Какое счастье быть красивой женщиной
Шрифт:
Да, зря –
сама себя не узнаю.
Как только завернёшь за поворот
Как только завернёшь за поворот,
ты мне перекрываешь кислород,
а если вдруг билет в один конец
из города – то мне совсем пиздец:
ведь каждый километр – тугой петлёй
на шее у меня: ты – воздух мой,
а я и так дышала через раз,
чтоб ты не истощился, не угас,
чтоб
чтоб самым-самым, как умеешь, был,
не уезжай, остановись – прошу,
я лишь тобой – одним тобой – дышу…
Опасной становится наша игра
Опасной становится наша игра,
но сделаны ставки последние, брошены кости,
мы будем азартно играть до утра,
забыв, что хозяева в том казино, а не гости.
И я даже там, у земли на краю,
на страшном обрыве, куда приведёшь и оставишь –
пойму: и таким тебя тоже люблю,
ведь жизнь без тебя – что игра на рояле без клавиш.
К обрыву лицом повернусь и спиной –
к тебе, и сейчас бесконечно тебе доверяя:
казни или милуй и делай со мной
что хочешь – я правда так чувствую, я не играю.
Ты очень мне нужен
Ты очень мне нужен –
из рук твоих сильных кольцо,
и голос – простужен
как будто, слегка с хрипотцой.
Пронзительно-острый,
внимательный взгляд – ты без слов
читал меня просто,
такая вот сука-любовь.
Терпения тонны –
сносить миллионный каприз.
Красивый, влюблённый –
мой не завоёванный приз.
И присно, и ныне,
и дальше – во веки веков
твоё только имя
рифмую со словом "любовь" …
Ночь, музыка, плед и цветаевский к чаю пирог
Ночь, музыка, плед и цветаевский к чаю пирог –
и угол чужой уже сразу немножечко дом,
и можно забыть, как был каждый из нас одинок,
но в горле застрял из сомнений предательский ком.
Да черт нас возьми, навсегда мы теперь или нет?
К утру не остынет ли с чаем весь этот уют?
Мы столько потратили зим друг без друга и лет,
а новую жизнь за порядочность не выдают!
А эта порядочность наша кому-то нужна?
Кому мы храним черепки от разбитых сердец?
Счастливее ль ТА, что по паспорту – всё же – жена?
И ладно бы – я, но ты счастлив ли сам, наконец?
Нет, эти вопросы тебе никогда не задам –
ты рядом сейчас, за проблемами
я наш эфемерный уют и на миг не предам
и буду в нас верить, ведь ты попросил меня: "Верь!"…
Нежность…
Ты не такой, как раньше, и я не та:
год друг без друга тяжко – за два – идёт,
эхом друг друга – гулкая пустота
(Кажется – только нежность не подведёт)…
Мы – друг без друга, только ни бог, ни чёрт
нам по заслугам, знаешь ли, не воздаст:
живы-здоровы, значит, оплачен счёт
(Верится – только нежность и не предаст)…
Тихо журчащей нежности бью ключом –
каждому дам напиться и наплевать,
другом ли был мне или же – палачом
(Главное – раны нежностью заливать)…
Может потом и я к роднику вот так
жадно прильну, на воду меняя кровь –
не разбирая, друг это мне иль враг
(Надо же: нежность – вовсе не про любовь)…
У тебя меня нет…
А меня у тебя
нет нигде – ни в каких закладках,
абсолютный склероз –
первый снег не настолько чист.
Знаешь, не было дня,
чтобы горькое стало сладким,
чтоб обратно прирос
отлетевший однажды лист.
И тебя у меня
нет нигде по причине той же –
это в сказке Ассоль
ждать могла б тебя много лет.
Бесконечно любя,
оба мы понимаем всё же –
солнце, ветер и соль
парусам поменяют цвет.
У меня тебя нет,
у тебя меня тоже нету,
только все корабли
не устанем (что входят в порт)
проверять на предмет,
паруса там какого цвета –
нашей вечной любви,
или вовсе наоборот…
У тебя меня нет…
Ты меня не смей забывать, не смей
Ты меня не смей забывать, не смей –
вычищать из памяти, жать "Delete",
эти мысли – словно клубок из змей –
их опасно трогать и шевелить.
Расползутся разом – не соберёшь,
а без них не знаешь, ступать куда
безопасно можно – повсюду ложь
и для счастья горькое "никогда".
Пусть у сердца греются – там тепло,
там надежда каждому даст приют,
и не скажет – кончилось, истекло
ваше время, что ж вы, дурные тут…
Наши змеи памяти – пусть клубком,
не зажалят до смерти может быть,
ты укусы памяти – коньяком,