Как Золотая Орда озолотила Русь. Не верьте лжи о «татаро-монгольском Иге»!
Шрифт:
Заметим, что от исследователей как-то ускользало самое простое объяснение. Московский князь твердой рукой навел порядок в беспределе анархии и местного произвола, который царил на Руси. Огромное количество средств разворовывалось всякого рода «сильными людьми».
Эту вакханалию дополнял разбой на дорогах. Один из древних источников с похвалой отзывается об Иване Калите за то, что он «исправи Руськую землю от татей и от разбойник» [436]. Иван Калита стал изымать наиболее серьезные уголовные дела из ведения вотчинников и передавать их своей администрации.
Исследователи древнерусского права отмечают, что в московских землях княжеская администрация взяла в свои руки борьбу с тяжкими преступлениями
Как выглядел Успенский собор 1327 года снаружи и внутри – можно только догадываться. Он был разобран по указу Ивана III, и на его месте Аристотель Фиораванти в 1475–1479 гг. построил тот храм, который и поныне украшает Кремлевский холм.
По мнению Н. Н. Воронина, собор Калиты был небольшим, но стройным и нарядным одноглавым храмом. Он повторял архитектурные формы Георгиевского собора в Юрьеве-Польском (1231–1234).
Но последующие археологические работы в Московском Кремле дали основание для совершенно иной реконструкции. По мнению новейших исследователей, «Успенский собор Ивана Калиты (1326) вовсе не был своего рода копией Георгиевского собора в Юрьеве-Польском, а представлял весьма внушительное сооружение [438]. Его подкупольные столбы имели в сечении примерно 240x240 см. Эта величина может показаться невероятной, но почти такими же мощными (233x233 см) были столбы другого собора Ивана Калиты – Архангельского. Иначе говоря, оба собора мало чем уступали по размерам современному Архангельскому собору, построенному Алевизом в 1508 году» [439]. (См. [2], [27]).
Однако над головой Калиты висела проблема. Хан требовал разыскать и выдать «лютого» мятежника Александра. Исполнить это был готов не только князь Московский, но и новгородцы. И хотя новгородская «готовность» была больше на словах, они вместе с Калитой стали требовать от Пскова выдачи князя.
Но тут вмешались тронутые его бедой псковичи, которые обратились к нему с увещанием: «Господине княже Александре! Ныне не ходи в Орду напрасно, но сиди во Пскове, и мы вси главы своя за тебя положим». Подумав, князь поступил согласно их совету. Укрывшись за высокими каменными стенами псковской крепости, он терпеливо ждал своей судьбы [440].
Между тем московско-суздальско-тверское войско уже приближалось к Новгороду. В субботу 25 марта 1329 года Иван Данилович был на Городище. Здесь, на правом берегу Волхова, в двух верстах от города, обычно жили князья, приглашенные в Новгород на княжение. На другой день Калита торжественно въехал в Новгород и был возведен на новгородское княжение. Узнав о решимости псковичей твердо стоять за Александра Михайловича, князья затужили. Никому не хотелось гнать своих воинов на неприступные стены псковской крепости [441]. Так и сидели в бесплодном раздумье князья на Городище, пока наконец кто-то из них не произнес единственное нужное слово – «митрополит».
После кончины митрополита Петра в декабре 1326 года патриарх Исайя назначил митрополитом Киевским и всея Руси своего придворного клирика Феогноста. По происхождению Феогност был греком из Морей. Он никогда прежде не бывал на Руси. Зная о московско-тверском споре за власть, византийцы опасались, что митрополит из русских не сможет сохранить нейтралитет и быстро окажется на самом острие политической борьбы [442]. Благоразумный и более религиозный Иван Калита не повторил ошибки Михаила Тверского, поссорившегося с митрополитом Петром.
Феогност не раз останавливался в Москве,
Он отправил грамоту к князю Александру, в которой повелевал ему явиться на ханский суд. В случае ослушания митрополит грозил ему отлучением от церкви. Тверской князь не послушал. Тогда Феогност отлучил от церкви не только его самого, но и весь Псков и всю псковскую землю. Эта небывалая церковная кара смутила псковичей. Затворились церкви, прекратились службы, умолкли колокола [444].
Поразмыслив, князь Александр собрал псковичей на вечевой площади и обратился к ним с такими словами: «Братиа и друзи вернии, и любовьнии и храбрии псковичи! Не буди на вас отлучениа и проклятиа святительскаго мене ради» [445].
Пока псковичи и князь Александр толковали об отлучении, Иван решил их поторопить и подтолкнуть к нужному решению. Его войско двинулось на Псков. Двигалось крайне медленно. За три недели оно прошло не более полутораста верст и достигло города Опоки. Здесь союзники начали готовиться к осаде этого форпоста Псковской земли.
Псковский летописец проницательно замечает, что князь Иван вел свою армию столь медленно «не хотя пскович розъгневити» [446]. Это похоже на правду. Князь Иван, конечно, понимал, что стремительное вторжение воодушевило бы привычных к войне псковичей на решительное сопротивление. Напротив, медлительность наступавших давала им время принять благоразумное решение. В лагерь Калиты, разбитый близ Опоки, прибыли псковские послы во главе с посадником Селогой. Они передали великому князю послание псковского веча: «Князь Александр изо Пскова поехал прочь; а тобе своему князю великому весь Псков кланяется». Довольные таким исходом дела, князья и новгородцы поспешили назад.
Возводя Успенский собор, князь Иван еще не знал, что это только начало. Москву надо было сделать духовной, церковной столицей не только де-факто и де-юре, но и архитектурно, чтобы всем было видно, что это – на века.
После смерти митрополита Петра (1326) византийцы решили восстановить единство митрополии под началом своего ставленника грека Феогноста. Долгое отсутствие митрополита не помешало князю Ивану Даниловичу продолжать каменное строительство в Московском Кремле.
И вполне закономерно, что построенные им в 1327–1333 гг. в Московском Кремле белокаменные храмы были посвящены центральным образам тогдашнего христианского «пантеона» – Успению Божией Матери, Спасу, Архангелу Михаилу, а также патрону Москвы святому Петру (как апостолу, так и митрополиту) и покровителю иноков Иоанну Лествичнику. Московский Кремль становился впечатляющим зримым символом политических притязаний этого города. Отсутствие в летописях дня освящения собора Спасского монастыря, возможно, указывает на то, что работы по его отделке затянулись на несколько лет. Этому не приходится удивляться. Ведь и сам великий Всеволод строил свой владимирский Рождественский монастырь целых четыре года. Впрочем, в 1331 году нареченный новгородский владыка Василий Калика, ни у кого не спрашиваясь, возобновил начатое в 1302 году строительство городских каменных стен. Узнав об этом, московский князь, вероятно, сказал немало крепких слов в адрес новгородцев. Ясно было, что за этими стенами они надеялись отсидеться не только от западных соседей, но, в случае необходимости, и от великокняжеских войск [447]. Не радовали князя Ивана и вести из Пскова. Там вновь был принят князь Александр Тверской.