Как я учился в магической школе
Шрифт:
Не без содрогания рассмотрев в неярком свете луны расколотый череп, из-под разошедшихся костей которого выглядывало что-то белое, я, однако, прокашлялся, встав прямо, а затем мрачно-торжественным голосом произнёс:
— За преступления против собственного народа приговор — смерть. Приговор приведён в исполнение.
Обернувшись, я натолкнулся взглядом на земляков, что, видать, подорвались вслед за нами и сейчас стояли в каком-то десятке метров. По тому, как их глаза безошибочно нашли меня, мне стало ясно, что полог невидимости
Я замер, не зная, что они предпримут, но Петров вдруг ухмыльнулся, как-то даже задорно подмигнул мне и сказал:
— Ну ты даёшь, это же надо! Мы с тобой, — толкнул он локтём Боширова, — всё какую-то мелочь давим, а тут люди смотри каких тузов кончают. Сначала Гнильцова прямо в Москве, теперь этого.
— Наш на вальта потянет, — как-то даже подобиделся последний, но Петров только фыркнул:
— Какой он валет, так, шестёрка обыкновенная, продажная.
— Кхм… Вы извините, но я, пожалуй, пойду, товарищ ждёт, — чуть помявшись, сказал я.
Ребята сдвинулись вбок, пропуская, и я рысью побежал обратно, на выручку Глушакову. Последним, что я услышал от этих двоих, было:
— Как думаешь, это наши из ГРУ или СВР с ЦСО?
— Наши вряд ли. Это, походу, спецы по несчастным случаям. Скажут потом, что сам себе бошку проломил и следов насильственной смерти нет…
«Серёга, держись, — думал я в это время, отмахивая метр за метром и неуклонно приближаясь к собору. — Скоро буду, не сдавайся».
Добежав до крытой галереи, я взялся было за ручку двери, но тут правый угол готической постройки буквально вспух пламенем, размётывая на сотни метров вокруг куски кладки и каменной крошки. Ударная волна, пройдясь по всей галерее, повышибала узорные витражи, брызнувшие цветным стеклом, а дойдя до массивной двери, спрессованным воздухом буквально впечатала ту в меня, отбрасывая в траву на добрый десяток метров.
Кое-как поднявшись, я, пошатываясь, побрёл к чадящему густым чёрным дымом зданию. Увы, к эпицентру взрыва подойти было невозможно — везде завалы, огонь и магические флуктуации, от которых мою энергетическую оболочку начинало просто корёжить.
— Серёга! — хрипло звал я, пробираясь вперёд и кашляя от дравшего горло дыма. Думать, что мой товарищ погиб, просто не хотелось, да и не таков он был, скромный советский гражданин Сергей Глушаков, чтобы какие-то сраные тени его похоронили.
— Паш, — вдруг донёсся до меня хриплый, еле слышный шёпот.
Обернувшись, я охнул и, подбежав, принялся откапывать полузасыпанного обломками товарища. Он был жив, но видок… Краше в гроб кладут.
Столкнув с ног кусок стропила, я оттащил его на уцелевший кусок газона.
— Д-догнал? — уцепившись пальцами за рукав моей куртки, повернул он ко мне бледное, без единой кровинки лицо.
— Догнал, — утвердительно кивнул я.
Сергей, расслабившись, прикрыл глаза и улыбнулся.
— Значит, не зря всё это было.
— Слышь,
Тот закашлялся надсадно, но затем, стукнув кулаком по моему бронику, ответил уже более живым голосом:
— Не дождёшься, с силами собираюсь. Надо же как-то обратно возвращаться.
— Это да, — успокоенный, я отпустил его и сел на траву рядом, опираясь о землю руками.
— Как ты, кстати, его?
— Да никак, — шумно вздохнув, ответил я. — Он сам себя. Когда убегал, споткнулся, а там головой об дерево и всё, насмерть.
Глушаков захохотал, но быстро закашлялся и, схватившись за бок, пару минут полежал молча.
Где-то вдалеке раздались звуки сирен. Городские тревожно-спасательные службы очнулись от сонного бдения и сейчас как стая пчёл из растревоженного улья стягивались к собору.
— До якоря не дойду, — чётким и ясным голосом вдруг произнёс Сергей. — Прыгать будем отсюда.
— А сможешь? — спросил я.
— Должен, — просто ответил товарищ. — Придётся пробивать антипортальный барьер. Звону, конечно, будет… Пол-академии заодно с твоими дружками из инквизиции сбежится.
— Нашёл дружков, — буркнул я.
— Ладно, — собравшись с силами, Глушаков приподнялся, принимая сидячее положение. Несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, а затем протянул руку, командуя: — Влей свой суточный запас.
Я привычно подтянул ведро, но попытка вытянуть из него хоть что-то ровным счётом ничего не дала, и я внезапно севшим голосом растерянно констатировал:
— А нету.
— Как?!
Я развёл руками. Рассказывать об инциденте в общаге было глупо, да и стыдно. Впрочем, Глушаков и не стал больше ничего уточнять, а только глубоко задумался.
Сирены выли всё ближе, и вскоре он всё же поднял на меня глаза, спрашивая со всей серьёзностью, на которую был способен:
— Сколько чётко у тебя осталось сил?
— Половина где-то, — ответил я, уже научившись более-менее точно определять такие вещи по внутренним ощущениям.
— Сколько это в пересчёте на суточный запас?
— Четверть, — я сливал силу в накопитель два раза в сутки, так что арифметика была несложной.
— Тогда мне нужны они все и ещё с пол-литра твоей крови.
— Кровь мага… — протянул я.
— Да, она самая, — кивнул Сергей. — Вливай силу!
Я досуха, до тошноты и лёгкого головокружения опустошил свой резерв, перекачивая его товарищу, а тот, ещё сильнее побледнев и даже чуть застонав от проклятой энергии, одним отточенным движением резанул мне по запястью, после чего, создав какой-то магический «насос», быстро выкачал из меня шар густой тёмной крови размером с хороший кулак.
От такой быстрой потери крови у меня потемнело в глазах, и я, не удержавшись и успев лишь отвернуться в сторону, смачно проблевался.