Как женить маркиза
Шрифт:
А она-то думала, что после той первой их ночи в доме со всем этим покончено. Кроме того, перемена, происшедшая в их отношениях, была столь трудноопределима, что Констанс даже не могла найти, в чем, собственно, упрекнуть Вира. Когда он был с ней, он был внимателен, как прежде, и, казалось, с искренним интересом выслушивал ее болтовню о доме, о слугах и о мелких хозяйственных кризисах. Сначала она только радовалась, что он готов слушать ее и даже смеется ее рассказам о домашних перипетиях. Но теперь начала подозревать, что он просто радовался тому, что у нее есть занятие, которое не оставляет ей времени толком расспросить о его делах.
Да и как было расспросить? Он стал таким
Не улучшало ситуацию и то, что после публикации объявления об их браке визитеры стали заходить едва ли не каждый день. Хотя тетя Софи и говорила ей, что в ее положении вполне допустимо просто снять дверной молоток, а Уилкерсу приказать, чтоб он говорил посетителям, что хозяйки нет дома и не будет, пока дом не будет приведен в пристойный вид, Констанс, которая трепетно относилась к своему новому положению, решила, что поступить по совету тетки будет не слишком красиво. И она теперь принимала визитеров, а, следовательно, вынуждена была выслушивать неискренние поздравления и бесконечные сплетни.
Очень скоро Констанс поняла, что, в то время как некоторые считают ее хитрой девицей, окрутившей герцогского наследника, большинство полагают, что она оказалась глупой жертвой своей страсти. Вир, женившийся на ней, чтобы насолить Блейдсдейлу, ясное дело, скоро соскучится в брачной постели и станет искать утешения в других местах. Черного кобеля не отмоешь добела – вот что думали в свете.
Право, следовало ей прислушаться к совету тети Софи. Раз открыв двери своего дома насмешникам с моноклями и сплетницам в чепцах, она уже не могла теперь закрыть их. Поступить так значило бы признать, что она верит этим дурацким слухам. Кроме того, ни за что она не проявит малодушия перед лицом кучки болтливых дур! Это не в ее характере.
Однако, хотя она упорно делала вид, что насмешки не задевают ее, мысль, что в домыслах светских кумушек есть доля правды, не давала ей покоя. Мысль эта точила ее как червь, и она наконец начала всерьез задаваться вопросом, не завел ли Вир себе любовницу. Да, их брак заключен был как фиктивный, и Вир имел полное право развлекаться где хочет, да и сама она говорила, что если ему вздумается и дальше иметь содержанок, то она воспримет это совершенно спокойно, – но от таких рассуждений становилось только хуже. Увы, дело было в том, что она позволила себе поверить, что он способен полюбить ее – когда-нибудь. Хуже того, она почти убедила себя, что он действительно относится к ней куда нежнее, чем она смела надеяться.
Но с другой стороны, было же бесконечное чудо его объятий!
Каждую ночь, не пропустив ни одной, он приходил к ней, иногда – чтобы любить ее с почти жадной настойчивостью, иногда – с медлительной нежностью, от которой у нее все внутри начинало дрожать. Как же она любила его! А иногда он приходил просто для того, чтобы обнимать ее.
Именно в такие моменты, как это ни странно, она чувствовала, что по-настоящему близка ему. Они лежали вдвоем в темноте, которую рассеивал только красноватый свет углей в камине, и, само собой, разговаривали. Именно так она впервые услышала историю рыжеволосой авантюристки Женевьевы Хейден, которая похитила обручальное кольцо Албемарлов, а вместе с ним сердце Эдмунда Рошеля, герцога Албемарла. Не менее увлекательным, впрочем, оказался и рассказ о видении, которое посетило Эльфриду Рошель, когда она вглядывалась в магический кристалл, в результате чего она и пустилась завоевывать расположение астрологически
Да, семью, в которую вошла Констанс, трудно было назвать обыкновенной. Но это была семья Вира, и, хотя он описывал своих родственников с неизменной иронией, все же Констанс поняла, как много они значат для ее мужа. Особенно герцог. Герцог сыграл важную роль в жизни всех членов семьи, но в особенности Вира.
Констанс вообще начала подозревать, что именно Албемарл, хотя и сам скорбел по погибшему сыну, удержал юного Вира от незамедлительного отмщения людям, которых юноша считал врагами своего отца, а следовательно, и собственными врагами. И, несомненно, именно Албемарл воспитал во внуке чувство гордости за свою семью и внушил ему представления о том, что такое быть мужчиной и джентльменом, связанным законами чести. Интересно, подумалось ей, как-то герцог отреагирует на сообщение о женитьбе Вира? И на ком? На падчерице Блейдсдейла!
В животе у нее от этой мысли сразу похолодело. Вряд ли можно было рассчитывать, что старый герцог такой брак одобрит. Более того, старик вполне может решить, что с ее стороны это был расчетливый ход, и что она просто хотела подцепить герцогского наследника. Ведь в свете все так о ней и говорили. И что касается расчета – это не так уж далеко от правды. Последняя мысль ее особенно тревожила. А хуже всего, что Албемарл может подумать, что она устроила этот брак ради Блейдсдейла, его заклятого врага. Право, в какую ловушку она загнала сама себя!
Менее всего ей хотелось стать причиной раздора между Виром и его дедом. Она ведь хорошо помнила, как такое произошло с ее матерью. Регина очень переживала отчуждение своей семьи, и Вир будет переживать, если дойдет до этого. И кончится все тем, что он возненавидит ее, Констанс. Он, конечно, ни слова ей не скажет, но будет все время испытывать эту ненависть. Может, он уже сейчас жалеет, что поспешил жениться на ней. Ведь он так до сих пор и не уведомил деда о своем браке. И он скрывает что-то от нее, в этом она была уверена.
Впрочем, она ведь тоже кое-что скрывала от него, напомнила себе Констанс и разгладила голубой шелк платья на животе. Эту тайну она хранила вот уже две недели, пока хранила, потому что боялась ошибиться – ведь вся судьба ее зависела от этого. И все же она была уверена, что внутри ее растет новый наследник Албемарлов.
Вот в этом-то и была суть проблемы, подумала она, отворачиваясь от зеркала в золоченой раме и набрасывая на плечи ротонду. Потому что если она беременна, то тогда получается, что она действительно подцепила Вира и женила его на себе. Какая же она была дурочка, когда думала, что если отношения их сложатся не так, как она надеялась, то у нее хватит самообладания дать ему свободу. Просто смешно, что такие сложности возникают между людьми, вступившими в брак по расчету, заключила Констанс и, взяв свой ридикюль, вышла из спальни и направилась вниз.
У крыльца ждала карета. Софи еще вчера пригласила ее отправиться вместе на Бонд-стрит и пройтись по модным лавкам, а ей так надоело сидеть в четырех стенах наедине со своими мыслями, и к тому же она была в некотором смятении, потому и приняла приглашение. И не важно, что Вир отнюдь не одобрил бы эту прогулку, – она просто не стала ему говорить, и все. Она ведь возьмет с собой мистера Финни, в конце концов. Мистера Финни, в прошлом боксера, нанял для нее сам Вир, дабы он сопровождал ее повсюду, и вряд ли кто-нибудь посмеет приблизиться к Констанс, когда мистер Финни рядом. И на козлах будет Уилл Траск, не говоря уж о том, что в кармане ее платья лежит маленький пистолет полковника Ингрэма.