Как я родилась
Шрифт:
Кристина засмеялась.
– Кир, ты все-таки идиот! Я благодарна тебе! Ведь если бы ты тогда не сбежал, я бы так и не встретила Юрку! А если бы не моя искалеченная жизнь, я, возможно, так и не смогла бы оценить, какое счастье мне выпало. Тот билет на самолет до Египта оказался счастливым. А я в Турцию собиралась, представляешь?
– Ты так любишь его, но даже не попрощалась перед отъездом? Крис, ему сейчас плохо. Ты злая.
– Я не злая. Пусть подумает на досуге о любви, доверии и ревности. Это как же низко
– Ты что, вообще никогда не ревновала, Крис?
Кристина снова засмеялась.
– Кир, ты пропадал неделями в общаге у первокурсниц, тратя на них мои деньги. Ты однажды прямо домой привел пьяную шалаву и лег с ней спать на диване. Я ревновала?
– Ты вылила ей пиво на голову, а со мной неделю не разговаривала. И плакала на кухне по ночам. Думаешь, я не видел?
– Я вылила ей пиво на голову, потому что она мне нахамила! А с тобой мне просто противно было разговаривать. И плакала я оттого, что никак не могла выгнать тебя к чертовой матери!
Кир тоже засмеялся, обнял Кристину и, поцеловав в щеку, сказал:
– Пойдем домой, Крис.
По дороге они смеялись, вспоминая разные случаи из своей молодости, и Кристина, казалось, почти забыла о своей ссоре с Юрой. Все оборвалось в один момент. Почти у самого подъезда зазвонил мобильный Кристины. Она уже хотела сбросить звонок с незнакомого номера, но все же взяла трубку. Что было дальше помнила плохо. Из длинной непонятной фразы, сказанной незнакомым голосом, удалось вычленить какие-то странные слова… О чем это он? “ДТП”, “кювет”, “травматология”…
– При чем здесь я?
– тупо спросила Кристина.
– Почему вы мне звоните?
– Кем вы приходитесь Олексеенко Юрию Сергеевичу?
– спросил голос.
– На, разберись, - протянула она трубку Киру.
Пока Кирилл разговаривал, Кристина стояла, прислонившись к дереву. Конечно, она все поняла. Но сознание отказывалось принимать смысл услышанного. Хотя… Нервы, скорость, подмерзшая вечером дорога, летняя резина… Нет. Этого просто не может быть. Они ведь даже не попрощались. Нет.
Кирилл закончил и подошел к Кристине. Ее лицо было отрешенно спокойным, глаза - потухшими. Ни паники, ни истерики, ни слез…
– Крис, Кристина!
– закричал он ей прямо в ухо.
– Да услышь ты меня, твою мать!
Он с силой тряс ее за плечи, пока она не сфокусировала на нем взгляд.
– Кристина, - произнес он медленно, - Нам сейчас нужно подняться домой, собрать вещи и ехать в Запорожье. Юра жив. В тяжелом состоянии, но жив. И ты должна быть рядом! Поехали!
Кристина заставила себя двигаться. Думать. Разговаривать. Кирилл позвонил Саше и, объяснив ситуацию в двух словах, сказал:
– Старик, отвезешь нас? Нам очень срочно нужно!
Саша ответил коротко:
– Я буду у вас через полчаса.
Тогда, покидав в сумку кое-какие вещи,
– Крис, ты когда ела вообще в последний раз?
– Утром…
– Так, давай поможешь мне! Кристина, возьми себя в руки, включи голову! Некогда раскисать!
– резко и громко прикрикнул он на нее.
Вместе они приготовили бутерброды в дорогу, два термоса с чаем и кофе, а потом Кир заставил ее поесть.
– Я не хочу…
– Крис! Тебе силы нужны, поешь, сколько сможешь.
– Кир, я…
– Не надо говорить. Просто ешь!
В машине Кир сел сзади вместе с Кристиной, обнял ее и сказал на ухо:
– Кристина, постарайся поспать. Нам долго ехать, и тебе нужны силы. Просто поспи. Все будет в порядке, я тебе обещаю. С Юрой все будет хорошо. Он выздоровеет, вы поженитесь, и будете вспоминать все это как кошмарный сон. Или еще лучше, вы вообще не будете все это вспоминать…
– Кир, я с ним не попрощалась!
– всхлипнула Кристина.
– Если он… Если он умрет…
– Кристина, он не умрет. Ты не имеешь права даже произносить это слово! Поспи, родная моя!
Кристина действительно скоро заснула. Кир же спать не мог. Его не покидала мысль о том, что всему виной его приезд, его глупое и навязчивое желание вернуть Кристину. Конечно, здесь нет виноватых. Это судьба. Но за что же судьба поступает так жестоко с теми, кто заслуживает только самого лучшего? Почему Кристина, только недавно познавшая счастье, должна снова страдать? Разве мало пережила она за последние девять лет?
***
– Я не переживу его смерть, ты знаешь?
– спросила Крис, проснувшись через пару часов.
Я обнял ее, прижал к себе покрепче и сказал:
– Кристина, милая, я же сказал тебе: не смей даже произносить это слово, - прошептал я ей на ухо.
Мне было тяжело сохранять спокойствие. Я нервничал, я переживал за жизнь Юры так же, как переживал бы за близкого человека. Он был дорог Кристине. Поэтому не только чувство вины заставляло меня беспокоиться о его жизни и здоровье, просто я был склонен верить ей: она не переживет его смерть.
Мы почти не говорили в дороге. Кристина казалась спокойной, так ведут себя обычно люди, смирившиеся с неизбежным. На самом подъезде к Запорожью, мы увидели трагические и печальные следы: осколки стекла, оторванное боковое зеркало, оставшиеся брызги крови… На лице Кристины отразились боль и страх, и я слегка сжал ее ледяную руку.
Тяжелее всего в таких ситуациях - осознание собственного бессилия. Я ничем не мог ей помочь. Я знал, что она сейчас чувствует: боль, страх, сожаление… свою вину. Но что я мог для нее сделать, кроме того, чтобы просто быть рядом? А нужен ли я ей сейчас? Казалось, она совершенно абстрагировалась от окружающего, погрузившись в мучительное ожидание. И я видел, как медленно в ней угасает надежда.