Как воспитать ниндзю
Шрифт:
Призвав к ответу почему-то вдруг какую-то попунцовевшую и ставшую пришибленной от этого вопроса Мари, Вооргот как-то быстро пришел к пониманию проблемы исходя из ее междометий и сдавленных жестов, и попыток удрать. Как ни странно, он быстро уразумел суть вопроса, очевидно оттого, что уже знал, что я такое, и даже пообещал, что все понял, и не только расскажет, но даже покажет, и очень много раз.
– Но ты точно разобрался? – подозрительно спросила я. Подозревая его в том, что мальчишки всегда учатся спустя рукава, оставляя все на авось и надеясь на то, что потом как-то разберутся. – А то многих потом дети не получаются, а признаться
– Все, все... – как-то сдавленно выдавил Вооргот. Но мне почему-то показалось, что он боится этих галочек, как непуганых идиотов, со злобой смотря на них, потому что как-то настойчиво выяснял, что еще мне рассказали про капусту, и где находят детей, и когда прилетают аисты. Мне кажется, он боялся тех идей, который могли у меня возникнуть на почве галочек, и что я могла под этим навоображать...
И особенно вздрогнул, когда я опять храбро соврала, что во всем уже разобралась, осталось лишь чуть-чуть понять, и что Мари мне даже все показала, отчего Мари почему-то стала просто бурая...
А когда я вспомнила, что в одиночку это не могут, и даже для пущего эффекта правды «вспомнила», что она показала мне это с капитаном, чтоб Вооргот успокоился, то Мари стала просто черная. И даже пыталась меня убить под расширившимся взглядом Вооргота, пока мама, вдруг подозрительно удивленная, вдруг начала с прищуренным волчьим взглядом внезапно подозрительно и жестко выяснять у нее, какие это галочки Мари это вдруг показывала мне с капитаном, и сколько?
Я же вдруг вспомнила, что Джордж читал взаперти стихи четыре сутки, и очень встревожилась... Я уже поняла, что у меня особый склад... Справедливо рассудив, что после четырех суток со стихами я бы тоже убила бы всякого, кто бы сунулся ко мне со стихами, и это было бы тоже справедливо... Не все же мучиться одному...
Но Вооргот, по слухам, был куда галантнее Джорджа... И я с дрожью попыталась ему на это намекнуть, что за розы я конечно буду его любить, но непрерывно считать звездочки и розы, и читать друг другу стихи больше определенного предела это слишком.
Вооргот как-то подозрительно напрягся, услышав про стихи, но, быстро выяснив мои страхи и про Джорджа, и угрожающе поглядев на Мари и маму (что они еще такого наговорили!?), быстро разобрался и успокоил меня... Я начала говорить, что лучше вместо стихов организовать бы философский диспут. И даже лихорадочно стала придумывать тему, тщетно пытаясь придумывать, о чем же мы станем беседовать, чтобы выглядеть влюбленными, как в книгах, целых четыре сутки, и поклялась себе, что я и это выдержу, раз это надо, чтоб удержать любимого мужчину женщине... Чтоб детки под кустом появились...
Вооргот как-то подозрительно напружился при мысли о философии, но потом улыбнулся, и, поцеловав меня в щеки, успокоено пообещал мне, чтоб я не волновалась, он все сделает сам, он все может:
– Будет тебе и диспут, и философия, и фейерверк в глазах! – торжественно пообещал мне он, с любовью разглядывая меня и щелкнув по носу.
Все вмешательство мамы в воспитания невесты и ее последние наставления свелись к тому, что она сказала мне, что муж будет снимать с меня одежду, когда спать, ну ты сама понимаешь, и делать так каждый день... Ну ты сама понимаешь... Там внизу... И смущенно отошла, еще раз повторив «ну ты сама понимаешь»...
Я, конечно, поняла, не вчера же я родилась, (сколько путешествую!)
– То, что мужчины снимают с женщин сапоги – это хорошо, – удовлетворенно подумала я, – не удивительно, что я не часто видела это, ведь они, наверное, этого стыдятся и делают это наедине. Я вспомнила, что они делают это наедине, и окончательно поняла, почему...
Осталось выяснить лишь галочки и птички, но мама так и не рассказала про них мне, покраснев ужасно... Мне кажется, это произошло оттого, что Вооргот взглядом пообещал убить ее, если она еще расскажет мне о птичках и тому подобных аистах, и я печально поняла, что это, наверно, что-то ужасно неприличное, раз он так сердится на нее... Он был такой чистый и незапятнанный, прямо непорочный!
Я успокоилась, и чтобы скрасить минуты, стала сама вспоминать, что мне известно по книгам про любовь...
Памятью я отличалась отличной, профессиональная выдрессировка разведчика, помнящего все и всегда, и потому штук сто старинных рыцарских романов сидело во мне, и я быстро вычленила в них все фразы про цветочки, звездочки во всех вариантах, любованием листиков и т.д., что они делали наедине во всех вариантах, собрав все вместе, готовя Воорготу счастливую жизнь...
Я честно поклялась себе не ударить лицом в грязь и обеспечить ему счастливую супружескую жизнь по полной программе, чтобы все было как у людей, хоть восемь суток не повторяясь... Если надо, я вытерплю и буду читать ему не только стихи про цветочки и его губки...
Надо сказать, что Вооргот, уже зная меня как свои пять пальцев и подозревая, какие мысли носятся в моей голове, почему-то с ужасом смотрел на мои приготовления. Особенно когда я успокоила его, заявив, что обладаю профессиональной памятью разведчика и ничего никогда не забываю, что подтвердила мама, с радостью ухватившись за нейтральную тему.
И тут же подтвердила, что я знаю тысячи томов стихов наизусть... Я поспешила заверить его, чтоб он не волновался, все будет по высшему разряду, я никогда не повторюсь, хотя за четыре сутки только любовной лирики не ручусь, разве только на арабском и итальянском...
Мама со смехом сказала, что у меня и на три сутки лирики не хватит... Вооргот побледнел до синевы, услышав это, и я поспешно поспешила успокоить жениха, быстро соврав, что могу читать и пять, лишь бы он слушал, соврав в мелочи, лишь бы душа у него пела, и он не волновался, решив про себя, что буду переводить ему на ходу, рифмуя, с хинди, арабского и других...
Впрочем, муж явно нервничал в ожидании священника. Я поняла, что это вызвано присутствием палача...
Чтобы отвлечь, а заодно выяснить тактично и незаметно все про галочки, я снова уверила, что справлюсь по высшему разряду, как в песнях поется, такая любовь будет, что все звездочки вместе пересчитаем, ибо я считаю мгновенно, число само вспыхивает, и меня это не тяготит нисколечки... вот нисколечки... – я показала. И стала проводить свой план, отвлекая его и рассказывая ему истории из своего детства. И хитро переводя речь на нужную мне тему, надеясь на свое искусство вести допросы и незаметно вытягивать подробности.