Как влюбить дракона

Вечерница Полина

Лика уже поняла, как именно проведёт это время. Она осторожно уселась на краешек его кровати, чтобы просто побыть рядом, просто смотреть, как он спит…

Так она и сидела. Иногда бесшумные слёзы катились по щекам. Иногда она боролась с сонливостью — в комнате сильно пахло липовым цветом, как тогда в её сне, где она искала Адайна по подземному лабиринту, — и её тело, помня этот аромат, так и норовило снова утопить её в липовых грёзах.

А потом она вспоминала Адайна и Гвен.

Сон мгновенно улетучивался. Снова поднималась обида. И гнев. И снова всё прощала

любовь. Но не бескорыстная, а собственническая. Так и хотелось подвинуться ближе, улечься на его груди, обхватить за шею и сказать всему миру: «Моё».

«Жаль, что так нельзя,» — Лика вздыхала, перебарывая множество чувств, которые смешивались в душе, превращаясь в тугое варево из мыслей безутешнее одна другой.

Первый рассветный луч, против ожиданий, упал не на набалдашники изголовья кровати, а на Адайна. Лика мельком глянула в окно — сама природа сегодня была на её стороне, небо, чтобы продлить ночь, скрыло рассветное солнце длинным сизым облаком. Вот только в облаке оказался зазор. Луч высветил нечто блестящее на груди дракона.

Лика присмотрелась и заметила на шее Адайна два тоненьких шнурка и две бусины — кроваво-алую и бирюзово-синюю.

Наверное, это были его амулеты. Памятные вещи.

«А у меня не останется ничего».

Адайн шевельнулся во сне. Надо было уходить.

«А если всё же останусь?.. Что скажу? И ведь не сдержусь, устрою истерику по поводу Гвен. Тогда мы поссоримся… Нет. Лучше запомню его таким. Спящим, да. Зато без укоряющего взора. Пусть же и он запомнит меня той…» — Лика вспомнила своё отражение в зеркале пред последним ужином — радостно взволнованную девушку в голубом платье с гортензиями в волосах.

И наконец, приняла решение. Она легко поднялась с кровати дракона и устремилась прочь из его спальни.

Но оказавшись в кабинете, заметила ножницы на столе. В голове молнией мелькнула новая мысль, и уже через несколько мгновений девушка снова нависала над Адайном.

Чик… ещё через мгновение один из шнурков был разрезан, а голубая бусина скатилась в центр её ладони.

Адайн снова пошевелился.

Лика отпрянула.

Не прошло и минуты, а она уже шла по коридорам замка, сжимая в руке голубую бусину, которую оставила на память… мысленно прощаясь со своей любовью к нему.

31

Лика

Впрочем, попрощаться с любовью оказалось проще в намерениях, чем на деле. Ибо когда Лика проснулась после бессонных суток…

«Утром? Или далеко заполдень?»

…единственным её желанием было увидеть Адайна во что бы то ни стало, а первым вопросом к служанкам стал:

— Дракон уже улетел?

Служанки не ответили. Их попросту не оказалось в комнате. Наверное, они устали ждать пробуждения госпожи и ушли по своим замковым делам? Кажется, Лика слышала что-то о сокращении слуг.

— Но не до такой же степени, что в комнате просто никого нет, — проворчала Лика после того, как умылась остывшей водой и подошла к столу, на котором наспех сервировали обед.

Возмущённая подобным пренебрежением, принцесса взялась было за ленту колокольчика, намереваясь вызвать горничных

и отчитать их как следует. Но быстро поняла, что на самом деле не хочет никого отчитывать. И даже видеть не хочет. Хотя скорее, принцесса не хотела, чтобы кто-нибудь видел, как она роняет слезу за слезой в остывший суп.

После обеда, за которым она сама наливала себе напитки, и сама дотягивалась до соусника и сахарницы, пришлось самостоятельно же приводить себя в порядок.

Потом Лика подошла к окну. Во внутреннем дворе, куда выходили окна её комнаты, ничего не происходило. Однако судя по звукам, доносящимся с улицы, на главной лестнице готовилась какая-то церемония.

— Адайн… — вздохнула Лика, догадываясь, что дракона будут провожать с помпой, а значит он выйдет из замка по главной лестнице, пройдёт к площади фонтанов, перевоплотится в дракона и взмоет в небо, описав в небе круг, прощаясь с королём и королевой Ардара и жителями Прайнарры. — Я должна увидеть это своими глазами. Я ведь себя знаю: пожалею, если не пойду.

Лика глянула на себя в зеркало, которое отразило девушку с безумным взглядом. Всем была хороша эта девушка: королевской осанкой, пригожим лицом, бледно-розовым платьем, золотыми волосами, причёсанными волосок к волоску. Но взгляд… взгляд выдавал в ней загнанного зверька, готового на всё! Даже отринуть гордость и пасть ниц перед лицом холодной непокорённой вершины…

Ей нельзя было идти туда.

Даже сгорая в пламени неразделённой любви, Лика оставалась принцессой — человеком, обременённым репутацией и обязанностью блюсти своё достоинство. Или по крайне мере скрывать его потерю.

Оставался только один выход: пойти туда, откуда она сможет увидеть, как Адайн покидает замок, но откуда её саму не увидит никто — на часовую башню.

Пробраться в детское укрытие не составило труда — по пути ей не встретилось ни одного стража. Не удивительно, ведь все они стояли у парадной лестницы, образуя торжественный коридор и отдавая честь отцу, матушке и удаляющемуся королю Грайгцура…

В часовой башне Лика и проплакала несколько часов кряду, до тех пор, пока слёзы не закончились и грудь не устала сжиматься от рыданий и тяжких вздохов.

К тому моменту солнце, затянутое облаками, давно уже село, уступив права тёмной душной ночи. И как бы ей ни хотелось, надо было возвращаться назад. Тем более, что по коридорам и галереям непривычно тёмного замка нет-нет, да и пробегал кто-то с факелом.

— Наверное, меня уже начали искать, — Лика поднялась с пыльного пола, отряхивая платье и испытывая муки совести перед родителями, которые, должно быть, волнуются.

В таком случае ей нужно было как можно скорее идти к ним.

Девушка спустилась по лестнице внутри узкой служебной башни, но не до самого холла, а где-то до середины, открыла неприметную дверь и вышла в узкий коридор, затем свернула в небольшую сквозную комнату, оттуда попала в другой узкий коридор, предназначенный для слуг, и таким образом, добралась до покоев матушки и отца хотя и тёмным, но самым коротким путём. Стражей на постах не было.