Календарная книга
Шрифт:
Они приехали на электричке — ни дать, ни взять, двое работяг с каким-то измерительным инструментом.
У Бажанова в руках была гигантская бело-красная линейка, размеченная штрихами.
А у его напарника на плече длинный брезентовый мешок.
Их было двое — Бажанов и приданный ему снайпер. Или, может, Бажанов был придан снайперу — им оказался невысокий парень с плоским монгольским лицом — глядя на это лицо, невозможно было понять, сколько ему лет. Может, тридцать, а может, и все пятьдесят.
Когда они
Дорога тут была видна как на ладони — она изгибалась, делая крутой поворот, и уходила в лес, как раз к дачам министерства.
Снайпер расчехлил винтовку, и Бажанов подивился её необычной форме. На фронте он видел снайперов с простыми трёхлинейками, снабженными оптическими прицелами, а тут было что-то специальное.
— Новая разработка? — с уважением спросил Бажанов, но монгол ничего не ответил.
До дороги было метров восемьсот, и Бажанов даже обиделся за новую снайперскую винтовку — на войне он видел, что снайперы тогда били за полтора километра, но не ему тут было решать. Монгол вытащил большой бинокль и дал Бажанову.
— Я работаю по вашей команде — как опознаете машину.
Вечер догорал, как костер.
Они пропустили грузовик с песком, который, видно, прикупил один из сноровистых дачников — явно в обход строгих порядков. Оттого шофер гнал на дачи в неурочное время. Потом дорога надолго опустела.
Бажанова тянуло завязать разговор, да только понятно было, что никакого разговора не будет.
Грузовик проехал обратно.
Наконец из-за поворота показалась белая «Волга», её Бажанов узнал бы из тысячи, да много ли тут «Волг» с таким бело-серебристым отливом.
Белые цифры номера, который он выучил наизусть, были четко видны в сильную оптику. И мужчина за рулем был тоже узнаваем — точь-в-точь как на унылом фото из личного дела.
— Начали, — выдохнул он.
Хлопнул выстрел.
Машину повело по дороге, она вильнула и ушла под откос, где несколько раз перевернулась. Белое тело «Волги» билось на камнях, как пойманная рыба на гальке. Монгол был действительно ювелиром — он пробил колесо, и всё выглядело как заурядная авария.
— Будем проверять?
Монгол ответил всё так же, без выражения:
— Не надо проверять. Всё нормально.
Папа не пришёл к ним в лабораторию, а вызвал их в беседку.
Погода была отвратительной.
Фролов сразу понял, что случилась беда, и они услышат то, что не должны услышать уши стен — ни в их комнате, ни в кабинете самого Папы.
Лицо начальника было белым.
Они никогда не видели его таким.
Оказалось, что жена нефтяника взяла его машину и поехала на дачу с любовником — таким же, как её муж, крепким и обветренным человеком. То же, только в профиль, как говорится — зачем с таким изменять, спрашивается.
Теперь любовники лежали рядом в районном морге, и их обгоревшие головы скалились в облупленный потолок — её белыми, а его — золотыми зубами.
— Что с нами будет? — спросил печальный Гринблат.
—
— Но расчетное…
— Да плевать там хотели на ваши расчёты, и что не вы совершили ошибку. Этих-то, кто вспомнит, дело житейское. Тут нужно было изящнее, вас за тонкость ценили.
Папа хотел сказать «нас», но гордость ему не позволила. Фролов понял, что Папа сделал какую-то большую ставку, и ставка эта была бита.
— Там, — он сделал жест наверх, — не любят позора. Глупостей смешных там не любят.
Ничего с вами не будет, но мы выбрали кредит доверия.
В том, что вы не болтливы, я уверен, я-то вас давно знаю. Да только теперь никто к вам не прислушается.
Видно было, что Папа снова хотел сказать «к нам», но эти слова ему были поперек горла.
— И что теперь? Разгонят нас?
— Да зачем вас разгонять, играйтесь в свои кубики. Эх, чижика съели!
Папа посмотрел на стену, на которой замерли магнитики, да что там — замерло экономическое развитие страны.
— Я теперь не смогу им… Я уже ничего не могу им сказать про ваши дурацкие идеи. И про нефть.
Фролов слушал всё это, чувствуя, как его понемногу отпускает.
Он смотрел на стену с некоторым облегчением — пусть всё будет, как будет.
Страна получит нефть и газ, у нас через двадцать лет будет и нефть, и коммунизм.
Мы его купим. Или получим как-нибудь ещё — неважно, каким способом.
04 сентября 2022
Зеленая палочка (День рождения Толстого. 9 сентября)
Начиналось все хорошо, а вот потом вышло не очень.
Вышла в Сашиной жизни какая-то дрянь.
Теперь Саша смотрел в окно на площадь, которую заносило снегом.
Памятник Льву Толстому стоял на низком постаменте, оттого казалось, что босой человек стоит в снегу, переминаясь от холода.
Великий человек стоял посреди свежего снега, и его гранитная борода побелела. Казалось, что посреди площади стоит седой бородатый негр.
Саша уже час смотрел на темнеющий город.
Совершилось непоправимое, жизнь рушилась, и непонятно, как теперь обо всём рассказать маме.
Мама будет плакать, а это терпеть нет мочи. На его памяти мама плакала всего один раз, и это было страшно.
А начиналось всё прекрасно, потому что настоящая дружба всегда прекрасна. С первого класса, с возни в школьных коридорах, с драк на заднем дворе. Кузя не дрался, он был толст и неповоротлив, Лёвушка дрался нехотя, по необходимости, а вот в Саше горел жаркий огонь справедливости, вычитанный в книгах.