Какими мы были
Шрифт:
— Матерь, — сорвалось с его губ в рваном выдохе. Он положил ладони на алтарь и откинул назад голову, чтобы смотреть на её улыбающиеся губы. — Разве это не твоя обязанность — защищать тех, кто приносит жизнь? — Она не ответила, хотя Рейгар почти надеялся на это. — Матерь, Матерь всеблагая, — произнёс он начало песни. Его голос прерывался от неиспользования, от того, что он уже долго ни для кого не пел. — Матерь, женщин оборона. — Он облизнул губы и хотел продолжить, но не издал ни звука. Слова ушли из головы, но вернулись женщины его жизни.
— Это правда, Элия не была набожной, — начал объяснять Рейгар. — Возможно,
Молчание. Этого он и должен был ожидать, но оно привело его в бешенство.
— Боги, — проклокотал он, сжав ладони в кулаки. Ты — король без власти. Мужчина без мужества. Боги надсмеялись над твоей слабостью и отправили твоих любимых в могилу.
— У меня не будет больше детей, Матерь, — пообещал он, закрывая глаза. — Я больше не нуждаюсь в твоей защите. — Он почти выплюнул слова, чувствуя отвращение к себе и той насмешке, которой его подвергли боги. Какая польза от жизни, если рядом не будет женщины, которую он любит? Какой смысл просыпаться каждое утро, если Джон больше не будет толкать его, чтобы разбудить? А Висенья не будет тихо кричать посреди ночи, прося молока. Если он подходил к пустой постели, где не мог шептать на ухо своей любимой, расцеловать каждый её дюйм и заняться с ней любовью, то в чём смысл всего?
Рейгар покачал головой. Нет, нет. Мне ничего этого не нужно. Я смогу прожить без удовольствий. Пожалуйста, Матерь, просто дай мне знак. Покажи мне. что она жива и довольна, даже если это будет сон, даже если ложь. Забери эту горечь и даруй мне сладость. Дай мне сил продолжать жить.
Ничего не поменялось. Свет всё так же лился, Матерь всё так же стояла и улыбалась, а те, кого он любил, всё так же истекали кровью в его голове. Рейгар зарыл лицо в ладони, растирая уставшие глаза.
— Что мне делать? Что же мне делать?
___________________________
— Вы, лорд Тайвин Ланнистер, разорвали все связи с Вашим сыном, Джейме Ланнистером?
Утомлённые глаза Рейгара устремились к гордому лорду, которому задали вопрос, наблюдая за его реакцией. Его лицо было пустым и твёрдым, как скала, в которой он жил. Он выглядел вполне спокойным перед Малым советом в Тронном зале, и стоял, заведя руки за спину. Неустрашимый.
— Да, — сказал он, и его губы вновь приняли форму линии.
— Он был лишён всех титулов и возможности даровать ему новые, — продолжал Джон Коннингтон, читая приказ Рейгара. — Он не может наследовать ни денег, ни земель, ни замков. И если он вернётся в Вестерос, Вы не можете предоставить ему убежище, деньги и иную помощь; если Вы это сделаете, Вас обвинят в государственной измене, единственным наказанием за которую является
Тайвин кивнул.
— Я полностью от него отрекаюсь. Он не мой сын.
Так быстро бросить его, горько заметил Рейгар, сузив глаза. В крови Ланнистеров нет верности. Его собственная королева-Ланнистер сидела рядом с ним в холодном молчании, спокойно глядя на отца. Её присутствие было ему неудобно; он отодвинулся, отстранившись от неё, но всё ещё видел её краем глаза.
— Вы отрицаете какое-либо участие в убийстве королевы Лианны и законнорождённых детей и наследников короля — принца Джона Таргариена и принцессы Висеньи Таргариен?
Их имена вызвали у Рейгара жжение в горле. Он закрыл глаза, чтобы не видеть никаких Ланнистеров и вызвать в воображении образы своей милой, мёртвой семьи. Лианна и её веснушчатый нос, Джон и его ясные глаза, Висенья и её родимое пятно. Да, они мертвы, но в его сердце они живы. На мгновение он ощутил радость, прежде чем её сменили горечь и отвращение.
— Я не принимал участия в этом преступлении, — твёрдо заявил лорд Тайвин неизменно ровным тоном. Рейгар открыл глаза и увидел, что тот смотрит на него своими холодными зелёными глазами. Он вернул ответный взгляд в поисках лжи, но не мог её разглядеть; он видел только милую улыбку Лианны.
— А что насчёт лунного чая, милорд? Вы принимали какое-либо участие в отравлении королевы и убийстве неродившихся наследников короля? — Джон становился агрессивнее в своей речи, более явно выражая грубость в голосе. Ему доставляло удовольствие сражаться за короля.
— Я не знал об этой измене, — ответил Тайвин. И действительно, никаких доказательств, связывающих лунный чай с Ланнистерами, найдено не было. Любое свидетельство этого умерло вместе со служанкой. Нет доказательств — нет и суда. А без суда не будет и наказания.
Но Рейгару хотелось наказать кого-нибудь. Ему хотелось найти того, кто причинил Лианне так много страданий, того, кто заставил проливаться кровью её детей на её белые бёдра. Но он обыскал весь замок, допросил каждую служанку, каждого лорда и леди, прочесал каждую комнату и вернулся ни с чем.
Ничего. Это всё, что было у Рейгара последние несколько лун. Ни тел, ни радости, ни торжества, ни чести, ни доказательств. Он не жаждал, не любил и не боялся; со смертью своей семьи он нашёл не ненависть или необходимость отомстить, а пустоту. Рейгар чувствовал пустоту там, где должно было быть его сердце.
— Тогда преклоните колени и поклянитесь в своей верности нашему великому королю, — заключил Джон с ухмылкой на лице. Он любил отдавать приказы, но ещё больше ему нравилось видеть, как люди преклоняют колени перед его любимым королём.
Тайвин ненадолго встретил взгляд Рейгара, прежде чем склонить голову и опуститься на колено. Правая рука кулаком лежала на его сердце.
— Клянусь Вам в верности, Ваше Величество, и навсегда остаюсь Вашим верным слугой.
Рейгар молча смотрел на него. Я не хочу твоей верности. Я хочу голову твоего сына на плахе, а не твои пустые слова. Все ждали ответа от короля; пауза перешла от секундной задумчивости к неловкой ситуации. Сам Рейгар чувствовал себя безжизненным; его тело устало от жизни. Только почувствовав холодное прикосновение к руке, он очнулся; посмотрев на неё, он не увидел ничего, кроме призрака, призрака тонких пальцев Лианны.