Как я родилась
Шрифт:
– А ты, я думаю, прекрасно без меня неделю побудешь.
– Спасибо за доверие, - пробормотал Кирилл.
– Кир, прошу тебя, постарайся за это время найти работу. К концу декабря Юра приедет в любом случае, так что у тебя не больше месяца.
– А Юра знает обо мне?
– О том, что ты приехал? Нет. О том, кем ты был в моей жизни? Знает. Не все, конечно, а так, в общих чертах.
– То есть о том, что я козел и подонок?
Кристина посмотрела на него внимательно, вздохнула и сказала:
– Никому, ни одному человеку я никогда не говорила, что ты козел и подонок. Я никогда не сказала
– Почему?
– Потому что я любила тебя. А полюбить козла и подонка я просто не могла.
***
Февраль, 2004.
Олег с Кристиной редко ходили куда-нибудь, и Кристина уже начала привыкать к такому затворническому образу жизни. Она почти не возвращалась домой, оставаясь все время в квартире Олега. Здесь все было пустым и безликим, чужим и холодным. Но здесь было лучше, чем дома. Потому что здесь не было Кирилла. Ни одной его вещи, ни одного сувенирчика, подаренного им. В то время, как дома каждая чашка или вилка напоминали о целой жизненной эпохе. А в квартире Олега ей было легче, прошлое не ходило по пятам, напоминая о себе, и постепенно она стала считать ее своим вторым домом.
Олег редко бывал дома, в основном, приходил почти ночью, ужинал и ложился спать. Проводя одна почти все время, Кристина увлеклась приготовлением еды. Больше от скуки, но и похвалы Олега тоже были приятны. Она почти перестала тяготиться своим зависимым положением. В конце концов, все пять лет с Кириллом ей приходилось принимать решения за двоих, за двоих работать, да еще и вытаскивать его из разных неприятностей. А теперь она впервые в жизни могла ни о чем не думать.
Правда, покидать квартиру без разрешения Олега было нежелательно, он хотел всегда знать, где и с кем она находится. Чтобы не приходилось отчитываться, Кристина ограничилась походами в супермаркет или на рынок и перестала общаться с кем-либо, изредка созваниваясь только со Славиком. Он беспокоился, серьезно беспокоился, из-за ее нездоровой связи с бандитом. Но в каждом телефонном разговоре Кристина уверяла друга, что все в полном порядке, Олег очень милый и прекрасно к ней относится. Что было отчасти правдой.
Олегу Кристина нравилась с каждым днем все больше и больше. Она становилась все мягче и покладистее, иногда бывала даже ласковой с ним, но пока он не мог добиться от нее ответной симпатии. Еще несколько ночей подряд он, просыпаясь, заставал ее в слезах на кухне. И каждый раз давал ей две таблетки успокоительного. Они действовали моментально: девушка прижималась к нему, успокаивалась и засыпала с безмятежной улыбкой на губах.
Так они и жили. Пока однажды Олег не задержался слишком сильно. Кристина почувствовала неясную, все нарастающую тревогу. Зная, что любовник связан с криминалом, она все больше беспокоилась о нем, перед глазами вставали все новые и новые страшные образы, и к тому моменту, как он, вполне живой и здоровый, вернулся домой, она была на грани истерики. Кристина кинулась к любовнику с объятиями и, всхлипывая, сказала:
– Олеж, ну где ты был? Я так волновалась!
Олег был приятно удивлен такой встречей, обнял ее, вытер слезы и сказал:
– Кристя, ну чего ты? Я просто задержался по делам. Ну, малыш, что с тобой?
– обеспокоено спросил он, видя, что девушка не успокаивается.
–
– робко спросила Кристина.
– Крис, я не привык отчитываться перед бабами!
– совсем другим тоном сказал он, сдвинув брови.
– Олежка, я не прошу отчитываться, просто ты же моешь предупредить меня, чтобы я не волновалась?
Усмехнувшись той самой улыбкой, от которой у Кристины начинали дрожать колени, Олег сказал:
– Ладно, постараюсь. А ты изменилась, - сказал он.
– Другая бы на твоем месте была счастлива, если бы со мной что-то случилось.
– А я не рада!
– Кристина немного успокоилась, но голос все еще дрожал от слез.
– Ладно, малыш, покорми меня.
Перед сном Кристина сказала:
– Олеж, дай мне успокоительное, потому что я очень перенервничала, могу не заснуть.
Олег протянул ей две таблетки. Потом, подумав, сказал:
– Вот тебе упаковка. В следующий раз, если почувствуешь беспричинную панику или просто станет плохо, выпей. Но не больше двух.
Кристина с любопытством рассматривала пузырек без опознавательных знаков.
– Что это?
– спросила она.
– Крис, тебе название все равно ни о чем не скажет. Помогает? Пей пока. Потом поменяем препарат, чтобы не привыкла.
Кристина согласно кивнула, прижалась к Олегу и прошептала:
– Обними меня, пожалуйста. Я так по тебе соскучилась…
Обняв ее и поцеловав в висок, Олег сказал:
– Спи, маленькая.
Таблетки, которые он дал Кристине, были сильным, хотя и практически безвредным антидепрессантом. Однако у Кристины они, судя по всему, вызвали привыкание. Сегодняшняя истерика, как и прилив чувств, были, вероятно, спровоцированы именно длительным отсутствием лекарства. Олег уже несколько лет занимался продажей наркотиков и других препаратов: антидепрессантов, барбитуратов, седативных и прочих, часто запрещенных или труднодоступных лекарств. Кроме того, он был прекрасным фармацевтом и знал состав и все побочные действия абсолютно каждого компонента. И сейчас он стал немного беспокоиться за Кристину. Хотя редчайший случай привыкания к этому препарату вызвал в нем чисто профессиональный интерес.
“Ничего, подержу ее еще немного на этих колесах, посмотрю, что будет”, - решил он, засыпая.
Кристина спала рядом, ровно и спокойно дыша, не подозревая о том, что совсем скоро ее жизнь превратится в кошмар.
***
Ноябрь, 2012.
Юра, слегка помятый, сильно не выспавшийся, но невообразимо счастливый, бежал по перрону. Кристина не успела спуститься, а его сильные руки уже с легкостью подхватили ее и сжали в крепком объятии. Юра целовал ее губы, глаза, волосы, а она чувствовала, как слезы счастья текут по лицу.
– Кристиночка, я так соскучился!
– прошептал он ей на ухо, и она расплакалась еще больше.
– Ну ты чего, Крис?
– испугался Юра.
– Ничего, - улыбнулась она, вытирая глаза, - Просто я тоже страшно соскучилась! Мне вредно так долго не видеть тебя: я становлюсь неприлично сентиментальной.
Они шли по унылому серому перрону, говорили невпопад, перебивая друг друга и смеялись, как дети. Прохожие оборачивались на них - кто с улыбкой, кто с осуждением, кто с завистью, - но им обоим было совершенно наплевать на это. Они были абсолютно счастливы.