Как взрослые
Шрифт:
Договорить она не успела, дверь палаты распахнулась, и оттуда вышел Костя.
Через час я и Костя, заехав в супермаркет за продуктами, вместе готовили ужин. Оказалось, вместе веселей. Да и Костя отличный повар. А вот у меня с приготовлением пищи дела обстояли печально. Так что сегодня на кухне руководил он, а я была на подхвате.
Мы вспоминали детство, забавные ситуации и волей-неволей в них незримо присутствовал Кирилл.
— Знаешь, возможно, если бы он не умер, мы сейчас сидели на этой кухне втроем… —
— Не сидели бы, — отрезал Костя, залпом осушив бокал.
— Почему?
— Потому что эта история с грустным концом, как ни крути, и никаких «если бы» быть не может.
— Да ты реалист, — отставила бокал, а потом неожиданно задала самый невероятный и глупый вопрос из всех возможных: — Кость, помнишь, наш поцелуй, ты ведь знал, что мне нравится Кир… почему?
Костя взъерошил свою многострадальную шевелюру и дал туманный ответ:
— А мне тогда хотелось, чтобы Кир понял, что теряет. Но он не понял… — покачал головой и встал из-за стола. — Спокойной ночи, Рита.
— Спокойной ночи, Костя, — переспрашивать, что он имел в виду, я не стала. Когда-нибудь сам обо всем расскажет.
***
Выходные подкрались незаметно. Дом Радомирского находился за городом в небольшом элитном поселке. Там обитали все сливки нашего города: мэр, депутаты, бизнесмены.
Коттедж Петра Игнатьевича по меркам данного общества был скромным. Всего два этажа, небольшой сад, бассейн, сауна. Внутрь нас проводила домработница — женщина средних лет в черном строгом платье.
— Петр Игнатьевич попросил показать вам вашу спальню, сам он отъехал по делам, — отрапортовала женщина, и мы направились за ней на второй этаж.
Радомирский, насколько мне известно, жил один. Жена его обитала в Италии, а единственная дочь устраивала свою жизнь в столице.
— Вот ваша комната, — объявила она.
— Спасибо, — кивнула я, и женщина, объяснив, где ее можно найти, если понадобится помощь, удалилась.
— Вот это жизнь, — протянула я, разлегшись на огромной двуспальной кровати в позе морской звезды.
— Чему ты так радуешься? — непонимающе уставился на меня Костя, опустив сумку на пол.
— А чего грустить? На дворе лето, мы в шикарном доме, папа идет на поправку, — сумбурно перечислила я причины своей радости. Борисов посмотрел на меня взглядом психиатра на своего подопечного, уверяющего его в том, что он Наполеон.
— Я хочу немного поработать, разобрать кое-какие бумаги, если хочешь, можешь прогуляться по участку или поплавать в бассейне. — Костя был в своем репертуаре. В чем-то они схожи с моим отцом — ни дня без отдыха.
— Ага, триста раз, переодевайся и вместе прогуляемся, — скомандовала, хватая шортики и майку и направляясь в ванную, чтобы переодеться.
Борисов, конечно, что-то возразил мне в ответ, но кто его слушать собирается?
— Кирюш, мы сегодня идем в «Нарцисс», ты мне обещал, возражения не принимаются, — протараторила в трубку счастливая до невозможности в предвкушении замечательного вечера.
Он молчал, и от этого молчания веяло каким-то могильным холодом.
— Кир…
— Рита, детка, я не люблю, когда решают за меня. Ты спросила меня, хочу ли я сегодня идти в этот клуб? — Слова хлесткие, как удар плетью. От этого хочется сжаться в комочек и заплакать. Кирилл зол.
— Кирюш, прости, я думала, ты захочешь пойти, сам же говорил… Никогда я ни перед кем не оправдывалась, а перед ним готова была показать свою слабость во всей красе, не считая такое проявление чем-то постыдным.
— Ритка, мы не пойдем ни в какой «Нарцисс». Не сегодня, во всяком случае, — он взял себя в руки и прежнего гнева в голосе не слышно, только легкий укор.
— Я думала… весело провести вечер… попели бы в караоке.
— Караоке? Я не пою в караоке. Мы сегодня поедем на дачу к друзьям, шашлычок замутим.
— Хорошо, — сдалась я, — как хочешь, — и тут же поймала себя на мысли, что частенько уступаю ему.
— Рита, ты уснула там? — позвал меня Костя, видимо, я давно уже торчала в ванной, пялясь на себя в зеркало и мысленно путешествуя во времени.
Я вышла и замерла на секунду, уставившись на Борисова. Закралась мысль о том, чтобы поинтересоваться все ли с ним в порядке. Потому как выглядел Костя непривычно в простых шортах и фиолетовой футболке, на ногах красовались сандалии. Неужели он носит что-то помимо строгих костюмов и рубашек?
— Что-то не так?
— Неплохо выглядишь.
— Спасибо конечно… Это комплимент? — изогнул бровь. Чего он такой не понятливый?
— И да, и нет, — уклончиво ответила я.
— В смысле? — Еще и дотошный.
— Просто непривычно тебя видеть в таком виде, — объяснила я.
— В каком? — Нет, я его точно когда-нибудь прибью и меня оправдают.
— В нормальном человеческом виде, Кость. Обычно ты одеваешься как банковский работник.
— Интересное у тебя представление о банковских работниках, — нахмурился Костя. — Я просто привык.
— Да я без претензий, просто заметила.
Честно говоря, мой «муж» начал меня слегка раздражать, и я была готова отказаться от прогулки по апартаментам Радомирского, но Борисов решительно сцапал мою руку и потащил за собой. Он еще и упрямый, а я как-то об этом забыла.
В гостиной на кожаном диване сидела, положив ногу на ногу, длинноногая блондинка (такие мужчины как Радомирский банальны в выборе женщин — все как на подбор). Девушка, с виду моя ровесница (если не младше), листала журнальчик и попивала коктейль из высокого бокала.