Как я стал знаменитым, худым, богатым, счастливым собой
Шрифт:
На самом деле, я могу честно сказать, что, если бы он был лучшим актером, я, возможно, не женился бы. На первом свидании со своей будущей женой мы пошли смотреть фильм с Ричардом Гиром «Гринвич Виллидж». Его персонажа звали мистер Джонс, и он был так плох, на очень многих уровнях, что мы провели остаток вечера, обсуждая его, что создало глубокую и прочную связь между нами, которая длится по сей день. Так что теперь у меня есть шанс, и я говорю: спасибо, Гичард Гир.
Я сплю беспокойно, мои сны прерывисты – я подозреваю, что это из-за высоты. Я просыпаюсь на следующее утро под звуки, крики и улюлюканье в отдалении. Восстание?
– Нет, это, вероятно, матч по стрельбе из лука, – говорит Сангай, пока я ем яйца всмятку и тост на завтрак.
Стрельба из лука является национальным видом спорта в Бутане. Эти игры проходят с силой и шумом. Бутанцы молятся тихо – все остальное они делают оглушительно.
Мне нужно убить какое-то время, прежде чем Таши подбирает меня, так что я решил сделать то, что было немыслимо в Бутане до самого последнего времени. Я смотрю телевизор. Бутан был последней страной в мире, в которой появилось телевидение в 1999 году, быстро став незаменимой и противоречивой частью жизни. Бутанские подростки, по причинам не совсем понятным, быстро пристрастились к передачам о рестлинге. Правительство запретило каналы, которые показывали эти матчи. Это сработало. На какое-то время. Тогда другие каналы начали показывать борцовские схватки. После столетий изоляции Бутан оказался захвачен Халком Хоганом и ему подобными.
Сангай Нгедуп, бывший премьер-министр, выразил озабоченность, которую разделяют многие бутанцы. «До недавнего времени мы предпочитали не уничтожать насекомых, а теперь бутанцы смотрят по телевизору, как людям вышибают мозги дробовиком», – рассказал он британской газете The Guardian.
Выпуск новостей на BBS – Butan Broadcasting Service – выглядит довольно оригинально. Ведущий одет в гхо, читает новости так, будто рассказывает байки своим приятелям. Позади него вид на дворец в Тхимпху, бутанский эквивалент Белого дома. Внизу я могу только едва разглядеть закорючки. Подожди минуту. Эти закорючки движутся. Что происходит? Я придвигаю мой стул ближе к экрану.
Боже мой, у них есть бегущая строка! Только семь лет телевидения, и она уже у них есть. И вот прогресс семимильными шагами идет по Бутану в двадцать первом веке. Сейчас у них есть даже интернет-кафе, и мобильные телефоны, и многие другие признаки цивилизации, по крайней мере цивилизации примерно 1973 года. Имейте в виду, что это страна, в которой до 1962 года не было ни одной дороги, школы или больницы. До 1974 года у них не было даже национальной валюты.
Таши прибывает в отель и объявляет с большой помпой:
– Я приехал, сэр.
Я решил, что Таши не шпион. Он недостаточно умен. Либо так, либо он очень хороший шпион. Нет, Таши скорее гид или, в журналистском жаргоне, решала. Решала организует интервью, интерпретирует, выбивает информацию из сопротивляющихся чиновников, обеспечивает сочные анекдоты, получает фотографии, кофе, а иногда даже пишет статьи. Другими словами, решалы делают большую часть работы корреспондента очень задешево или бесплатно. Кто-то может найти это несправедливым, даже неэтичным. Может быть, но отношения решала – корреспондент имеют долгую и славную традицию. И я не собираюсь ее нарушать.
Однако я обеспокоен, что Таши не может быть хорошим решалой. Его английский слишком груб, и он явно новичок в этом деле и зелен, как авокадо. Должно быть, я позволил моим опасениям проскользнуть к кому-то еще в гостинице, потому что
– Я понимаю, что вы недовольны Таши, – говорит она категорически.
Ничего себе, я думаю, какая маленькая страна.
– Нееет, – я смущен своей неосмотрительностью. – Я им невероятно доволен.
Она не успокаивается, предлагая назначить другого гида. Я мог бы согласиться, мог бы бросить Таши прямо там, но по причинам, которые я до сих пор не совсем понимаю, я решил остаться с ним.
Мое недовольство, однако, дошло до Таши. Он интерпретировал мою критику так, будто я считаю, что он не открывает достаточное количество дверей или носит недостаточно вещей, так что он удвоил свои усилия.
Мы едем вниз по склону к Тхимпху. Каждый, кто посещал город, любит отметить, что это единственная в мире столица без единого светофора, так что я тоже скажу это. Тхимпху является единственной в мире столицей без единого светофора. Вместо этого на главном перекрестке полицейский в белых перчатках направляет трафик четкими, почти комическими жестами. Несколько лет назад они пытались заменить полицейского собственно светофором, но он не понравился королю, а король – отец нации, всегда прав и непогрешим, так что все согласились, что это была плохая идея, и светофор убрали.
Тхимпху – симпатичный город, размером с Берлингтон, штат Вермонт. Горизонт представляет собой клубок линий электропередач и молитвенных флагов.
Жизнь в Тхимпху напоминает мне описания жителей Шангри-Ла: «Они были добродушны и мягки, любознательны, вежливы и беззаботны, заняты на бесчисленных рабочих местах, но никогда не спешили».
В Тхимпху есть нужное количество суеты и хаоса: индийские торговцы, дешевые гостиницы, спутниковые тарелки на крышах домов, как дикие грибы, знаки благодарности за то, что люди не плюют на улице, грязные интернет-кафе, покосившиеся бамбуковые строительные леса, загорелые туристы в кроссовках, их гиды, идущие следом, словно агенты секретной службы, бутанские женщины, несущие зонтики, чтобы оградить себя от полуденного солнца.
И бродячие собаки. Много бродячих собак. Они лежат на солнце или бегают по улицам. Они делают это с ощущением непобедимости. Они знают, что никто не осмелится сбить их. В Бутане собаки – короли дороги. В последний раз я видел такую гордыню у животного в Индии, где корова, самодовольная в своей святости, стала большой проблемой. Коровы стоят посреди дороги и жуют свою жвачку, всем своим видом демонстрируя – только посмей объехать или ударить их! Наслаждайся своей следующей жизнью бородавочника, приятель.
В следующей жизни я хочу быть бутанской собакой. Люди уважают их. Почему? Конечно, есть буддийское уважение ко всем живым существам. Но эта вера, безусловно благородная, не так альтруистична, как нам кажется. Если вы верите в реинкарнацию, то вы также верите, что вы могли бы вернуться в следующей жизни лошадью или коровой, и, если да, вы бы хотели, чтобы к этим животным относились хорошо. Вот как Рингжин Дорджи, цитируемый в книге Барбары Крозетт о гималайских буддийских царствах, описывает это явление: «Сегодня моя мама может быть человеком. Но, когда я умру, я могу возродиться собакой, и моя мама будет сукой. Поэтому вы должны понимать, что все живые существа – мои потенциальные родители. Мои родители бесконечны. Пусть мои родители не страдают».