Как же быть?
Шрифт:
— Сейчас он расквасит себе нос, честное слово, — бормотал Лори, следя, как машина с огромной цифрой «2» в белом круге завершала смелый поворот на двух колёсах.
Визг доносился даже до того места, где они стояли. Но всё обошлось благополучно. Лонжин исчез вдали, за ним промелькнул Робен, Лукс, другие гонщики, все на одно лицо в своих красных, белых, чёрных шлемах, в огромных очках. Пронёсся Лоутон…
— «Талбот-супер», номер девять, пилотируемый нашим прославленным земляком, ветераном Лоутоном, теперь переместился на пятое место. «Талбот» идёт на шинах «маккензи», самых лёгких, самых дешёвых в мире! А вот номер один, смотрите, он вступил в отчаянную борьбу с номером тридцать! Первый номер с
Лори и Кенни устали стоять. Они отошли на склон холма, легли на зелёную траву, устремив взгляд в синее жаркое небо. Гонщикам оставалось пройти ещё семь кругов.
— Да, — задумчиво рассуждал Лори, — миллион! Миллион за несколько часов быстрой езды. Мне, чтоб заработать миллион, нужно колесить на моём пикапе лет двести… А если даже не прийти первым?.. Вот я знаю, что Лоутон, приди он хоть последним, получит семьдесят пять тысяч! Тоже неплохо!
— Но, — рассудительно заметила Кенни, — чтоб получать семьдесят пять тысяч за гонки, надо иметь имя Лоутона. А чтоб иметь имя Лоутона, надо было выиграть много гонок до этого.
— Что правда, то правда, — согласился Лори, ему было лень спорить.
Жара, ровный гул моторов, скороговорка диктора, разносимая репродуктором, обильная еда, голубое небо над головой, пьянящий аромат травы клонили к покою.
Кенни тихо гладила ему волосы, она лежала рядом. ЕГО девушка, такая красивая и влюблённая. Впереди был вечер с ней. В банке на его личном текущем, счету лежат приличные деньги, а когда он выполнит это проклятое задание, то получит ещё. И должность хорошую. Купит машину…
Хороша всё-таки жизнь! Но хороша, когда всё есть. Конечно, всё, что он имеет, это пустяки по сравнению с богатством господина Леви, даже по сравнению с семьюдесятью пятью тысячами Лоутона. Но, в конце концов, он только начинает.
И как интересно получается. Если люди живут честно, по правде, как его родители, например, как этот Рибар, не захотевший воевать, то, в общем-то, они не очень многого добиваются. Если же становятся подлецами, как Леви или Гелиор — тюремный миллионер, — то купаются в золоте. Лори испугался. Впервые он позволил себе, пусть мысленно, назвать Леви подлецом. Продолжая размышлять, дошёл и до себя. Пока всё было по правилам, у него только ветер в карманах свистел. Когда же влез в конкурсы, не очень-то честные, сразу завелись деньжата. Далее, с этим заданием, которое уж совсем, откровенно говоря не того… (Лори не стремился найти подходящее слово) он стал и станет ещё богаче.
Всё это, конечно, плохо, но так уж устроена жизнь, и, если не хочешь оказаться в дураках, надо подчиниться её законам, Не он же их устанавливал…
— Слушай, Кенни, — Лори приподнялся и сел, обхватив колени руками, — почему чем человек честнее, том он хуже живёт?
Кенни продолжала лежать. Она задумчиво водила травинкой по губам и не сразу ответила на вопрос.
— Ты говоришь странные вещи. — Она пожала плечами. — Откуда ты это взял? Можно быть честным и хорошо жить; в то же время быть плохим и жить плохо. Возьми господина Леви, Он ведь порядочный, а миллионер. Или Лоутон. Смотри, как трудно он свой хлеб зарабатывает,
«Порядочный», — подумал Лори и вздохнул.
— Ну, а вот я, каким бы ты хотела, чтоб я был? Такой, как сейчас — ни кола ни двора, может, ещё бедней, — или, представь, у меня дом, пять автомобилей, яхта, куча денег, но всё это я добыл не очень честно. Не убийством, конечно, или грабежом, а взятками или спекуляцией, например…
Кенни тоже села и тоже обхватила руками колени.
— Что с тобой сегодня, Лори? А? О чём ты говоришь? Ты же прекрасно знаешь, что, если бы ты был жуликом или спекулянтом, даже… даже заядлым игроком, я б с тобой минуты не осталась! Даже если б ты стал, например, репортёром и обманывал телезрителей — ну, рекламировал там плохое мыло или какие-нибудь никудышные конфеты, я б тебе этого не простила.
— Ну уж мыло…
— Да, мыло! Дело не в том, большой обман или маленький. Важно, что обман. Кто врёт в мелочах, тот и на серьёзную ложь способен. А я не могу, Лори, ну, пойми меня, не могу я с вруном! Ушла б от тебя, я все!
Лори помрачнел.
— Недорого ты меня ценишь. Так сразу взяла бы да ушла? Зачем тогда все твои слова о любви? Нельзя так просто расстаться с человеком, которого любишь. Или ты меня не любишь?
— Люблю, Лори, люблю! — Кенни быстро наклонилась вперёд и поцеловала руку Лори. — Не в том дело. Но если б ты стал плохим, нечестным человеком, я разлюбила бы тебя. Понимаешь? И немедленно рассталась с тобой. Я бы просто не смогла любить плохого человека… — Кенни вскочила, подошла к Лори сзади и, запустив руки в его волосы, стала ворошить их. — Но зачем все эти разговоры? Ты ведь самый благородный, самый честный, самый замечательный и самый… — она наклонилась к его уху, — любимый.
Лори криво улыбался. «Знала бы ты, какой твой любимый порядочный и честный, — с горечью думал он, — недолго бы с ним оставалась». Тяжёлое чувство охватило его. К чему это всё, эти истории? А вдруг Кенни что-нибудь узнает? При этой мысли он похолодел от страха. Будут деньги, на неё же потратит, а она узнает и бросит его со всеми его автомобилями, счетами в банке. А вот если он ничего не будет иметь, то уж её-то сохранит наверняка. Господи, как всё сложно…
— Пошли, — предложила Кенни.
Они медленно направились к трассе, откуда доносился рёв моторов, выкрики зрителей, скороговорка диктора.
— … Сейчас «талбот-супер» Лоутона, — частил он, — номер девять, идёт третьим. Что ни говорите, нет равного по классу нашему Лоутону, этому величайшему гонщику мира! И силы его удваивает мотор V-8! Их удесятеряют шины «маккензи», самые дешёвые на планете! Итак, впереди Лонжин на «феррари», номер два, за ним теперь Робен на «альфа-ромео», номер четырнадцатый, третьим, как я уже сказал, наш Лоутон. Смотрите, смотрите, как сократился разрыв между ним и номером четырнадцатым. А вот Лукc на своём могучем «ягуаре», номер шесть, шины «денлоп», теперь четвёртый. После заправки ему не везёт, что-то, видимо, не ладится…
Лори и Кенни остановились, опершись о бетонную стенку. Машины по-прежнему безостановочно и неутомимо проносились перед ними в неистовом грохоте своих мощных двигателей — голубые, красные, белые молнии.
Солнце раскалило и бурую поверхность трассы, блестевшую странным, словно глянцевым блеском, и бетонную защитную стенку, о которую и опираться-то было больно. Солнце висело жаркое, тяжёлое, низкое в беспредельном синем небе. Воздух на горизонте дрожал, чуть искажая предметы.
Продавцы пива, воды, лимонада сбились с ног. Появились цветные зонтики, толпа поредела. Люди берегли силы к финишу. А машины всё неслись и неслись бесконечной, непрекращающейся вереницей. Не успевала одна исчезнуть за холмом как из-за поворота появлялась следующая.