Как воспитать ниндзю
Шрифт:
– Я имею в виду, ничего не отбили?! – сурово, как врач, поинтересовался принц.
– Там нечего было отбивать, – мрачно ответил ему его спутник. – Это у нее наверху такая подставка для шляпки... Надо же куда-то сережки вешать...
– Вы что-то хотели передать, принц? – жестко спросила мама, разозленная задержкой. Ее ведь там ждали.
– Я прошу руки вашей дочери Лу!!!
– Это то «безродной и безобразной стервы», тааак-таааак... – протянув, закивала я. – «Еще и дурно ужасно воспитанной...» «Понять не могу, как я
Принц отпрянул и покраснел.
– Это что, он тебе такое сказал?! – ахнула мама, резко разворачиваясь к принцу, поняв по моему голосу, что это цитата.
– Лично! – заявила я.
– Никакой свадьбы! – жестко сказала мама. – К тому же она ваша родственница по Логану!
– К тому же его дружок мне раскрыл свою тайну... – во всеуслышание сделала заявление я. – Они не могут жениться...
– Если я буду ее убивать, вы не волнуйтесь, – успокоил моих «его дружок». Предупреждая...
Мама была в шоке.
– Я предлагаю вам свою руку и сердце! – обернувшись ко мне, строго рявкнул принц.
– Зачем мне ваши конечности! – ахнула я. И принюхалась. Он был на взводе. – Зато заспиртованные...
– У меня сейчас будет инфаркт... – хватаясь за сердце, задыхаясь, проинформировал всех принц.
– Давай быстрей получай и выметайся! – сказала недовольно я. – А то медлит, ждет чего-то... Время занимает...
Видя, что он стоит и не думает ничего с собой делать, я просто вытолкала его за дверь...
– Жалко епископа, – вздохнув, вытерла слезу мама той девочки.
– Какого епископа!? – недоуменно спросил оставшийся в комнате незнакомец.
– Но это же был епископ! – сказала та. – Этот, Кингсемский и...
Тот побледнел и мигом вылетел из комнаты вместе с принцем. Топот скрылся в той дали, где скрылся епископ.
Я облегченно вздохнула, глядя вдогонку...
– Интересно, чем мужчины отличаются от женщин? – с интересом я спросила у мамы.
– Они чуть-чуть не так устроены, – немного покраснела мама. И объяснила, рассержено все еще смотря вслед принцу на дверь. – Мужчины принципиальные дебилы...
– Папа тоже?! – воскликнули мы обе.
– Папа редкое исключение, – быстро спохватилась мама с воспитательными целями.
Мысль о папе тут же выбила во мне воспоминание, что мой папа возможно еще и Логан. Я устало облокотилась на стену. Сегодня я так устала. В голове крутились размышления о родителях и о моей судьбе...
Кто настоящий родитель, – тот, кто вырастил, или тот, кто родил? Я словно с высоты птичьего полета обнимала всю свою бездомную жизнь.
Мари я не завидовала – меня родители даже любили больше, а она типичная англичанка, к ней мама даже так и обращается, англичанки как льдинки даже с родными.
– Ты такая, точно выросла в морозильнике... – сказала я.
– Еще чего, – возмутилась Мари. – Есть хуже... Тут мы в зверинце видели
– Да, это типичный русский царь – белый, белый, белый и пушистый большой полярный мишка.
Глава 60
До конца жизни с конфискацией платья
Почему-то я заупрямилась и не захотела снимать платье. Но я была как в тумане, и они с меня его сняли. Я даже не понимала толком, что они делают и зачем. Но Мари сказала, что без платья я буду непривлекательна для принца, и я дала себя раздеть.
Мама куда-то исчезла, а я стояла себе как застывшая, не в силах поверить, что платье покинуло меня. Увидев свое отражение в зеркале, я показалась себе настолько безобразной, что на глазах против воли появились слезы, как я их не пыталась удержать. Я отвернулась, чтоб меня никто не увидел, почему-то глотая слезы. Бал кончился. Осталась неказистая золушка без всякого принца.
– Лу, ты плачешь? Отчего? – кинулась с непритворной нежностью и тревогой ко мне Мари. Она обняла меня за плечи, пытаясь заглянуть в глаза.
Я помотала головой, что «нет», не в силах говорить. Грудь перехватило. Я некрасивая и никому не нужная... Реветь хотелось ужасно. Выть по-бабьи с подвывом!
– Чего, ты, глупышка? – успокаивала меня Мари. – Так расстроиться из-за платья! Совсем ребенок и чего мы тебя сюда потащили...
– Я не п-плачу, – наконец гордо выговорила я, отвернувшись вообще.
Мари крепко прижала сзади меня к себе. Осторожно вытирая мне глаза.
– Конечно, не плачешь...
– Это к-кажется, – твердо сказала я.
– Отобрали игрушку, – жалостно вздохнула Мари.
– Ты не понимаешь... – шмыгнула носом я. – Это словно ты держала жар птицу, о которой всю жизнь мечтала... Я же некрасивая... Все смотрели, улыбались... – захлебываясь, быстро говорила я. – А потом раз...
Я чуть не разрыдалась.
– Тебе что, ты самая красивая и без платья... – опять шмыгнула я. – А я без платья таакааяя!!
– Дурашка... – крепко прижалась ко мне Мари, зачесывая мои волосы. – Тебя зато любят так, что сходят с ума, – она с силой провела расческой, вытягивая волосы, – и тебе завидует даже солнце!
Она явно имела в виду себя, скромница.
– Умеешь же ты, лиса, утешать... – ворчливо проговорила я, вздыхая в руках сестры.
– То есть я... – продолжила Мари, смотрясь на свою работу.
В это время вернулась мама в платье Мари, что сделала я.
– Я подарила твое платье королеве...
Мне отчего-то против воли опять стало так обидно и горько, хоть я успокоилась, что я не выдержала.
– Почему Лу ревет? – строго спросила мама.
– Наслаждается своей щедростью, – пожала плечами Мари.