Как воспитать ниндзю

Тимуриды Люда и Игорь

Он так странно пристально посмотрел на меня, что я поняла, что где-то допустила, возмутившись сомнением в некомпетентности, выпадение из образа.

– Если Лу говорит, что это так, значит, так оно и есть... – вдруг подала холодный голос Мари. – Она профессионал антиквар такого класса, который в Англии даже не снился... Ее с детства тренировали в наблюдательности, и она с одного взгляда ухватывает иногда несколько тысяч особенностей, причем ее особенность в том, что она никогда ничего не забывает... Более того, это редкая способность, но она словно видит все, что когда-либо видела, одновременно, в одно мгновение, словно волны безбрежного моря, которые она охватывает сверху взглядом... Даже я,

которую тоже тренировали с детства, не могу себе представить, сколько и что она видит и как делает выводы. Ибо то, на что у нее уходит несколько мгновений, требует просто на описание ее выводов и аналогий несколько месяцев... Лу занимается еще и торговлей предметами искусства, и нашла не одну тысячу оригиналов в самых неожиданных местах... Видели бы вы ее личную коллекцию – она не меньше, чем в Эрмитаже, но только лучше подобрана и не стоила ей так дорого... Она собирает лишь жемчужины и подбирает их так, что у людей захватывает дух... Лу, ты уверена, что это не оригинал Винчи?

– Его не могли записать, поскольку копия слишком близка по времени, если ты это имеешь в виду... – я пожала плечами. – Вероятность того, что картина могла быть тогда повреждена, и ее реставрировал современник еще и из мастерской Рафаэля? Я не смотрела, что там под слоями, потому что лишь сегодня китайцы ее обнаружили, потому точно сказать не могу... Может, владельца так и обманули, что Рафаэль убирал повреждения после пожара или чего-нибудь...

– Я беру ее и Боттичелли... И еще Джорджоне... – выкрикнул принц. Он быстро оглядывался по сторонам. – И это, и это, и это... Тициана, Рембрандта с девкой на коленях и Караваджо... Вообще я беру всю коллекцию! – выкрикивал он. – Мне нравится, вы хотели ее подарить, я благодарю за подарок...

Он не договорил. Отец, наконец, пришел в себя. И огляделся, и вздрогнул от картинок... И побурел...

И просто выставил принца из комнаты, спустив с лестницы на одном месте... А потом съехали по ступенькам на мягком месте мы с Мари тут же вслед, буквально выкинутые из комнаты, чтоб мы этого “смрада” не видели...

Отец наверху бушевал, пылал и плевался пламенем, выл, голосил, ревел, причитал, что-то там падало и звенело, горланил, горлопанил, надрывался, надсаживался и хрипел, орал как резанный и топал ногами, и что-то топтал, исходил криком, что он не позволит держать такую мерзость в поместье, и он непременно дознается, кто в этом виноват и отрежет похабнику голову собственноручно, а потом сверху съехала по ступеням на том же месте, подпрыгивая, мама...

Я спряталась в углу и закрыла уши руками, ибо никогда не представляла такого гнева и ярости – это было словно ураган. Мари сжалась в комочек рядом, принц дрожал и не высовывался...

– Да... попал-ло... – дрожащим голосом констатировала я. – Но кто же мог знать, что он так среагирует на невинные картинки... Я надеюсь, что он бьет не дорогие оригиналы итальянцев, а копии?

Мама, забившаяся в угол рядом, пришла постепенно в себя, и начала оправлять одежду, мрачно нависнув над нами.

– А ну признавайтесь, кто это устроил из вас? – угрожающим тоном тихо проговорила она как раз так, когда кого-то казнила.

Я ошарашено посмотрела на нее. Я была растеряно и шокирована – глаза широко раскрыты, удивление, глупое непонимание невинного ребенка, шок.

– Но, мама... Ты же сама две недели назад вешала очередную картинку... – я никак не могла сообразить, что к чему, и принц это отчетливо читал у меня на лице. Я даже повернулась, чтоб ему было виднее. – Ведь целые месяцы вы сидели здесь, охраняя любимую коллекцию... Как же... – я запнулась, а потом догадалась. – А, папа злится, что что-то пропало? – воскликнула в озарении я. – И из-за того, что я перевесила картинки, когда вытирала от пыли, повесив

не так, как вы с папой тут развешивали в порядке поступления!?

Мама побелела.

– Аааа! – радостно догадалась я. – Я поняла, чего отец так злится! Исчезла его самая любимая картина-панорама на всю стену с тысячами голеньких дяденек и тетенек, которые целуются лежа и им так неудобно! – вскричала я, увидев появившееся лицо отца, больше напоминающее тигра. – Ну, так китаец сказал, что она в другом зале там наверху, на всю стену, я еще ее даже не видела, он не захотел меня пускать!!!

Лицо мамы стало теперь как у пантеры перед атакой.

– Ну так это ничего, принц, я сейчас вам ее покажу, покажу, – верещала я, – покажу жемчужину коллекции, и пап'a не будет на меня гневаться, что вы ее не увидели... Идемте же быстрей, и он сразу успокоится... – я потянула его за руку от отца. – Это рядом! Я совсем забыла! – верещала самозабвенно и захвачено я. – Меня туда не пустили телохранители, но вы то посмотрите, и отец тут же упокоится!!! Быстрей, быстрей, он не успеет добежать, а вы уже посмотрите, и он успокоится тут же, на месте!!!

Отец разъяренно медленно спускался, не сводя с меня глаз, больше похожий на людоеда-тигра.

– О, я вспомнила!!! – под его взором закричала я. – Там же есть третий зал, куда меня даже близко телохранители и к двери не подпустили, вышибив и ругаясь! Я, наверное, должна была показать его вам, а я такая глупая, полезла сюда!

Отец почернел. Лихорадочно ища оружие. Но мне повезло, что в комнату он вошел невооруженный – я, перед тем, как впустить его в комнату, украла его оружие для того, чтоб человек не стал делать глупости и стрелять в родную дочь...

– Вы, конечно, понимаете, принц, что мы и понятия не имели, что тут находится... – быстро говорила, пытаясь достучаться до принца, мама. – Я и понятия не имела, что за “картинки” хотела показать вам дочь...

Я растеряно и жалко поглядела на нее. А потом закрыла глаза. Я поняла, что сделала что-то не то, что мама и папа не хотели бы показывать эту свою коллекцию принцу, и мой глупый энтузиазм попал не по назначению, и эта растерянность была видна на моем лице, как я не хотела бы это скрыть. Да, я хотела скрыть от принца, что я не поняла, что мама и папа хотели бы скрыть коллекцию и самим любоваться ею, а я их так подвела. Но я честно и самоотверженно решила исправить положение, и, чтоб ну никак, аж никак он не заподозрил, что это папина коллекция, взять всю вину на себя. Я такая самоотверженная, спасаю родителей, раз привела туда, что отец хотел бы скрыть.

– Нет-нет, я сама собирала листочки, – взвыла я, ощутив приступ благородства, – вы не думайте плохо о родителях, принц, я люблю, чтобы тетеньки голенькие были! – поспешно взяла на себя вину я, стараясь говорить со всей искренностью.

Отец был бледнолицым, вышедшим на тропу войны. И медленно приближался к нам.

– А что до других залов, что в конце этого коридора и на другом конце здания, в углу в камине на третьем этаже под четвертым поворотом с тремя окнами, и дверца железная, так их не было и нет, я пошутила, и папа никогда не приказывал мне туда не ходить! – честно глядя в глаза принцу, поспешно заявила я.

Отец погнался за мной.

– Ой, папа, я же сказала, что все неправда... Я сама их нарисовала!!!! – завопила отчаянно я, уворачиваясь от Мари и отца и мамы, атаковавших меня. – Я клянусь, что никогда не слышала, как индеец вылетел из той комнаты бурый и ругаясь про какие-то фигурки, это только слухи и клевета, моя собственная гнусная выдумка, я плохая и никогда не слышала, как он плевался в китайца, говоря, что там не только фигурки, но и статуэтки!!!

Мари очень гибкая и умеет драться. Тем более, что знает – сестра ее убивать не будет.