Какого цвета страх
Шрифт:
Я далек от мысли, что люди, прикрывавшие это дело, — сотрудники ГУБОПа, прокуратуры, ФСБ, — тайные агенты боевиков. Наверняка они даже и не задумывались, кого «отмазывают», защищают. Их это волновало меньше всего.
Эти люди даже хуже, чем террористы. У тех, по крайней мере, есть какие-то убеждения. У этих — только алчность.
Мы сами построили такое государство, где деньги решают все. И неважно, кто их платит: мошенник или террорист. Они (деньги) не пахнут.
Ни один из чиновников, засветившихся в деле Бекмурзаева, не был не то что уволен — даже наказан. Словно
Так о какой борьбе с терроризмом можно вести речь? О какой безопасности толковать, если Адлан Магомадов, гораздо больше похожий на резидента Бараева и Масхадова, чем на полпреда, по сей день свободно ходит по Кремлю, а Микаил Бекмурзаев — гуляет на свободе?..
С момента взрыва на «Пушкинской» прошло больше года. Больше года в Москве не было крупных терактов. Вокзалы стоят пока в целости и сохранности.
Пока стоят…
…А тем временем в минувшие выходные в ресторане «Прага» гуляла пышная свадьба. Триста человек гостей и даже один генерал-лейтенант, начальник главка МВД.
Родная сестра Бекмурзаева вышли замуж за сына начальника ГИБДД Чечни Магомадова. Теперь Бекмурзаевы и Магомадовы — не просто соратники. Разорвать эту связь не могут теперь никакие спецслужбы.
Спецслужбы вообще мало что могут…
Все, что последовало за этой статьей, я описал во втором материале, объединенном общими героями: прокурорами и боевиками…
04.12.2001
МАНДАРИНЫ НА БЕЛОМ СНЕГУ
Словно почтовый экспресс, генпрокурор Устинов курсирует между Москвой и Махачкалой. У Устинова очень важная миссия: без него суд над Радуевым сорвется.
И очень опасная: в прошлый раз, когда генпрокурор ездил в Дагестан, боевики Хаттаба чуть не убили его, но на полпути к Махачкале были схвачены нашими доблестными спецслужбами и во всем сознались.
Поездки эти широко освещаются в СМИ. «Впервые за последние полвека генеральный прокурор лично выступает как гособвинитель», — с придыханием говорят по телевизору. И дальше, понятно, — о борьбе с терроризмом, о торжестве закона.
Не в зале суда надо бороться с терроризмом. Не под прицелами фотообъективов и телекамер.
Если бы Устинов действительно хотел повести такую борьбу, начинать её следовало бы в Москве. В своем родном ведомстве. И прежде всего в этой борьбе должен был бы пасть его первый заместитель Юрий Бирюков — ведь именно по воле Бирюкова разгуливают на свободе соратники Бараева. Люди, подозреваемые в подготовке новых терактов в Москве…
Но… На Востоке говорят: трепать хвост убитого льва легче, чем бороться с живыми хищниками…
— …Из одной западной страны в ответ на наш запрос приходит сообщение: обнаружена банковская ячейка. В ней — полмиллиона долларов и драгоценности. Доступ к ячейке имеет человек, носящий ту же фамилию, что и один из губернаторов. Иду к руководству: что делать с материалами?
— Как что?! Проверять и возбуждать дело!
— Именно это я и предложил. «Серега, куда ты опять лезешь?!» — было сказано мне в ответ…
Что стало в итоге с этими материалами, не знаю. Боюсь, их тоже «похоронили»… Понимаете, раньше «важняки» работали не за страх, а за совесть. А сегодня на первый план выдвигается: тише молчишь — дольше усидишь. Будешь что-то делать — лишишься кресла. Не надо никаких скандалов, никаких новых материалов, лишь бы все было спокойно…
— Эти перемены случились именно сейчас?
— Да, после прихода Устинова и Бирюкова… Система координат стала меняться на глазах…
Сергей Гребенщиков, отрывок из интервью с которым вы только что прочитали, не похож на следователя в привычном для нас понимании. Интеллигентный, мягкий человек, с длинными женскими ресницами. Но внешность часто бывает обманчива.
Еще недавно Гребенщиков работал в Генпрокуратуре. Старшим следователем по особо важным делам. Он был одним из лучших «важняков»: занудным, скрупулезным. Сутками мог копаться в финансовых документах, рыться в цифрах и числах, от которых у нормального человека давно бы зашел ум за разум.
Впрочем, Гребенщиков не был нормальным — по крайней мере в том смысле, как понимает это руководство Генпрокуратуры. Он не признавал «телефонного права». Он отказывался «решать вопросы». Он пер буром, лез на рожон, словно жил не в России эпохи реформ, а на книжных страницах Уголовно-процессуального кодекса. А значит, другого исхода и быть не могло.
Гребенщиков подал рапорт, когда окончательно понял, что дело, которое вел битых четыре года — дело замминистра финансов Петрова, одно из самых громких коррупционных дел последнего времени, — доводить до суда никто не хочет…
Мне повезло. Я успел ещё застать в прокуратуре таких «ненормальных» — патологически честных, упертых. «Белых ворон».
Сегодня поверить в это трудно. Сегодня прокуратура из главного законного органа страны превращается в дубину, которую власть опускает на головы ослушников и врагов. Новое руководство насаждает в массах палочный метод: все решает не закон, а приказ сверху, и горе тем, кто осмелится этому приказу воспротивиться: сомнут, раздавят…
Возвращаться к тому, о чем уже писал, всегда нелегко. Все равно что отправляться во вчерашний день и проживать его заново — этакое дежа вю, день сурка. Но иногда другого выхода просто не остается…
Месяц назад мы рассказали о беспрецедентной истории. О том, как руководство Генпрокуратуры покрывает чеченских боевиков и снабжает их спецталонами. Как выпускает оно из тюрем людей, подозреваемых в организации новых терактов. Увольняет тех, кто эти теракты пытается пресекать. Разваливает уголовные дела.
Руководство на нас крепко обиделось. Особенно — первый заместитель генпрокурора Юрий Бирюков, человек, которого иначе как «серым кардиналом» в прокурорской системе не называют. Наш главный герой.