто-то из законников.

— Технически, ваш устный мм… договор, — Чивилиор показал пальцами в воздухе кавычки, — не был нарушен со стороны его величества. Чего не скажешь о вас, господин Маг.

— Вы зарываетесь, Чивилиор, — вспыхнул Даэрон. — Не забывайте: на нашей стороне магия!

— Угрожаете? — презрительно сморщился Чивилиор.

С места подскочил и Бокэн:

— На нашей стороне поставки магических ингредиентов! И право собственности на ваше имущество. Долго ли будут сопротивляться 12 драконов, оставшись без камней и лабораторий?

— Да. Особенно, если мы объявим Магический Ковен вне закона, — хихикнул Чивилиор.

— Попробуйте, — гневно зыркнул Даэрон.

— Натравим прессу, ославим на всю страну, — мечтательно потирал руки глава законников. — Гарантирую, сразу растеряете всех союзников.

— Ославлялка не отвалится? Магия работает гораздо быстрее, чем ваша бюрократическая машина, — осклабился Даэрон.

— Прекратить дискуссию! — громко крикнул Адайн.

Все знали: так же быстро, как магия, в Грайгцуре работали стражи и тайные службы, находящиеся в прямом подчинении у короля. И пусть Адайн, в отличие от своего отца, не столь тесно работал с особыми структурами, прочим «столпам власти» знать об этом не обязательно.

Меж тем разговоры действительно стихли.

В какой-то степени это стало открытием для Адайна. До сих пор у него не возникало желания и возможности проверить предел своего властного ресурса. И вдруг оказалось, он не так уж и мал. Возможно, сработала репутация? Но факт оставался фактом: короля по привычке, побаивались. И да, сейчас Адайн находился в таком состоянии, что было не до принципов, сейчас он готов был использовать самого Хоса.

— Даэрон, — обернулся Адайн к заместителю Архимага, раз уж Форцерин предпочёл отсиживаться.

«Что странно. Возможно, он принял обет молчания? У магов бывает. Или, будучи хитрым стратегом, ждёт наиболее удобного момента для

очередного удара? Знать бы, что за козырь у него в рукаве…»

— Снимите с меня клятвы на крови. Хотя бы только вторую.

Первая обязывала Адайна хранить в секрете свой магический дар. Вторая — его источник. А именно: повторное посещение недр Хрустальных пещер, и всё, что цеплялось за этот факт. Например, отсутствие разумной причины запрета на повторные браки. Маги запретили их только для сохранения втайне секрета обретения магии.

— Нам надо посовещаться, — произнёс озабоченно Даэрон.

Маги скучились вокруг Форцерина и зашептались.

Адайн же дотронулся до бусины связи, и тут же одёрнул руку. Лика не ответит.

«Никто не ответит,» — в груди стало больно.

Простит ли он когда-нибудь эту глупую, самоуверенную женщину? Ведь Нэрис Мейб так и не простил. Нет, видит Творец, не простил. А иначе почему ему по-прежнему так плохо? И зачем, во имя бездны, Ликария преумножила его боль?

Он поймал себя на том, что стоит посреди амфитеатра и смотрит на ночное небо, виднеющееся в круглом отверстии для вылета, оставленном в потолке.

«Должно быть, со стороны я выгляжу странно и глупо,» — Адайн перестал пялиться на звёзды и попытался вернуть себе внешнюю невозмутимость.

Бросил взгляд на совещающихся магов. Потянулся, разминаясь, и даже смахнул невидимую пылинку с рукава чёрной кожаной куртки.

Чёрный — непривычный цвет для него. Но иной одежды у Даэронов на нашлось. А видеть на себе белое он больше не мог — слишком сильно такая одежда напоминала о времени, проведённом рядом с Ликарией.

«Слишком… больно».

12 часов спустя, Ардар

Лика

Очнулась Лика от холода. Вдохнула запах сырости. Перевернулась на бок, ощущая щекой и ладонью нечто липковатое и твёрдое. Упёрлась руками, и заставила себя принять сидячее положение.

Ей понадобилось время, чтобы вспомнить как, точнее, благодаря кому, она очутилась здесь — в подземелье, где сумрачно и зябко, из темноты попискивают крысы, а постелью служит гнилая деревянная скамья.

Причём она ещё неплохо устроилась. Судя по тому, что за решёткой виднелась полукруглая башенная стена, освещённая единственным факелом, Лику посадили в одиночную камеру — одну их тех, что располагались в подвалах древнейших башен королевского замка.

Это был единственный плюс — ей воздали поистине королевскую почесть, ведь в смутные времена, кои знал и Ардар, именно сюда заключали узников королевской крови.

Зато минусов была масса: будучи отрезанной от собственных подданных, Лика не знала, что с ними происходит? Сколько их — таких же, как она, безвинно брошенных в темницу? Будучи здесь, она не видела, как к ним относятся, в каких условиях содержат? Не могла ничего сделать для них, даже словом поддержать не могла.

Кроме того, она не знала, схвачен ли Льюэллин? И хотя не удивилась бы, узнав, что рыжий сбежал, — в конце концов, это она настояла на претворении в жизнь «ужасного плана», у рыжего семья, а Адайн явно держит на него зуб. Огро-о-омный драконий зуб. Короче, у Льюэллина, правда, масса причин спасаться самому и спасать от гнева разъярённого Адайна беременную Брянку… Всё равно надежда на то, что изобретательный дипломат что-нибудь придумает и вытащит её — ма-а-аленькая, почти исчезающая надежа, — пока ещё тлела в её душе.