Как закалялась сталь - 2057. Том 2
Шрифт:
Маркиза было уже не засунуть в ведро — слишком большой. Марат позвал его с собой, к пруду. Щенок резво побежал следом. Гея визжала, задыхаясь на цепи, как будто ей перерезали горло. Марат взял щенка за загривок, и погрузил в воду, и держал до тех пор, пока он не перестал дергаться. И даже когда перестал — держал еще минуту, или две. Чтобы наверняка.
Вот теперь он здесь. Они оба здесь. Маркиз и Марат. Кто важней — человек или щенок? В одно мгновение Марату захотелось взять щенка на руки и шагнуть в проем Портала. Это было бы правильно. Наверно.
Потом он поднял голову и посмотрел
— Руку, — сказал он еще грубей, прокаркал, как ворон. Охотница отшатнулась. Наплевать. Десяток рук сразу заменили ее кисть.
Еще одна. Нормально, все нормально. Он — командир армии, комиссар сводного отряда, он не предает своих бойцов. И не разменивает их, даже на породистых щенков.
И опять сзади кто-то есть. Барсук? Ну, давай, сволочь, появись!
— Шпак? — Марат сделал два шага назад от неожиданности. — Андрюха, это ты?
Шпаков Андрей. Один из Братства, тот, с кем они уходили из города вместе с Двадцать Четвертым. Мужлан, стодвадцатикилограмовый богатырь, настоящий товарищ и друг Марата. Человек, с которым они три года делили кров, еду и последнюю затяжку. Отец — русский. Мать — якутка. Марат всегда восторгался его мощью, его неодолимой, нечеловеческой силой, и упорством, что в труде, что в спорте. Широко распахнутые голубые глаза…
— Марат? — произнес Шпак с изумлением. — Это ты? Мы сколько с тобой не виделись, дружище?
— Шпак!
Они обнялись, прижимаясь друг к другу, как будто любовники после долгой разлуки.
— Шпак!
— Маратище!
— Да елки палки, ты совсем седой!
— Да ты сам на себя посмотри!
— У тебя сколько, ёшкин сарафан?
— Трое!
— И у меня, прикинь, трое!
— Ах ты толстая якутская жопа!
— Да сам ты тощая татарская задница!
— Двадцать лет?
— Да какое там, считай двадцать пять!
— Господи, Маратище!
— Кром и сталь, Шпак!
— Кром и сталь, Марат!
Глава 27
Они обнимались еще минуту, и оторвались наконец друг от друга, задыхаясь от восторга. И тотчас же Андрей помрачнел.
— Маратище, — сказал богатырь, и выдернул меч. — Тут такое дело…
— Я знаю, Шпак, — в унисон ответил Марат, и вытащил из земли свое оружие. — Я знаю.
— В общем, ты же понимаешь, что ты должен победить, ты же сволочь, ты меня единственный побеждал, помнишь?
— Я помню, Шпак. Я все помню.
— Ты должен победить меня еще раз.
— Андрюха, ты не настоящий.
— Я настоящий, Марат. Самый что ни на есть настоящий. Меня Наталья ждет, — он называл жену всегда так. Не «котенок», не «лисенок», не «пусечка» и даже не Наташа или Натусик. Наталья, всегда Наталья.
— Режь, — Шпаков Андрей опустил руку с мечом, и задрал голову.
— Шпак…
— Режь, сволочь ты татарская…
Ах, вот оно как…
До сих пор Марат не пролил ни одной капли человеческой крови. Кто-то «наверху»
Сейчас — выбор. Или-или. Он не сможет сломать Шпаку шею. Не сможет забить его руками, и даже ногами. Слишком силен, слишком живуч. Да у него шея толщиной с торс обычного человека!
— Режь, — повторил Шпак. — Давай, друг.
— Прости, друг, — только и смог сказать Марат, приставляя холодную сталь к теплой коже.
— Руку, — сказал он сипло.
Еще одна прошла в колыхающуюся гладь портала. Ну, что теперь? Кровь уже пролилась, чего еще от него надо?
— Папа? — сказал голосок сзади, и Марат похолодел, вмиг и сразу. Закостенел всем позвоночником, каждой косточкой. Как вообще можно двигаться в такой ситуации? Но он повернулся, ощущая как скрипит шея.
— Папа.
Дарина, его первая, старшая, скоро замуж. Студентка, отличница, спортсменка, просто красавица. Победительница кучи олимпиад, по математике, физике, кибернетике. Кандидат в мастера спорта по гимнастике, всегда собранная, всегда гибкая, девочка, которая лежа на животе листает учебник геометрии ногой из-за уха…
Он не видел ее уже три года. Три долгих года. Больше тысячи дней. Он соскучился. Он так хотел ее увидеть, и вот — увидел. Две дочки вместе с бывшей первой женой, теперь жили далеко от России, на том конце земного шара. Каждая знала несколько языков — французский, немецкий, английский, русский, Дарина вроде собиралась учить дополнительно то ли китайский, то ли японский.
— Папа….
— Дарина, звездочка моя, откуда ты здесь?
— Папа, я не знаю, — она едва сдерживалась чтобы не заплакать. — Ты почему весь такой изодранный?
Они обнялись, прижимаясь друг к другу вздрагивающими телами. Какая большая выросла, его маленькая кошечка-крошечка.
— Должен…
— Кто это сказал? — проревел Марат, резко разворачиваясь, и загораживая дочь спиной. — Кто это, черт вас задери, сказал?
Твари… Чертовы гарпии, столпились около камней, ждут. Даже эльфы перестали притворятся безучастными, и тоже подались вперед, тоже чего то ждут. Чего вы ждете, упыри? Я вас всех сейчас! Марат выдернул меч из земли. Потом, чувствуя что уже скрипят не то что кости, а все мышцы и связки — развернулся.
— Дарина, солнце мое и звезды… Ты не настоящая.
— Папа, я настоящая! — вдруг закричала она. — Помнишь, мы остались вдвоем, а надо было доски на крышу наколачивать, мы залезли, у тебя молоток и доски, а гвозди я держала! Помнишь? Мне было так страшно, но все равно, мы справились. Папа!
— Помню, помню моя красавица, — он говорил сквозь туман, и целовал курносый носик, карие глазки, теплые ладошки.
— Помню, конечно, помню, — плакал он от счастья.
— Пойдем вдвоем, папа. Пойдем домой вдвоем. Или останемся здесь, навсегда. Папа, мы построим новый дом, ещё выше прежнего, я буду подавать тебе гвоздики, и не буду бояться, вот увидишь…