Как вольный ветер
Шрифт:
— Ортанс де Пуанье, по крайней мере, обладает кое-каким талантом, — недовольно обронил граф.
— Стало быть, вы считаете, что у меня нет никакого? — вспыхнула Вальда.
— Дело не в этом. Ты наделена многими талантами, Вальда, но не теми, за которые платят деньги. Впрочем, благодарение господу, тебе нет надобности зарабатывать на кусок хлеба. Однако, явись таковая… поверь, не так-то это просто, как кажется.
Вальда вновь в задумчивости прошлась по гостиной, и граф не мог не отметить врожденных легкости и изящества движений, не столь уж часто встречаемых среди
— До чего же вы изобретательны, отец, — остановилась она, обращая к отчиму пронзительный взгляд синих глаз. — Каждый мой довод для вас точно мишень, которую ваши аргументы разбивают с завидной легкостью. Но заметьте: мы неизменно возвращаемся к нашему яблоку раздора — вы по-прежнему намерены выбрать для меня мужа, а я по-прежнему не хочу вступать в брак по чужому выбору.
— Что ж, в таком случае мы поступим вот как. Будем приглашать в дом наиболее достойных людей, способных составить тебе хорошую партию, чтобы ты имела возможность узнать их поближе. Если помнишь, с одним из таких благородных дворян ты уже познакомилась недавно в Париже.
По челу девушки пробежало облачко.
— Уж не маркиза ли д'Артиньи вы имеете в виду, отец? — с беспокойством спросила она.
Наступило минутное молчание, после чего граф де Марлимон кивнул:
— Я уже беседовал о нем с твоей матерью.
— Но ведь он невыносим! — вскричала Вальда. — Я с ним танцевала, и за столом он был моим соседом. Маркиз производит впечатление человека, не прочитавшего в жизни ни одной книги! Уверял меня, что увлекается лошадьми, но, право же, любой наш конюх понимает в них куда больше!
— Боюсь, ты чересчур разборчива, дочь моя, — сухо заметил граф. — Все эти недостатки не мешают маркизу быть владельцем великолепных поместий и замка д'Артиньи, одного из самых старинных во Франции. Имя его пользуется заслуженным уважением у всякого француза. — Он помолчал и многозначительно добавил: — Став маркизой, ты займешь второе по знатности место после самих Бурбонов.
— Уж лучше вступить в брак с камбалой! — презрительно фыркнула Вальда. — Впрочем, камбала, я думаю, не в пример занимательнее.
Де Марлимон вздохнул.
— Могла ли ты составить о нем правильное суждение после столь непродолжительного знакомства? Давай пригласим д'Артиньи к нам погостить. Ты покажешь ему красоты и достопримечательности Прованса, представишь маркиза нашим друзьям, и тогда посмотрим, не выиграет ли он в твоих глазах при более близком общении.
Вальда с живостью вскинула на отчима взгляд широко раскрытых глаз.
— Возможно, вы считаете меня несмышленой дурочкой, но не настолько же я глупа, — тихо, но выразительно проговорила она. — Если маркиз останется у нас погостить, наши семьи окажутся вовлечены в столь близкие отношения, что разорвать их будет очень трудно. После этого будет уже неприлично, почти невозможно ответить ему отказом. И вам это известно не хуже, чем мне.
— И все же я склонен думать, что он тебе понравится.
— Никогда! Никогда! Никогда! — с жаром трижды воскликнула Вальда. — И коль скоро вы пытаетесь склонить меня к замужеству с этим человеком, то клянусь: едва он переступит порог
Лицо графа помрачнело, рот сжался в жесткую прямую линию. Терпения ему было не занимать, но иногда выходки падчерицы являлись для него суровым испытанием.
— Порой мне кажется, Вальда, — произнес он после минутной паузы, — что твоему родному отцу удалось бы совладать с тобой куда лучше.
— О да! Папа, вероятно, отлупил бы меня как следует за непослушание, — рассмеялась девушка. — Он был очень крутого нрава. Но вы, мой дорогой приемный отец, всегда были так терпеливы и добры ко мне. — Подойдя к отчиму вплотную, она поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. — Не можете же вы в одночасье превратиться в жестокого, неумолимого тирана. И только потому, что мне, по вашему мнению, пора замуж. Давайте забудем про маркиза д'Артиньи и прочих выгодных женихов, которых интересую не я, а мое приданое. Рано или поздно найдется кто-нибудь и получше!
Граф де Марлимон мягко обнял непокорную падчерицу.
— Ты ставишь меня в чрезвычайно трудное положение, дорогая. Я ведь люблю тебя, как родную, и именно поэтому обязан должным образом позаботиться о твоем благополучии. Что ж, забудем о маркизе д'Артиньи, он не единственный холостяк на свете. Но, надеюсь, среди других достойных претендентов ты все-таки выберешь человека себе по сердцу.
— Ах, отец, вы — неисправимый оптимист, — с очаровательной беспечностью улыбнулась строптивица. — Пойдемте лучше проведаем лошадей. По мне эти благородные животные много привлекательнее любого жениха. Как жаль, что нельзя выйти замуж за лошадь! — засмеялась она.
В ответ и граф не смог удержаться от добродушной улыбки и, качая головой, позволил увести себя во двор замка, где помещались хорошо оборудованные и содержащиеся в образцовом порядке стойла для лошадей. Там они с Вальдой, оба страстные поклонники верховой езды, проводили значительную часть времени.
В тот вечер, забравшись в постель, Вальда вместо обычного чтения долго размышляла. Она понимала, что отчим, без сомнения, уже передал маме их нынешний разговор, и родители не на шутку обеспокоены ее легкомыслием. Девушка была уверена, что они не оставят своих честолюбивых замыслов, особенно после того головокружительного успеха, каким их дочь пользовалась нынешней зимой в Париже, и не сегодня-завтра ей все равно будет навязан брак с тем или иным претендентом. Но в любом случае союз этот будет не чем иным как хорошо обставленной торговой сделкой.
Мысли Вальды обратились к зимним балам и приемам. Молодым девушкам, впервые вступающим в большой свет — так называемым «дебютанткам», — предписывалось вести себя скромно и застенчиво, робко держась в тени старших. Послушно, словно овечки, следовали они за своими блестящими, предприимчивыми, искушенными в жизни мамашами. Те спешили выставить дочерей на своеобразную «ярмарку невест», но юные барышни оказывались на их фоне так невыразительны, что порой производили впечатление глупеньких, неуклюжих дурнушек, не умеющих и слова вымолвить.