Как вы мне все надоели !
Шрифт:
Если честь прорастает сквозь ночные века,
значит, стоит на свете жить,
Я скрою орифламму, раздобуду шелка...
– ...и усядусь прилежно шить!
– подхватила Неда.
Снизу отозвались капитан Шмель с близнецами:
Мы - бойцы, мы - бастарды, мы услышали весть,
мы примчимся издалека!
Нам досталась от бабок потаенная честь
королевского перстенька!
Издали, вместе с гулом копыт, донеслось:
Это властное тело, и надменная бровь,
и повадка - Господень дар!
Собирается вместе королевская
как заметила Жанна д'Арк!
Собирается вместе, и течет напрямик,
и с утесов, и с кораблей,
и возводит на троны их законных владык,
наших братьев и королей!
Жилло так и не понял, кто из женщин пропел это, Неда, Дениза или Амора, потому что разинул рот, глядя еще на одну женщину.
На Городище вскарабкалась - кто бы вы думали? Лиза.
Вымазалась она, конечно, в глине, ободрала всю юбку, и немудрено полазь-ка по крутым тропинкам с такой здоровенной корзиной.
– Я тоже с тобой буду, Жилло, - говорит.
– Может, и в тебе королевская кровь проснулась?
– с великим подозрением прищурился Жилло.
– А ну, выкладывай, кто ты такая! Зачем детей ночью на Городище заманила? Ну, что молчишь? Давай, говори, что твои штучки означают?
– Да ничего они особенного не означают, - уставив нос куда-то вниз, отвечала Лиза.
– Просто решилась я все тебе сказать... Неужели ты меня прогонишь?
– И к чертовой бабушке!
– сурово рявкнул Жилло.
– Что, не вышло своему хозяину услужить? Так ты сразу на нашу сторону? Небось, про любовь мне тут толковать будешь? А ну, брысь отсюда! Попроси кабанчиков, пусть тебя с собой прихватят!
Пока Жилло на Лизу шумел, Малыш, Мак и Дедуля на Городище взобрались. С другой стороны капитан Шмель верхом въехал. Конь под ним - целый слонище, на спине хоть спать ложись, а по капитанской роже видно - не верит он в надежность этого средства передвижения, ох, не верит!
Соскочили все с коней, смеются.
– Вот и мы, вожак, - рапортует Дедуля.
– Собирается вместе королевская кровь! Как мы лошадками разжились - не спрашивай, хотя все по закону. Раз в государстве пока что равноправие, то мы имеем на них такое же право, как и Равноправная Дума. Все честно и справедливо.
– А вот меня спроси, - гудит капитан.
– Спроси, как я впопыхах отряд снаряжал! Спроси, как близнецы мои по чердакам старые кирасы искали! Как все кузницы на островах вверх дном перевернули!
Смотрит Неда на капитана Шмеля, носом крутит - мол, не может быть!
– Рауль?
– спрашивает.
– Неужели это ты, Рауль? Ты же стройный был, как шест, как древко от большой алебарды!
Уставился на нее капитан.
– Ну да, - говорит, - Рауль! Я уж и позабыл, когда меня так звали! После того, как маму убитую из лесу принесли, а комендант порта меня ко всем чертям прогнал, я собственного имени почитай что ни от кого и не слышал! Жена сперва солнышком звала, потом старым бродягой... Эти вот Шмелем прозвали!
И вниз показал - на "Золотую Маргариту".
– Ну что же...
– Жилло, набираясь отваги, глубоко вздохнул.
– Собрал
Погладил он бархат орифламмы, щекой к ней прижался. И посмотрел на братцев-воришек. Ласково так посмотрел... Потому что понял наконец, кого он собрал на Городище.
– Заберите ее у меня, - попросил.
– Кто-нибудь заберите, кому ею владеть пристало. Ты, Тармо, не можешь, я вижу, но ты, Леон?
Растерялся Дедуля.
– Руки-то у меня того... замараны...
– говорит.
– Да и безрукий я сейчас...
– Ну, ты, Стефан!
Малыш молча за Дедулю спрятался.
– Да ты что, - шепчет, - да как же это?..
Перевел Жилло взгляд на принцессу, которая наконец-то графа из объятий выпустила и Денизу в щеку как раз целовала.
– Вам, Дезире и Амора, я орифламму не предлагаю, не женское это дело. Тармо! Как же нам быть?
– придерживаясь за хворостинное древко орифламмы, Жилло опустился на корточки и обнял волка.
– Ты самый старший из королевских сыновей, что ли? Ну, не в зубы же тебе ее давать!
– Что касается Тармо, то к нему вы все должны проявить особую нежность, - вдруг объявила Лиза.
– Потому что он не старший сын короля Шарля, как некоторым казалось, а сын его дочери - самой первой, о которой никто из вас не знал и знать не мог, потому что было тогда королю девятнадцать, а подружке его Мартине - восемнадцать, и увезли ее родители от опального королевского семейства подальше, и он до смерти не ведал, что родила ему Мартина дочку. Только перстенек с розой у девчонки и остался...
– Брысь под лавку!
– отвечал, не оборачиваясь, Жилло.
– Постой! Ты откуда все это знать можешь?!
Не утруждая себя ответом, убрала Лиза со лба хвостик намотанного платка, вытянула вперед руки, пальцы сплела хитрой корзиночкой, дунула сквозь них - и от этого дуновения поползли с волчьего воинства дымчатым туманом клочковатые шкуры. В том числе и та, что под пальцами Жилло, от чего доблестный графский слуга перепугался до полусмерти. А с перепугу отшатнулся он от Тармо и сел на землю. Но орифламму не выпустил - держался за древко, как за посох.
– Именем знака Кейн-Далед, вернитесь к людям!
– негромко сказала Лиза и изменила положение пальцев.
– Именем Тройного знака возвращения!
Ахнув, шарахнулись от нее и девицы крылатые, и Дезире с дочкой, и Леон со Стефаном, один только капитан твердо на ногах устоял.
Растаяла на вытоптанной траве шерсть, струйки дыма от нее вверх поднялись и исчезли. А за тем дымом поднялись на ноги и Тармо и Ирма, и весь отряд оборотней. Они-то встали, а Жилло так и остался сидеть у ног Тармо.