Как воспитать ниндзю
Шрифт:
– Нет-нет! – быстро сказала Мари. – Я занята! Занимайся всем сама и даже не приставай ко мне!
– Но... – растеряно протянула я, – вдруг что-нибудь встретиться такое, что требует твоего или маминого участия и присутствия? ...
– Что бы ты там не обнаружила, хоть сокровища Алладина, – рявкнула разозленная моими мелочными желаниями нагрузить ее работой Мари, – можешь взять себе, только не трогай меня, маму и папу! Как поступить, что делать, выкинуть или повесить – решай сама! Я ничего больше видеть не хочу и не захочу никогда!!!
Я с удивлением посмотрела на нее. Я смиренно подумала,
Но, вообще то, она была чем-то расстроена и встревожена. Это я чувствовала. Хотя этот маленький пони с лошадиной мордой явно не стоил тех тревог, которые он вызывал – мало ли мальчишек я била... Обычно следствием этого было, что они приходили еще раз, потом еще, а потом вечно надоедали маме, спрашивая, когда я приеду...
Потому расстраиваться по поводу мальчишки, который, к тому же, после оказанного приема здесь вряд ли еще когда-либо появится!?
Может, она думала, что я плохо себя веду?
На самом деле не стоит считать, что Мари относится ко мне как к служанке. На самом деле двух таких неразлей-водой и ветер-в-голове сестер и в мире нет. Мари, не задумываясь, отдала бы за меня голову. Мы сражались с детства плечо к плечу, мы прошли такое, что буквально чувствуем друг друга. К тому же в детстве вообще не знали, что не родные. И никто никогда бы не смог нас разлучить. Просто уже четыре дня ей восемнадцать лет, значит можно выходить замуж, и она будет выезжать на балы в Лондоне, а, значит, она считает себя взрослой и обязанной заботиться о младшей сестре. И половина ее заботы, что ее тревожит сейчас, – о мне!
– Ты не волнуйся... – сказала я Мари.
– Я не волнуюсь, не волнуюсь, я не волнуюсь... – ответила сестра.
– Если ты из-за этого мальчишки, то волноваться вообще нечего...
Мари хмыкнула и посмотрела на меня, мол, что ты вообще знаешь.
– Выкинь его из головы... – посоветовала ей я. – К тому же он вообще сюда больше не придет...
– Маловероятно... – тяжело вздохнула сестра. – После того, как ты с ним обошлась, можно ждать чего угодно...
– Да успокойся ты! – не выдержала я. – Он вообще клялся на мне жениться, а со своими ухажерами я разберусь сама...
Лицо у Мари почему-то при этих словах зачем-то медленно побледнело и медленно вытянулось. И она, резко развернувшись, побежала к дому, зовя маму. А она на третьем этаже... С удивлением я глядела вслед Мари, а потом пожала плечами. Странная какая-то – подумала я. Все они сегодня странные.
Думая, что сегодня все сошли с ума, я, тяжело вздохнув, пошла прочь. Здесь стоять было нельзя, хоть мы с китайцами еще не все просканировали и сопоставили. Потому что в окне вместо китайца появилась мама, странно напряженно и мрачно не сводя с меня взгляда, пока Мари ей что-то тараторила, а потом быстро скрылась на поиски отца.
Я вовремя сообразила, что сделала что-то не то, и лучше сделать ноги, пока мне не приделали очередное обвинение. Причем у меня совершенно в голове
А раз не знаешь, за что тебя будут бить – сматывайся. Этот закон за свою детскую жизнь я усвоила твердо.
В общем, как говорится, подождем пока тебя забудут.
Пока же я тщетно вспоминала про обезьянку – где я могла видеть эту малявку с лошадиным лицом? Маленького, некрасивого, похожего на лошадь? Но для агента с таким стажем, как у меня, вспомнила удивительно мало. И я качалась на заборе совершенно механически – туда-сюда, занятая важным делом. А потом плюнула. И опять попала. Данная особь бесстыдно пробиралась под забором совсем голая в направлении нашего замка.
– Эй, бесстыдная скотина, проход закрыт! – яростно выкрикнула я по злобе. – Мне и так за тебя попало, а ты еще и голым передо мной разгуливаешь! – вопила я.
Выражения, которыми она ответила мне, прикрывшись одиноким лопушком, были совсем непередаваемы. Самым ласковым из них было обещание удушить меня железной рукой...
– Послушай, а почему б тебя не сдать приставу в таком голом виде?! – вдруг озарило меня. – Меня он уже знает, кандальников опять гонят, а в голом виде тебя и не узнать, и отец никогда об этом и не прослышит... – я оживилась. – Поплаваешь на галерах... А язык я тебе просто отрежу... Вместе еще с чем-то... – заманчиво пообещала я. – Вместе с тем гнусным, что я не должна видеть... И, поскольку его у тебя не будет, я останусь невинной порядочной леди, ибо его у тебя и не было...
Оживившись, я спрыгнула с забора, с кривым и очень острым японским ножом в руках.
Но человек так громко ругался и кричал, что это привлекло нежелательных свидетелей. И под шумок этот трус, боящийся боли, исчез – ведь я не хотела бы, чтоб меня застали в обществе голого юноши.
– Да, с каждым разом его одежда становится все оригинальнее при визите в наш дом... – констатировала я. – Надеюсь, отца она поразит настолько, что он забудет обо мне...
Надежда умирает последней, но в данном случае это было слишком быстро. Потому что минуту спустя от дома я услышала голоса – меня звали.
– Лу!!!
Я, конечно, могла сделать вид, что я не слышала. Но, этому никто из моих бы не поверил. Поскольку выработанный тренировками и вечной настороженностью мой боевой слух позволял слышать даже мельчайшие разговоры шепотом в ста шагах, а этот рев голоса отца я бы услышала с десяти километров. А так далеко я бы не могла уехать, за короткое время с моего ухода.
Я, конечно, могла бы уйти, но среди других голосов я слышала радостный голос Мари:
– Лу, у меня для тебя хороший сюрприз!!! – заманчиво звала меня она.
И это заставило меня посомневаться. Хорошие сюрпризы – это хорошо. Подарки я люблю, особенно побольше. Хорошие подарки.
Потому, потерев руки, я, колеблясь, отправилась домой, не в силах справиться с любопытством и притяжением сюрприза, как мышь лезет в мышеловку.
Хорошо бы это было мороженное...
На всякий случай я вышла осторожно, готовая каждую минуту смыться, если сюрприз действительно будет для меня сюрпризом, внешне же смущенно потупившись, как робкая девушка моих пятнадцати лет.