Как заарканить миллионера
Шрифт:
— Новую порцию того, что ты пьешь, — уточнил он.
Служащий заверил, что сейчас устранит беспорядок. Мак, поднявшись, рассыпалась в извинениях, хоть и была ни в чем не виновата.
— Тебе незачем извиняться, — заметил Адам. — Это моя вина.
Мак смело встретила его взгляд: зеленые глаза ее полыхнули.
— Верно, — ответила она, — но вы ведь не извинились?
Мгновение они вели молчаливый поединок взглядов, затем Адам повернулся к служащему.
— Прошу прощения, — произнес он и, не дожидаясь ответа, снова обернулся к Мак:
— Я куплю тебе еще.
Она испустила
— Вы никогда не считаетесь с чужими желаниями?
— Разумеется, нет, — коротко ответил Адам, не утруждая себя дальнейшими объяснениями. В самом деле, что тут рассусоливать?
Мак кивнула:
— «Разумеется, нет». Иного ответа я и не ждала.
Адам ее не слушал — он смотрел, не в силах отвести глаз, жадно пожирая взглядом каждый дюйм ее тела. Случалось ли ему когда-нибудь видеть Мак ниже талии? Наверняка случалось; почему же он забыл, как прекрасны ее ноги?
Свободные брюки — часть униформы официантки — не подготовили Адама к лицезрению стройных, не правдоподобно длинных ног, обтянутых выцветшими джинсами. Свитер, к сожалению, не обтягивал тела — однако при столкновении он сполз с плеча и обнажил белую бретельку лифчика, не говоря уж о белоснежной коже. Так Адам узнал, что и у мешковатых свитеров есть свои плюсы. Нельзя сказать, что Мак обладала каким-то выдающимся бюстом, но и то, чем наградила ее природа, смотрелось весьма впечатляюще.
— Я куплю тебе еще кофе, — повторил он в третий раз, раздраженный тем, что Мак не желает повиноваться его предложению — точнее, приказу.
— Не нужно, — торопливо ответила она. — Все в порядке. Я все равно собиралась зайти куда-нибудь перекусить.
— Тем лучше, — подхватил Адам. — Я тоже
Еще не ужинал. А в двух кварталах отсюда есть очень симпатичный ресторан. Пошли. Я угощаю. Снова она окинула его взглядом, исполненным неземного страдания, и испустила мученический вздох. Что такое? Чем она недовольна? Намекает, что он чересчур раскомандовался? Да, он умеет настоять на своем — и привык считать это достоинством, а не пороком! Чего стоит мужчина, не способный переубедить оппонента? Переубедить, уговорить, заставить… хм… да кого интересуют такие нюансы?
— Адам, вам совершенно незачем угощать меня ужином, — решительно проговорила Мак
На сей раз Адам понял: она твердо вознамерилась, дать ему от ворот поворот. И сам изумился, когда осознал, насколько это его задело.
— Да ладно тебе! — сменил он приказной тон на вкрадчивый. — Подумаешь, большое дело — ужин! Что в этом такого?
Едва эти слова слетели с его губ, как Адам вспомнил, что в этом такого. Муж. Она ведь замужем. Да, большое дело…
Почему-то ее муж всегда представлялся Адаму большим. Во всех отношениях (ну, почти во всех). Двухметровый мужик под полтора центнера весом. Волосат и могуч. Рожа зверская Шеи не видно. Огромное пивное брюхо. И крохотный…
Но тут его размышления сделались столь тошнотворно-натуралистичны, что Адам тряхнул головой и взглянул на левую руку Мак, где привык видеть кольцо. Однако, к величайшему его удивлению — и еще большему любопытству, — тонкого золотого ободка на безымянном пальце не было.
Тут же его поразила новая мысль, казалось бы, никак не связанная с предыдущей.
последнее время Мак несколько раз пропускала свою смену. Ее частенько подменяли другие девушки. Быть может, отсутствие Мак на работе и отсутствие кольца на пальце как-то связаны? Что, если у нее проблемы в семье? А может, она разошлась с мужем? И теперь (об этом даже думать страшно — но что делать, против логики не попрешь!) пришла на встречу с Лорен Грабл-Монро, стремясь поскорее заарканить какого-нибудь завалящего миллионера?
— Не нравится мне эта мысль, — возразила она.
Однако — и на это Адам обратил внимание — не стала объяснять почему.
— А по-моему, отлично придумано! — отрезал он.
И быстро — пока она не успела возразить, а сам он не успел пожалеть о своем решении — подхватил ее под руку и повлек к выходу.
— Кроме того, — поспешно добавил он, — я давно уже собирался с тобой кое о чем поговорить, а «Дрейк» — не лучшее место для разговора по душам.
Дорси сама не понимала, как Адаму удалось ее уговорить. Однако и четверти часа не прошло, а она уже сидит напротив него за удобным столиком на двоих в тихом ресторанчике.
Впрочем, зачем себя обманывать? Никакой загадки нет: он ее уговорил, потому что она ему позволила. А вот почему позволила — это другой вопрос. Ждущий отдельного исследования…
Хотя лучше сразу внести ясность: Дорси прекрасно понимала, почему дала себя уговорить. Тому были две причины.
Первая: Адам застал ее врасплох
Вторая, и главная: а кто бы отказал такому потрясающему мужчине?
С первого же дня знакомства она обнаружила, что не может устоять перед его обаянием. Он скрывал в себе загадку — а она с детства обожала головоломки. Адам воплощал в себе все, что Дорси в мужчинах ненавидела: богатый, самоуверенный, сноб, эгоист — и все же было в нем что-то этакое…
Что — Дорси сама не могла объяснить. Но это туманное нечто в нем взывало к такому же затаенному и неопределимому в ней. Звучит расплывчато и довольно глупо, но иначе выразиться она не могла. Стоило ему появиться в «Дрейке» — и каким-то шестым чувством она ощущала его присутствие. Могла стоять спиной к двери, могла сосредоточиться на приготовлении незнакомого сложного коктейля, но, едва Адам Дариен пересекал порог, она знала: он пришел, он здесь.
Подобных чувств она не испытывала никогда. Привычка все анализировать не позволяла ей пройти мимо этого необъяснимого феномена.
Интуитивно Дорси чувствовала, что непробиваемая самоуверенность Адама — лишь маска. В глубине души он сложнее и интереснее, чем тот блестящий фасад, который он предъявляет миру. В отличие от большинства снобов, Адам — умный и интересный собеседник. При всей своей самоуверенности он умеет слушать других и, даже когда не согласен с Дорси (а не согласен он с ней почти всегда), неизменно дает понять, что с интересом относится и к ее мнению.
Да, Адам — настоящий кладезь противоречий. То грубоват, то безукоризненно галантен. То сговорчив, то готов спорить до хрипоты. Противник — но противник, с которым интереснее, чем с иными союзниками. Пожалуй, ни один из ее знакомых мужчин не был способен заинтересовать ее и как человека, и как женщину.