Как я не хотела спасать мир
Шрифт:
— Ну, все не так плохо, — заметил дракон и превратился в человека. Посмотрел на меня умными золотистыми глазами и заявил: — Видишь, не все так уж и страшно…
— Нет, — загородил меня собой Гри, — страшно! Быстро превращайся обратно — так безопаснее! Нечего одинокой ведьме под одной крышей с мужиком жить!
— А Ромуальд? — напомнила я злобствующему коту.
— Этот не считается, — отрезал кошак, с неприкрытой враждебностью глядя на новоявленного красавца, который, впрочем, не вызывал у меня никаких чувств. То ли я устала и не воспринимала его как объект
— Тьфу на все! — заявила я. Подошла к друзьям, обняла Кента и Леви, попрощалась и пошла спать, напоследок рявкнув: — Если кто-то утром хочет открыть глаза живым, то ему лучше держаться от меня подальше! — и от души хлопнула дверью, чтоб им тоже жизнь малиной не казалась.
А ночью ко мне пришел Грегори…
— Зоя… — Измученный, исхудавший, он стоял у входа, где на последнем издыхании слабо теплилась крошечная масляная лампадка, и смотрел на меня темным, непроницаемым взглядом, который я ощущала кожей. Потом мужчина медленно, неспешно приблизился, двигаясь, словно я пугливая лань, и он боится резким движением меня испугать.
Его рубашка смутно белела в ночном сумраке. Босые ноги, одетые в темные штаны, вызывали много вопросов. Я никогда не видела щеголеватого Грегори необутым, ни разу. Он всегда блестел начищенными сапогами, был ухожен и свежевыбрит. И я никогда не видела его настолько растрепанным, словно Грегори черти всей командой в футбол играли. И особенно старался Чертова Малютка.
Лампадка в последний раз дернулась и погасла.
Во сне мы оба почему-то стояли посреди моей избушки бабы-яги, было тихо и темно, потом появился тусклый источник света, неясное свечение у нас над головами. Где-то далеко запиликал сверчок, ночной артист погорелого театра, но здесь и сейчас мы были одни в целом свете.
Грегори сделал шаг вперед и, склонившись, прижался лбом к моему, тесно обнимая горячими руками и притискивая к себе. Его колотила мелкая дрожь. Он шепнул:
— Боже, я так за тебя боялся. Думал, с ума сойду от страха, пока искал возможность прийти.
Даже не пытаясь скрыть слезы радости, я призналась:
— Ты не поверишь, я и сама за себя боялась. — Потерлась лицом о его лицо: — Куда ты пропал? Было время, когда я совсем отчаялась, думала… А, впрочем, не хочу больше об этом вспоминать. Ты же не бросишь меня больше? Не оставишь? Будешь, как и прежде приходить?
— Нет. Не брошу и не оставлю, клянусь Небом, — пообещал мой самый близкий и единственный родной человек, прижимая мою голову к своей груди. — Даже если будешь прогонять. Не могу без тебя, Зоя…
За дверью громыхнуло и начался ливень с градом. Огромные градины, словно булыжники, лупили по крыше, по стенам, задевая окошки, затянутые слюдой. И что-то бренчало, стучало и…
— Дай мне пять минут, дорогая, — бережно отстранил меня от себя мужчина и исчез, оставляя недоумение и пустоту.
— Какого хрена! — орал снаружи Гри, надрывая
— Блин! — повернулась я на другой бок, сильно зажмурившись. — В кои-то веки встретилась с другом, а тут концерты, как в марте под валерианку.
Но вставать и выяснять подробности мне не хотелось. А хотелось снова провалиться в сон и вернуться в тепло надежных рук. И моя мечта сбылась.
Мы обнимались, глядя в глаза друг друга и безмолвно переговариваясь, и были душой за тысячу километров от этого места.
Свет в избушке стал немного ярче. Сердце громко колотилось в груди, перед глазами все плыло. Я не помню, кто первый потянулся к поцелую. Кажется, я. Или он? Или мы оба?
Да какая разница! Главное, что я мечтала, грезила быть с ним рядом. Ощутить его губы, руки и желание. Я любила его, как друга, раньше, теперь хотела любить, как мужчину. Но хотел ли этого Грегори?
Да! Сто раз да! Он хотел этого не меньше меня. Он сграбастал меня всю, приподнимая и целуя так, что закружилась голова. Он обращался с моими губами, словно ласкал лепестки роз, его пальцы гладили мою шею и грудь, будто ничего более драгоценного у него в жизни не было.
Его не смущало ни мое тело, ни мои шрамы, ни то, как я выглядела, и кем я была… или не была. Он просто был со мной, с Зоей, с девочкой, с которой повзрослел, и которая превратилась в девушку и теперь горела желанием стать с ним женщиной.
Я и оглянуться не успела, как Грегори извернувшись, улегся на мое спальное место, уложив меня поверх себя. А дальше началось нечто восхитительное и невообразимое, настоящий хаос. Полузакрыв глаза, любимый ласкал мою грудь губами и языком, доводя меня до отчаянно-громких стонов. Нежа мое тело, он не пропустил ни местечка за ушами, ни плеч, ни тонких ключиц, ни чувствительного подрагивающего живота.
Живя в современном мире, молодая девушка знает достаточно, что за чем следует. Так и я ожидала, что после пылкой прелюдии этой ночью наконец перестану быть девушкой. Ждала с огромным удовольствием и радостью, твердо зная, что потерять девственность уродине в такой обстановке с любимым мужчиной — великое счастье и огромное наслаждение; то, о чем я не смела и мечтать.
Но, похоже, Грегори решил сподобиться сана великомученика. Потому что он не пускал мои жадные руки ниже своей талии, а при каждой попытке забраться туда, начинал так страстно ласкать, что у меня мутилось в голове и я вынужденно отступала.
Мой партнер был пылким и решительным, чутким и понимающим. За одну ночь я узнала о своем теле больше, чем за всю жизнь. Я никогда даже не подозревала, что могу стать рабой секса, но я ей стала. Его пальцы, язык…
— Пожалуйста, целуй меня еще… — Я буквально плавилась от желания. Как наркоманка, не в силах отказаться от дозы непередаваемого удовольствия, подставляла грудь под его ласки и хотела большего, смутно понимая, что это далеко не все…