Какое надувательство!
Шрифт:
— Как пожелаете, сэр. Я спущусь и отдам распоряжения кухарке, чтобы обед подавали на четыре персоны.
— Четыре? Почему — кто еще приезжает?
— Сегодня днем я получил телефонограмму, сэр, от мисс Хилари. Судя по всему, она прилетает вечером и также намеревается прибыть в сопровождении… — он снова прочистил горло и облизал морщинистые уголки рта, — спутника.
— Понятно. — Казалось, Родди не очень доволен известием. — Ну, в таком случае нас, разумеется, будет пятеро. Я полагаю, отец отужинает с нами?
— Боюсь, что нет, сэр. Днем ваш отец перенес легкий несчастный случай и уже отправился
— Несчастный случай? Что за несчастный случай?
— Весьма прискорбное происшествие, сэр. Целиком и полностью по моей вине. Я вывозил его на дневной моцион и — самым непростительным образом — потерял управление его креслом, отчего оно понеслось до самого подножья холма, где и разбилось. О курятник.
— Господи, а… травмы?..
— Одной курице снесло голову, сэр.
Родди пристально посмотрел на него, словно желая удостовериться, что это не шутка.
— Хорошо, Гимор, — наконец произнес он. — Я уверен, что мисс Бартон захочется немного отдохнуть с дороги. Ступайте скажите кухарке, что к ужину нас будет четверо.
— Будет исполнено, сэр, — ответил дворецкий, шаркая к двери.
— А что на ужин, кстати?
— Курица, — не оборачиваясь, ответил он.
Фиби и Родди снова остались одни. Повисла неловкая пауза, затем со смущенным хохотком Родди выдавил:
— Его в самом деле уже давно пора выгнать на вольные хлеба. Я вот только не знаю, кого еще они найдут приглядывать за таким местом.
— Мне стоит осмотреть вашего отца, как вы считаете? Я, наверное, смогу что-то сделать.
— Нет-нет, об этом врач наверняка уже позаботился. Лучше не вмешиваться.
— Ваш дворецкий, кажется, сильно хромает.
— Да, бедолага. — Родди поднялся с кровати и принялся бесцельно расхаживать по комнате. — Уже лет десять — пятнадцать, здесь тогда еще жил мой дядя Лоренс. В то время им не давали покоя браконьеры, поэтому повсюду установили капканы. И похоже, старина Гимор сам в один попался — насколько я понимаю, поздно вечером. А нашли беднягу только утром. Должно быть, от боли он потерял сознание — после того случая, видать, и стал прикладываться к бутылке. Говорят даже, от этого — понимаете, да? — он немного повредился. Умом, я имею в виду. Стал таким странноватым.
Фиби ничего не ответила.
— Я ведь предупреждал вас, что это за место.
— К ужину я должна переодеться? — спросила она.
— Да боже упаси. Только не ради меня, и уж точно — не ради моей дорогой сестрицы и ее так называемого спутника. Хорошо, что вспомнил, кстати, — надо бы спуститься и выставить им посадочные огни. Гимор наверняка забыл. Давайте я зайду за вами минут через десять и покажу усадьбу, пока совсем не стемнело?
— А как же ваш отец?
В улыбке Родди не отразилось ничего.
— А что мой отец?
Спустились сумерки. Родди и Фиби стояли на террасе, выходящей на ледниковое озеро Кавендиш, и пили „шато-латиф“ 1970 года, только что поднятое из винного погреба. Они бегло осмотрели дом, во время экскурсии Родди пресыщенно блистал познаниями об ионических колоннах и трехцентровых арках, а Фиби должным образом восторгалась кирпичными ромбовидными орнаментами, ключами сводов и прихотливой
— Вы очень красивы, — наконец произнес он.
— Я не совсем понимаю, — ответила она, медленно и не без легкой улыбки, — какое это имеет значение.
— Именно поэтому вы здесь. И сами это знаете. — Родди придвинулся к ней на несколько дюймов. — У меня есть двоюродный брат, его зовут Томас. Намного меня старше — ему уже под семьдесят, наверное. Довольно влиятелен в городе. Так вот, когда он был моложе — в конце пятидесятых — начале шестидесятых, — он финансировал некоторые кинокомпании и так познакомился со многими людьми в этом бизнесе. Постоянно отирался на студиях и так далее.
— К чему вы мне это рассказываете?
— Погодите, я еще не договорил. Видите ли, мне в то время было лет восемь-девять, и Томас… понимаете, Томас был… ну, тем еще парнем. Старым повесой, в общем. И он приносил мне фотографии.
— Фотографии?
— Обычное дело по большей части. Кадры из фильмов с обнаженкой, которые он финансировал, — такие вот снимки. Но была там фотография — обычный портрет, голова и плечи — одной актрисы. Ее звали Ширли Итон. И меня этот снимок просто заворожил. Я даже на ночь клал его под подушку, можете в это поверить? Я, конечно, тогда был очень маленький. Но самое смешное…
— …что я на нее похожа?
— Вообще-то да. — Родди нахмурился. — А что, вам уже кто-то об этом говорил?
— Нет, но я предвидела. И теперь, полагаю, мне выпала честь воссоздать ваши детские фантазии. — Родди не ответил, и Фиби продолжала смотреть вперед, наслаждаясь молчанием, пока не заметила в ночном небе красный огонек. — Смотрите, что-то летит.
— Дорогая сестричка, я полагаю. — Он поставил бокал на перила. — Пойдемте на мол и встретим ее как положено.
По пути к озеру им пришлось пересечь еще три лужайки, заросшие спутанной травой и между собой соединенные дорожками, идти по которым приходилось очень осторожно: некоторые плиты подавались под ногой, а в трещины можно было провалиться по самую лодыжку. Наконец полусгнившие деревянные ступени вывели их к воде. Подошли они как раз вовремя: самолетик проскользнул по лунной поверхности озера, подрулил к ним, вздымая пенистые волны и замер изящно, хоть и шумно у самого конца мола. Через секунду открылся люк, и наружу вытряхнулись пепельные волосы самой высокооплачиваемой обозревательницы Британии.
— Родди? — произнесла она, вглядываясь в полутьму. — Лапочка, ты не мог бы вытащить этот чемодан?
Она передала ему багаж, а следом сама протиснулась в дверцу. За ней показалась крутоплечая, забронзовелая и мускулистая фигура парня с квадратным подбородком. Выпрыгнув наружу, он захлопнул дверцу одним изящно атлетическим движением.
— Вы знакомы с Конрадом? Мой пилот.
— Приятно. — Родди опрометчиво принял протянутую руку — пожатием чуть не сплющило ему пальцы.
— А мы, кажется, не?.. — напомнила Хилари, заметив державшуюся в тени Фиби.