Какого лешего?!
Шрифт:
К этому моменту на постоялый двор въехал ведьмак и харчевня эта ему сразу как-то не понравилась. Перекусить и ехать дальше в ночь? Можно конечно, ему то что. Коня немного жалко. Весь день под седлом. Ладно, пусть отдохнет до первых петухов, а там видно будет.
Спешился ведьмак и передал узду подоспевшему мальчугану, сынишке хозяина постоялого двора.
– Оботри моего коня, чистой водой напои, отборным овсом накорми и спать уложи.
Мальчонка растеряно лупал глазенками.
– Да шучу я, пацан. Спать можешь не укладывать.
Ведьмак подмигнул мальцу и, звеня
Внутри было пусто. Почти пусто.
Двое крестьян сидели за грязным столом, хлебали деревянными ложками щи. Ещё какой-то пьянчужка лежал лицом в миске с кислой капустой. Рядом с миской стоял ополовиненный штоф водки. В зале больше никого не было, если не считать самого хозяина, пузатого бородача в грязном фартуке, стоявшего за стойкой. И все же у ведьмака не проходило смутное ощущение, что за ним внимательно наблюдают со стороны, но как бы то ни было он больше никого не видел своим всепроникающим взором и ничьего присутствия не чувствовал. Чертовщина какая-то!
– Вечер добрый! – подошел ведьмак к стойке напротив шинкаря и вежливо того поприветствовал.
– Милости просим, добрый человек! – трактирщик выдавил из себя улыбку. По добротной одежде, эксклюзивному оружию и медальону он высоко оценил финансовые возможности нового посетителя, а по тройному шраму от когтей неведомой зверюшки, проходившему через все лицо гостя, пузач сразу догадался кто перед ним. Слышал краем уха от одних деревенских, останавливавшихся на постой, кого они в гости к себе поджидают. Скорее всего это и есть тот самый боевой ведьмак. – Вы только отужинать или на ночлег останетесь?
– А ты что скажешь? Стоит мне у вас останавливаться?
Ведьмак пристально посмотрел на трактирщика, поиграл желваками и бледные рубцы на его лице налились кровью. У шинкаря от острого как иглы взгляда, сердце застучало как-то чересчур быстро, того и гляди выскочит из груди к чертовой бабушке, а вдобавок ко всему нехорошему ещё и дыхание сперло. Хотел бы трактирщик сказать, что лучше бы вам езжать куда подальше, да язык не слушался. Все что он смог выдавить из себя, это сдавленное в районе горла «Угу!».
Когда ведьмак ослабил мертвую хватку своего взгляда, а сердечные ритмы и дыхательная деятельность кабатчика вернулись в норму, хозяин постоялого двора понял, что с этим ведьмаком надо быть максимально учтивым, и упавшим голосом добавил:
– Куда же на ночь глядя, ваше благородие? Здесь вас ждет теплая постель и вкусная свежая еда.
Недвусмысленно дав понять трактирщику, что он сможет вырвать у того сердце одним лишь взглядом, если что не так, ведьмак вновь стал вежлив и учтив.
– От теплой постели я, пожалуй, откажусь, заночую на сеновале, а вот от хорошей закуски и небольшой чарки доброго вина, я, пожалуй, не откажусь, – взгляд ведьмака упал на чан с распотрошенными курями. Ведьмак вновь нахмурился: – А это что за кладбище домашних животных? У тебя что, птичий мор?
Стопаря, сидевшего по самые ушки в крутом кипятке с куриными тушками, начал бить озноб. Чего доброго, сейчас проницательный ведьмак возьмет и унюхает его! Тогда прощайте люди пьяные, бухайте без меня! То ли от близкого дыхания
– Что вы, ваше высокоблагородие! Никакой это не мор! – смирившись с выпавшим на его долю присутствием ведьмака, шинкарь даже усмехнулся. – С завтрашнего дня ярмарочная неделя начинается, много будет путников, да постояльцев. Вот, готовлюсь. Там у меня ещё пара бараньих тушек маринуется для вертелов. Свинью с утра закололи. Так что, как вы заметили, мою кухню и впрямь можно назвать сегодня, кладбищем домашних животных.
Объяснение кабатчика удовлетворило ведьмака, но все равно, его продолжали терзать смутные сомнения. А ведьмак доверял своим сверхчеловеческим инстинктам и магической интуиции больше чем кому-бы то ни было на том и этом свете.
– Понятно! Это мелочи. А скажи мне, кабатчик, нет ли у тебя поблизости кладбища? Мой внутренний голос, настойчиво подсказывает мне, что здесь что-то не так.
Хозяин постоялого двора сконфуженно потупил взгляд. Отпираться смысла не было, да и боязно врать.
– Как бы есть, ваше превысокоблагородие! – неохотно протянул он, не поднимая глаз, но мозжечком чувствуя на себе пристальный взгляд. – Но это не совсем кладбище, конечно, в обычном понимании. Скорее такой… э-э… нечаянный жальник. Ничего особенного.
– Нечаянный жальник, говоришь?! – довольно хмыкнул ведьмак, вот ведь не зря он чуял вблизи что-то фатальное. Но в любом случае надо было самому убедиться, что это на самом деле мертвецы, а не нечистая сила смущают его темный дух: – Ну пошли, посмотрим, что там у тебя за скотомогильник! – Ведьмак махнул головой в сторону двери, мол, чего стоишь, иди давай, показывай свое скорбное хозяйство.
Шинкарь покорно потопал наружу. Ведьмак пошел следом за ним. Стопарь перевел дух.
– Карачун тебя задери! – шепнул вслед ведьмаку злыдень относительно удобно расположившись в одной из распотрошенных курей. Он успел, пока шинкарь отвечал ведьмаку, умудриться протиснуться в ближайшую тушку, чтобы уже наверняка его не унюхали и не учуяли. Вылезать из неё Стопарю что-то категорически не хотелось.
Тем временем ведьмак и кабатчик подошли к могилкам на опушке, укрытыми от лишних любопытных глаз за густым кустарником.
– Так это вот и есть твое родовое кладбище? – хмыкнул ведьмак и ткнул мечом в сторону холмиков, в одном из которых не шелохнувшись лежал Бульгун, который на всякий случай сложил руки на груди, как у лежавшего рядом покойника, чтобы ввести в заблуждение ведьмака.
– Это не родовое, ваше превосходительство, – градус уважения шинкаря к ведьмаку повышался с каждым ответом, – Мои предки все лежат на освященном погосте, подле деревенской церквушки, – флегматично сообщил кабатчик. – Это могилы неизвестных путников и постояльцев, буянов и задир. Бывает, переберут хмельного проезжие, попередерутся меж собой. Кто-то до утра иной раз не доживает. Не переть же мне их за пять верст на погост. Вот тут и закапываю потихоньку, без излишней мирской суеты.