Как запело дерево
Шрифт:
Так прошло несколько дней, и Пилу все это порядком надоело.
Однажды утром, не сказав никому ни слова, он спустился к реке и поплыл по течению. Какая-то птица полетела за ним. Время от времени она садилась ему на спину и щекотала его так, что он хохотал до слез.
Вечером он приплыл к деревне и спрятался в камышах. Много маленьких негритят танцевало голышом на траве. Пилу совсем забыл, что он крокодил. Ему захотелось поиграть с ними, и он высунулся из камышей. Но, заметив его, негритята с громкими криками бросились
Что-то оцарапало его. Он был всего-навсего маленький, беззащитный крокодил.
— Ой! — вскрикнул он.
У него над головой закружила птица.
— Пилу, пора превращаться!
— Я хочу быть большим! Я хочу быть китом, чтобы постоять за себя, когда нужно, — сказал Пилу, опять заговорив человеческим голосом.
— Ладно! — сказала птица.
В клюве она держала кольцо-вишню. Услыхав ее голос, все негры разбежались.
Подул сильный ветер. Солнце застыло в небе, и земля заскользила у Пилу под лапами.
Как быстро скользит земля под лапами у крокодила, когда он превращается в кита! Это невероятно! Летит земля, песок, вода, опять земля. И вот, наконец, море — холодное, как детская постель декабрьскими вечерами.
— Холодно, — сказал Пилу. — Вот бы сюда грелку!
— Ничего не поделаешь, — ответила птица (только это была уже совсем другая птица — белая, с черными глазами). — Ничего не поделаешь. Море грелкой не согреешь!
— Жалко, — сказал Пилу. — Смотри, у меня уже зуб на зуб не попадает.
— А ты попрыгай! — посоветовала птица.
Пилу подпрыгнул.
Выскочив из воды, он от удивления широко раскрыл глаза и тогда увидел целиком все море, бледно-голубое при свете луны, и волны, которые бежали друг за другом, словно маленькие девочки. Поодаль Пилу заметил черные горы. Тут он снова плюхнулся в воду, пуская огромные пузыри. Стало намного теплее. Он подпрыгнул еще раз и увидел, что горы шевелятся.
— Ой! Горы шевелятся!
— Это не горы, это стадо китов, — сказала птица.
— Значит, я совсем маленький кит? Но я же сказал тебе, что хочу быть большим!
— Подожди! Сейчас вырастешь.
И правда, Пилу начал расти. Спина его поднималась, как лифт. Он так пыхтел и фыркал, что самому стало смешно.
Когда Пилу подплыл к стаду китов, он был почти такой же большой, как и все они. Киты уставились на него. Похоже, они не очень-то обрадовались этой встрече.
— Здравствуйте! — сказал Пилу и расплылся в трехметровой улыбке.
— Здравствуй, — буркнул в ответ один из китов. — Ты откуда?
— Из Афр…
— Скажи, что ты оттуда, — подсказала птица.
— Я оттуда.
— Ну, если так, то ладно, — сказал кит.
И
«На вид они не очень умные, — подумал Пилу, — у них низкие лбы».
Некоторые — наверное это были китихи — нацепили, как сережки, крабов, подвесив их за клешни. Время от времени они выпускали фонтанчик, и тогда у них над головой раскрывались кокетливые зонтики. Пилу тоже запустил свой фонтанчик. Вода стекала по бокам, было щекотно и очень весело.
— Сколько тебе лет? — спросил Пилу у одной китихи.
— Восемьсот семьдесят пять, — сказала она.
— Ничего себе! — сказал Пилу. — Восемьсот семьдесят пять лет!
Он еще никогда не видел таких древних старух. Она была даже старше бабушки.
— А что вы делаете столько лет?
— Все плаваем, плаваем.
— И вы никогда не веселитесь, никогда не смеетесь?
— Я посмеялась на своем веку! В молодости, когда мне было двести, я смеялась без передышки десятки лет подряд. Теперь с этим покончено.
— Неужели? — сказал Пилу. — А почему?
— С тех пор много воды утекло. Настали тяжелые времена. Мы больше не засиживаемся на этом свете. Того и гляди, попадешь в лапы к обезьянам в железных коробках. Они гоняются за нами по всему морю и бросают рыбьи кости, которые застревают у нас в спинах. От них много шума и дыма. Только и остается, что плавать, плавать день и ночь. Китам не до смеха. Киты забыли о смехе.
— Ну, я-то вас обязательное развеселю, — сказал Пилу.
— Думаешь, получится? — тоскливо спросила китиха.
Тут Пилу принялся рассказывать ей сказку про трех поросят. Но она и слыхом не слыхивала ни о поросятах, ни о волках, ни о дверях, ни о печных трубах. Она ничего не поняла и разревелась.
«Да она совсем дурочка», — подумал Пилу.
Больше он не сказал ни слова.
Киты поплыли дальше. Они плыли по лунной дорожке, оставляя за собой черную, как чернила, борозду.
Так они плыли долго-долго, день и ночь. Иногда они попадали в морские течения, и тогда Пилу казалось, что он съезжает с ледяной горки. Иногда они пробирались среди айсбергов, и тут уж надо было смотреть в оба, чтоб не набить себе шишку.
Навстречу попадались полчища мальков, каждый не больше рисового зернышка. Стоило только открыть рот пошире, и они шли туда, как к себе домой. Было вкусно, но очень солоно.
В небе парила птица, время от времени она присаживалась отдохнуть на спину к Пилу.
Однажды вдали показались пароходы. (Пилу объяснил китам, что это были пароходы и люди.) Ему очень хотелось немного поболтать с людьми, но киты затряслись от страха и утащили его под воду.
Море, кругом одно море! Пилу умирал от скуки. А как ему надоели мальки! Он с удовольствием съел бы чего-нибудь другого: цыпленка, например, или кусок яблочного пирога. Хорошо еще, что рот большой — удобно зевать.