Как я играю!

Константинов Евгений Михайлович

Полностью произнести название журнала, главным редактором которого она являлась, у Офлы не получилось. Этому помешали губы эльфа, нашедшие через решетку ее губы. Прежде Офла лишь один раз целовалась с эльфом. Тогда она сама проявила инициативу и поцеловала Малача. Блаженство длилось лишь одно мгновение – и все равно стало незабываемым. Теперь профессор Малач сам целовал ее, и Офлу даже затрясло от вкушаемого наслаждения.

– Эй! Эй, вы чем это там занимаетесь? – гневно спросил начальник ночной смены.

– Не позволяйте

ему приближаться! – шепнул Малач, слегка отстраняясь. – Пока!

– Нет, нет, все в порядке, в порядке. – Офла повернулась спиной к узнику, лицом к Тасману и замахала руками, показывая, чтобы тот оставался на месте.

– Милая Офла, – еле слышно произнес сзади Малач. – Помните, мы договаривались, что, когда я попрошу оказать мне одну услугу, вы ее выполните?

– Да, – выдохнула она, не поворачивая головы.

– Тогда прошу вас сейчас же полностью раздеться и бросить одежду себе под ноги. А потом попросить стражника подать ее вам.

Несмотря на необычность просьбы, повторять ее не потребовалось. Офла завела руку за спину, потянула за какую-то лямочку, и платье соскользнуло вниз. Дальше раздеваться не потребовалось: помимо платья на красавице ничего не было.

– Ой! – воскликнула она, опустив руки, однако предоставив на рассмотрение остолбеневшему Тасману свои идеальной формой груди с темными окружьями задорно торчащих сосков. – Как же это случилось?

Вопрос повис в воздухе. Тасман, хоть и открывал рот, словно выброшенная на берег рыба, но, как и рыба, не мог издать ни звука. Наконец почувствовав легкий шлепок по заду, Офла, переступив через платье, сделала шаг в сторону и с упреком обратилась к стражнику:

– Ну подайте же, подайте мне платье, господин Тасман главный. Я не могу сама поднять его, не могу, мне очень неловко наклоняться, я очень стесняюсь, стесняюсь…

Забыв про амулеты, способные охранить от владеющего магией узника-эльфа, и вообще забыв про все на свете, не видя перед собой ничего и никого, кроме обнаженной богини, Тасман бросился выполнять ее просьбу. Припав на колено, он схватил с пола платье, дрожащими руками протянул его Офле, но тут из-за решетки камеры резко высунулась рука, пальцы железной хваткой сжали горло стражника и с силой рванули на себя. Удар о металлические прутья лишил Тасмана Младшего сознания.

– Ой, – на этот раз не воскликнула, а сказала Офла, глядя на оседающее на пол тело и на хлынувшую из разбитого носа кровь. – Зачем вы его убили?

– Никто его не убивал, – громко зашептал Малач. – Шевелитесь же, сударыня.

– Как, как мне шевелиться?

– Обыщите его, найдите ключи и откройте камеру.

Забыв про свою наготу, сударыня принялась шарить по карманам Тасмана.

– Да вон же ключ, на поясе висит! – подсказал эльф. – Быстрее! Через несколько минут все выходы из тюрьмы будут блокированы магическим заклинанием…

Наконец ключ оказался в руках у красавицы,

она поднесла его к замочной скважине и… остановилась.

– Я выполнила, выполнила нашу договоренность, дорогой Малач. Надеюсь, теперь вы сделаете следующий шаг?

– Какой шаг, Офла? Если я сегодня не выберусь из тюрьмы, завтра мои шаги будут направлены прямиком на эшафот!

– Я говорю о шаге к нашей взаимной любви! – с жаром сказала она. – Посмотрите на мою красоту, разве я вам не нравлюсь? Разве Я не нравлюсь ТЕБЕ?

– Нравишься, очень нравишься, – не стал грешить против истины эльф. – Но, Офла, я люблю другую, понимаешь? Другую!

– Ах другую! – вскипела красавица. – Ну так и оставайся сидеть в своей камере. Пусть другая тебя спасает.

Надув губки, Офла вновь повернулась к эльфу спиной. Но не ушла, а так и осталась стоять, притопывая ногой по своему дорогущему платью. По прошлым встречам Малач успел хорошо изучить нетерпеливый характер журналистки и был уверен, что надолго ее упрямства не хватит. Но в сложившейся ситуации дорога была каждая минута. Поэтому эльф опять протянул руку через решетку и сначала легонько шлепнул, а затем, поглаживая Офлу по заду, проникновенно сказал:

– Милая Офла, пожалуйста, помоги мне…

– Да! – Она резко повернулась и вцепилась в его руку. – Да, да, да, милый, милый профессор Малач, я помогу тебе, а ты пообещай, пообещай, что будешь любить меня…

– Хорошо, я обещаю, что, когда стану свободен, ты познаешь мою любовь.

В следующий миг дверь камеры оказалась открытой, а Офла, по телу которой пробегали судороги возбуждения, все еще не разжимала пальцев, удерживающих руку эльфа. Прошло еще несколько секунд, прежде чем она отпустила ее, наконец предоставив возможность профессору выскочить в коридор.

– Быстрей одевайся и иди за мной! – сказал Малач, вынимая ключ из замочной скважины.

– Спасибо, спасибо вам, профессор, – с жаром прошептала Офла, казалось, что она вот-вот свалится без чувств.

– Это тебе – спасибо. Только все твои старания могут оказаться напрасными, если ты и дальше будешь так стоять!

Подхватив с пола платье, Малач швырнул его Офле, та машинально его поймала и, кажется, начала что-то соображать. Во всяком случае, когда эльф потянул ее за руку, она послушно посеменила за ним по коридору.

– Ксана? Эразм? – вопрошал он, останавливаясь перед очередной дверью и резко открывая окошки.

В большинстве случаев ответом служила тишина, пару раз слышались недовольные бурчания, – и наконец:

– Я здесь, здесь…

– Ксаночка! – обрадовался Малач. – Сейчас я тебя выпущу! А ты – одевайся, одевайся, – напомнил он Офле.

Надежды профессора в отношении ключа оправдались: тот, хоть и со скрипом, но провернулся, и счастливая лекпинка прыгнула на шею не менее счастливого эльфа. Вот только объятия их длились недолго…