Калевала

Автор неизвестен

Руна тридцать вторая

Жена Ильмаринена назначает Куллерво пастухом и со злости запекает ему в хлеб камень (1–32). — Хозяйка выпускает стадо на луг, провожая его заклинаниями (33–548)

Калервы сын, Куллервойнен, Юноша в чулочках синих, Стройный, золотоволосый, В башмачках красивой кожи, ⁵К кузнецу пришел в жилище; У хозяина он просит Тотчас на вечер работы, У хозяйки же на утро: «Мне бы надо дать работу, ¹⁰Указать работу надо: Что я должен здесь работать И какое делать дело?» Ильмаринена хозяйка Размышлять об этом стала: ¹⁵Что раба заставить делать, Дать ему какое дело? Пастухом его послала, Сторожить стада велела. На смех сделала хозяйка, ²⁰Кузнечиха для обиды: Пастуху готовит хлебец, Хлеб печет довольно толстый, Верх пшеничный, низ овсяный, И кладет в середку камень. ²⁵Мажет хлеб негодным маслом, Мажет жиром корку хлеба И слуге тот хлеб вручила, Пастуху на пропитанье. Так сама слугу учила, ³⁰Говорит слова такие: «Этот хлеб ты ешь не раньше, Чем ты стадо в лес загонишь!» Ильмаринена хозяйка Выпускает скоро стадо, ³⁵Говорит слова такие И такие речи молвит: «В лес коров я выпускаю, Я гоню молочных в поле, По осинам пряморогих, ⁴⁰По березам криворогих, Чтобы жиру набирались, Чтобы салом запасались На лесных полянах чистых, Посреди широких рощиц, ⁴⁵Средь березняков высоких, Средь осин, растущих туго, В золотых лесах сосновых И в серебряных дубравах. Ты спаси их, добрый Укко, ⁵⁰Защити, о бог верховный, Огради их от несчастья И спаси от всяких бедствий, Чтоб беда их не постигла, Чтоб им не было позора! ⁵⁵Как ты дома охранял их, Защищал их за оградой, Так храни их на свободе, Защищай их вне ограды, Чтоб стада тучнели телом, ⁶⁰У хозяйки скот удался — Добрым людям на отраду, Злым же людям на досаду! Пастухи, быть может, плохи И пастушки не годятся — ⁶⁵Пастухом ты иву сделай И ольху коровам стражем, А защитником рябину; Пусть черемуха их гонит Раньше, чем хозяйка выйдет, ⁷⁰Прочий люд пойдет искать их. Сторожить не будет ива, За скотом ходить рябина, Гнать ольха коров не станет, Гнать черемуха их к дому,— ⁷⁵Так пошли кого получше, Дочерей пошли творенья, Чтоб мой скот они хранили И все стадо защищали! У тебя девиц ведь много, ⁸⁰Сотни их тебе послушны, Что живут в воздушных странах, Дочки чудные творенья. Лета дочь, что всех прекрасней, Ты, дочь юга, мать творенья, ⁸⁵Ты, дочь елочек, хозяйка, Можжевельника дочь, прелесть. Дочь рябины ты, малютка, Дочь черемухи — дочь леса, Миэликки — его невестка. ⁹⁰Теллерво, ты леса дева! Вы мои стада храните, Вы за ними присмотрите, Вы об них заботьтесь летом, Как весь лес зазеленеет, ⁹⁵Зашумит листва деревьев, Заколышутся былинки! Лета дочь, что всех прекрасней, Ты, дочь юга, мать творенья! Платья мягкий край откинь ты, ¹⁰⁰Разверни передник белый И покрой мое им стадо, Защити моих малюток, Чтоб злой ветер их не тронул, Чтобы дождь не повредил им! ¹⁰⁵Охрани их от несчастья, Загради тропинки бедствий, Эти зыбкие болота, Эти бурные потоки, Воду, полную движенья, ¹¹⁰И глубокую пучину. Чтоб несчастья не случилось, Чтоб они не повредились, Чтоб копытами в болота, Чтоб в поток не погрузились; ¹¹⁵Против дивной воли Укко, Всемогущего решенья! Ты подай рожок пастуший С высоты небес высоких, Тот рожок медовый с неба, ¹²⁰Тот рожок со сладким звуком; Ты подуй в рожок сильнее, Затруби в рожок звучащий И пошли цветов на горы И укрась травой поляны, ¹²⁵Разукрась получше рощи, Оживи лесные чащи, Мед пошли во все болота, Ты разлей в потоках сладость! Дай стадам побольше корму, ¹³⁰Напитай моих рогатых, Накорми медовой пищей, Напои питьем медовым! Золотого дай им сена, Трав с серебряной верхушкой, ¹³⁵Дай им сладостных потоков, Дай источников бурливых, Дай шумящих водопадов, Дай им рек, текущих бурно, Дай холмов, покрытых златом, ¹⁴⁰Серебристых дай лесочков! Ты ключи златые вырой На лугу, с боков обоих, Где стада могли б напиться, Чтобы мед струился сладкий ¹⁴⁵В пышном вымени коровок И в грудях их отягченных; Чтоб сосцы их расширялись, Молоко текло рекою, Чтоб лилось оно ручьями, ¹⁵⁰Чтобы пенилось потоком, Чтоб трубой бежало шумной, Чтобы шло кипящим током, Чтоб всегда оно стремилось, Через край всегда бежало, ¹⁵⁵Избегая всяких бедствий, Не пугаясь чародеев, Чтобы к Мане не сбежало, Не погиб бы дар прекрасный. Много есть на свете злобных, ¹⁶⁰Молоко гонящих к Мане, Что дары коров бросают, Их даянье истребляют. Но не много есть хороших: Молоко берут у Маны, ¹⁶⁵Простоквашу из запасов, Свежее берут на поле. Не ходила мать, бывало, На деревню за советом, За умом к кому другому — ¹⁷⁰Молоко брала у Маны, Простоквашу из запасов, Свежее брала на поле. Молоко брала далеко, И оно прекрасно было: ¹⁷⁵Шло из Туонелы далекой, Шло из Маналы подземной, Приходило потихоньку, В темноте являлось ночью, Чтоб не слышали дурные, ¹⁸⁰Чтоб негодные не знали, Не вредила б ему зависть, Не губила его злоба. Так, бывало, мать промолвит, Так сама, бывало, скажет: ¹⁸⁵Дар коров куда уходит, Молоко куда стекает? Лишь к чужим оно уходит, На дворах оно в деревне, На поляне у блудницы, ¹⁹⁰Там, в руках у непотребной. Иль, попавши на деревья, Там, в лесу, оно пропало, Расползлось оно по роще Излилося на поляны? ¹⁹⁵Не

должно идти ни к Мане Молоко, ни к посторонним, Попадать в полу блудницы, Быть в руках у непотребной Иль деревьям доставаться, ²⁰⁰Пропадать в лесу зеленом. Расползтись широко в роще Иль излиться на поляны. Молоко ведь дома нужно И всегда в употребленье: ²⁰⁵Дома ждет его хозяйка, А в руках ее подойник. Лета дочь, что всех прекрасней, Ты, дочь юга, мать творенья! Покорми ты Сюэтикки [112] , ²¹⁰Попои ты Юотикки [113] , Хермикки [114] ты молока дай, Туорикки [115] угости ты, Майрикки [116] не обнеси ты, Омене [117] дай посвежее, ²¹⁵Дай с верхушек трав прекрасных, Трав, обильно орошенных, С матери-земли подай ты, Дай с медвяного лужочка, С дерна, сластью облитого, ²²⁰С почвы, ягодой обильной, Через дев цветов в дубраве, Через дев травы в поляне, Через облачную деву, Через деву высей неба. ²²⁵Пусть молочное их вымя Постоянно будет тучным, Так, чтоб их доила даже Слабосильная служанка! Выйди из долины, дева, ²³⁰Из ручья ты поднимися, О ты, кроткая девица С телом стройным и прекрасным! Ты возьми воды в потоке, Чтоб стада мои омылись, ²³⁵Чтоб стада получше стали, Чтоб хозяйкин скот удался Раньше, чем придет хозяйка, Чем увидит их пастушка, Та неловкая хозяйка, ²⁴⁰Неумелая пастушка. Миэликки, хозяйка леса, Попечительница стада! Ты пошли рабынь повыше, Ты пошли служанок лучших, ²⁴⁵Чтоб смотрели за стадами, За скотом чтоб наблюдали Непрестанно этим летом, Что творец дал на тепло нам, Что дарует нам всевышний, ²⁵⁰Что дает нам милосердный! Тапио красотка-дочка, Теллерво, ты дочка леса, В нежном платье из тумана, С золотом кудрей прекрасных, ²⁵⁵Ты, что стадо охраняешь! Сохрани стада хозяйки Среди Метсолы радушной, Среди бдящей Тапиолы! Охраняй стада получше, ²⁶⁰Прилагай заботы больше! Охраняй рукой прекрасной, Пальцами чеши и гладь их, Пусть их шерсть блестит, как рысья, Пусть блестит, как рыбьи перья, ²⁶⁵Пусть блестит, как шерсть тюленя, Словно шерсть овечки дикой! Как стемнеет, свечереет, Сумрак вечера настанет, Проведи стада домой ты, ²⁷⁰Подведи к очам хозяйки, Чтоб вода была на спинах И молочные озера! А домой уйдет лишь солнце, Птичка к ночи защебечет, ²⁷⁵Ты стадам тогда промолви, Ты скажи им, криворогим: «Ну, домой вы, рогоносцы, Молоко домой несите! Хорошо вам будет дома, ²⁸⁰На земле вам спать там мягко; По лесам блуждать вам страшно, Топать шумно по прибрежью. А когда домой придете, Разведет огонь хозяйка ²⁸⁵На траве, богатой медом, На земле, где много ягод». Нюрикки, сын Тапиолы, Ты, сын леса в синей куртке! Ты поставь стволов еловых ²⁹⁰И с верхушкой стройной сосен, Постели на грязь мосточки, По мосточкам неудобным, По трясинам, жидким топям, По трясущимся болотам ²⁹⁵Проведи ты криворогих, Погони ты двухкопытных К облакам густого дыма Без вреда и без блужданья, Чтоб не вязли по болотам, ³⁰⁰Чтоб в грязи не утонули! Не послушается стадо И не будет дома ночью, Ты тогда, рябины дева, Можжевельника девица, ³⁰⁵Срежь березовую розгу, Прут березовый в кусточке, Хлыст рябиновый в лесочке, Можжевеловую плетку Там, где Тапиолы крепость, ³¹⁰За черемушной горою. Ко двору гони ты стадо, Как топить начнут там баню, Скот домашний — прямо к дому, Скот лесной весь — в Тапиолу! ³¹⁵Отсо [118] , яблочко лесное, Гнешь медовую ты лапу! Мы с тобою сговоримся, — Вечный мир с тобой устроим, Мир на время нашей жизни, ³²⁰На года, что проживем мы: Не губи ты двухкопытных, Скот молочный ты не трогай Во все время, долгим летом, Что творец дал на тепло нам! ³²⁵Коль услышишь колокольчик И призыв рожка узнаешь, Ты ложись тогда на дерне, Ты улягся на лужайке И уткни в былинки уши, ³³⁰Головой уткнися в кочки Иль беги оттуда в чащу, В кучу моха удалися; Убегай в места другие, Убегай к другим холмочкам, ³³⁵Чтоб бубенчиков не слышать, Ни пастушьих разговоров! Слушай, Отсо мой любезный, Ты, краса с медовой лапой! Я тебе не запрещаю ³⁴⁰Там хвостом махать у стада; Языком не смей лишь трогать, Ртом не смей хватать противным, Разрывать мой скот зубами И душить своею лапой. ³⁴⁵Обходи кругом лужайку, Ту молочную поляну, От бубенчиков же бегай И страшись рогов пастушьих! Если стадо на поляне, ³⁵⁰Должен ты бежать к болоту; Если стадо на болоте, Должен ты бежать в дубраву; На горе пасется стадо — Ты останься у подошвы; ³⁵⁵Ходит стадо под горою, — Ты ходи там по вершине; Если в поле выйдет стадо, Удаляйся ты в лесочек; Ходит стадо по лесочку — ³⁶⁰Уходи оттуда в поле. Ты стремись златой кукушкой, Голубочком серебристым; Как сижок, ходи сторонкой, Точно рыбка водяная; ³⁶⁵Ты катись клубочком шерсти, Как льняной клубочек легкий; В волосы попрячь ты когти, Зубы спрячь поглубже в десны, Чтобы стадо не пугалось, ³⁷⁰Скот бы малый не страшился! Ты оставь все стадо в мире, Двухкопытных тех в покое. Пусть они гуляют мирно, Пусть в порядке выступают ³⁷⁵По полям и по болотам, По лесным полянам тихим; Только ты их там не трогай, Не хватай своею лапой! Вспомни, как ты прежде клялся ³⁸⁰Там, у Туонелы потока, При шумящем водопаде, Пред всевышнего коленом; Там тебе ведь разрешили Трижды в лето приближаться ³⁸⁵К колокольчикам звенящим, К месту, где звучит бубенчик. Но тебе не разрешали, Позволенья не давали Продолжать дурное дело, ³⁹⁰Им всецело заниматься. Если злоба одолеет, Если злость к зубам подступит, Обрати на лес ты злобу, Злость свою на зелень елок! ³⁹⁵Их грызи стволы гнилые, Ствол прогнивший у березы, К водяным пойди растеньям И к холмам, где много ягод! Если ты поесть захочешь, ⁴⁰⁰Пожелаешь что покушать, То питайся ты грибами, В муравейнике поройся, Ешь стеблей ты красных корни, В Тапиоле — мед кусками, ⁴⁰⁵Но не ешь мою скотину, Что питается травою! И когда кадушка с медом Зашипит, забродит бурно, На холмах, покрытых златом, ⁴¹⁰На пригорках серебристых, Там ты, алчный, напитайся, Там ты, жаждущий, напейся; Той еде конца не будет, Тот напиток не иссякнет. ⁴¹⁵Так с тобой мы сговоримся, Вечный мир с тобой устроим, Чтобы жили мы в довольстве, Чтоб все лето славно жили; Вместе мы землей владеем, ⁴²⁰И у нас прекрасны яства. Если битвы пожелаешь, Воевать со мной захочешь, Воевать зимой мы будем, На снегу сражаться станем! ⁴²⁵А когда вернется лето, Стают речки и болота, Ты проваливай оттуда, Где стада златые слышны! Если ж ты сюда вернешься, ⁴³⁰Подойдешь ты к этим рощам, То тебя здесь встретят стрелы. Если тут стрелков не будет, То у нас они найдутся, Да при доме есть хозяйка, ⁴³⁵Что тебе пути испортит, Что беду пошлет дороге, Чтобы ты вреда не делал, Не принес стадам погибель Против божьей вышней воли, ⁴⁴⁰Против божьего решенья. О ты, Укко, бог верховный! Слышишь, я прошу о важном: Зачаруй моих коровок, Преврати мое все стадо, ⁴⁴⁵Милых всех моих в деревья, Дорогих моих в каменья, Коль чудовище пройдет там, Эта глыба будет близко! Если б я была медведем ⁴⁵⁰И жила с медовой лапой, Никогда б я не вертелась Под ногами старой бабы. Есть еще места другие, Есть подальше загородки, ⁴⁵⁵Где лентяй таскаться может И прохаживаться праздный. Наколи, пойди ты, лапы, Чтоб сошло все мясо с икор Средь синеющего леса, ⁴⁶⁰В лоне чудного лесочка. Ты иди по кочкам поля, По песку, веселый, бегай: Есть готовая дорога, Чтоб тебе идти по взморью ⁴⁶⁵К дальним Похъёлы пределам, На лапландские пространства; Там тебе прожить приятно, Хорошо навек остаться: Башмаков не нужно летом, ⁴⁷⁰Ни носков не нужно в осень Топать по просторным топям, По широким днам болотным. Если ж ты пройти не можешь, Не найдешь туда дороги, ⁴⁷⁵Так спеши другой дорогой, Ты беги скорей тропою В чащи Туонелы лесные, Калмы дальние поляны! Там найдешь себе болота, ⁴⁸⁰Даже боры для прогулок; Там и Кирьё [119] , там и Карьё [120] , И других коров там много В крепких путах из железа, В десяти цепях на шеях; ⁴⁸⁵Наживают жир худые, Набирают мясо кости. Будьте добры, лес и роща, Благосклонна будь, дубрава! Успокой мой скот рогатый, ⁴⁹⁰Дай покой ты двухкопытным, Дай им отдых долгим летом, Что творец дал на тепло нам! Куйппана [121] , властитель леса, Ты, добряк седобородый! ⁴⁹⁵Псов своих держи покрепче, Брехунов своих отважных! Вставь в ноздрю им по грибочку И по ягодке в другую, Не почуяли бы носом, ⁵⁰⁰Не пронюхали бы стада! Завяжи глаза им шелком, Завяжи повязкой уши, Чтоб не видеть им ходящих, Чтоб не слышать им бродящих! ⁵⁰⁵Если ж этого им мало, Если слушаться не станут, То гони детей оттуда, Прогони семью подальше: Пусть уходят из дубравы, ⁵¹⁰Пусть бегут отсель, с прибрежья, С луговинок нешироких И с полей весьма обширных! Спрячь собак своих в пещерах, Брехунов свяжи проворных ⁵¹⁵Золотистыми цепями, Серебристыми ремнями, Чтоб не сделали злодейства Иль бесстыдного поступка. Если ж этого все мало, ⁵²⁰Если слушаться не станут, Золотой мой царь ты, Укко, Ты, серебряный защитник, Ты услышь слова златые И мои от сердца речи! ⁵²⁵Дай рябиновые узы На тупые эти морды; Коль не сдержат эти узы, Ты отлей из меди узы; Если ж медь годна не будет, ⁵³⁰Выкуй узы из железа! Коль железо разорвется, Коль оно не будет годно, Ты продень златую палку Чрез костлявые их морды; ⁵³⁵Ты концы закуй покрепче, Ты стучи по ним сильнее, Чтоб не двигалися щеки, Чтобы зубы не разжались, Если цело то железо, ⁵⁴⁰Коль его не режут сталью, Ни ножом его не портят, Топором его не рубят!» Ильмаринена супруга, Эта умная хозяйка, ⁵⁴⁵Погнала коров из хлева, Скот на пастбище пустила, Пастуха ж пустила сзади, Чтобы раб погнал скотину.

112

Сюэтикки — кличка коровы (руна 32).

113

Юотикки — кличка коровы (руна 32).

114

Хермикки — кличка коровы (руна 32).

115

Туорикки — кличка коровы (руна 32).

116

Майрикки — кличка коровы (руна 32).

117

Омена — кличка коровы (руна 32).

118

Отсо — прозвище медведя (руны 32, 46).

119

Кирьё — кличка коровы (руны 32, 33).

120

Карьё — кличка коровы (руна 32).

121

Куйппана — другое имя Таппо (руна 32).

Руна тридцать третья

Куллерво пасет стадо и вечером вынимает хлеб из сумки, начинает резать его ножом и ломает свой нож о камень, замешанный в хлеб. Особенно огорчило его то, что этот нож был единственной памятью, оставшейся ему от его рода (1–98). — Он решает отомстить хозяйке, загоняет стадо в болото, а вместо него собирает стадо волков и медведей, которых вечером пригоняет домой (99–184). — Хозяйка идет доить и гибнет, дикие звери разрывают ее на куски (185–296)

Калервы сын, Куллервойнен, Положил еду в котомку И погнал коров болотом, Их погнал сосновым лесом; ⁵На ходу он так промолвил, Говорил слова такие: «Ах, я парень горемычный, Самый жалкий я мальчишка! И куда теперь попал я, ¹⁰Лишь на праздную дорогу, Сторожить хвосты бычачьи, За телятами тащиться, По болотам лишь влачиться, По плохой земле лишь ползать!» ¹⁵Он на кочке там уселся, Сел, где солнышко пригрело, Стал слагать он песнопенья, Так запел свои он песни: «Дай тепла мне, божье солнце, ²⁰Колесо господне, света Пастуху пошли, бедняге. Кузнецу стада пасу я; Кузнецу же не свети ты, Ни ему и ни хозяйке! ²⁵Хорошо живет хозяйка, Хлеб печет себе пшеничный, Пироги себе готовит, Их намазывает маслом, А пастух берет хлеб черствый ³⁰И сухую корку гложет, Овсяной грызет он хлебец, Хлеб с мякиной разрезает, Хлеб съедает из соломы, Хлеб жует с корой сосновой, ³⁵Воду черпает берестой, Пьет ее из-под кореньев. Солнце, скройся ты, пшеничка, Исчезай ты, божье время! Уходи за сосны, солнце, ⁴⁰Ты, пшеничка, за лесочек, Поспеши за можжевельник, За ольховые верхушки! Пастуха домой сведи ты, На хлеба, где много масла, ⁴⁵Чтобы хлеб жевал он свежий, В пирогах бы ел середку!» Ильмаринена хозяйка, Шел покуда пастушонок, Пел покуда Куллервойнен, — ⁵⁰Соскоблила масло с чашки, В пирогах середку съела, Ковырять взялась лепешки, Уж сготовила похлебку, Щей для Куллерво холодных, ⁵⁵Где весь жир собака съела, Жир весь черная слизала, Сыто пестрая поела, Вдоволь серая наелась. Из леска запела птичка, ⁶⁰Из куста певец-малютка: «Уж рабу поесть бы время, Сироте бы пообедать». Калервы сын, Куллервойнен, Посмотрел на тень от солнца, ⁶⁵Говорит слова такие: «Да, уж время и поесть бы, За обед пора приняться, Поискать запас дорожный». Отогнал коров на отдых, ⁷⁰Чтоб соснули на лужайке, Сам на кочке он уселся, На траве зеленой, свежей, Со спины он снял котомку, Вынул хлебец из котомки, ⁷⁵Повернул его и смотрит, Говорит слова такие: «Часто хлеб хорош снаружи И гладка снаружи корка, А внутри с корой сосновой ⁸⁰Да под ней еще мякина». Из ножон он вынул ножик, Чтобы хлеб себе разрезать: И уперся ножик в камень, Лезвием в голыш претвердый; ⁸⁵У ножа конец сломался, На куски клинок распался. Калервы сын, Куллервойнен, Увидал, что ножик сломан, Увидав, он начал плакать, ⁹⁰Говорит слова такие: «Этот ножик был мне дорог. Он один был мой любимый, От отца он мне достался, Он был собственностью старца; ⁹⁵Вот сломал его о камень, О голыш он разломался, Здесь о хлеб дрянной хозяйки, Испеченный злою бабой! Как отмщу за осмеянье, ¹⁰⁰За насмешку злую бабы, Отомщу за хлеб негодный, Испеченный злобной тварью?» С ветки каркает ворона, Ворон каркает и кличет: ¹⁰⁵«Бедный, золотая пряжка, Калервы ты сын единый! Отчего ты так печален, Что ты грустен так, бедняжка? Ты возьми из лесу ветку, ¹¹⁰Сук березовый из дола, Загони коров в болото, Грязноногих на трясину, Дай медведям половину, А волкам большим другую! ¹¹⁵Собери волков по лесу, Собери медведей стадо! Обрати волков в коров ты, Обрати в коров медведей И на двор гони, как стадо, ¹²⁰Точно пестрый скот, гони их! Отплати за смех хозяйке, За насмешку скверной бабе». Калервы сын, Куллервойнен, Говорит слова такие: ¹²⁵«Подожди ж, блудница Хийси! О ноже отца я плачу, Ты сама побольше будешь О своих коровах плакать». Отломил он прут в лесочке, ¹³⁰Можжевеловую ветку; И погнал коров в болото, Всех быков в тальник он гонит, Дал медведям половину И волкам большим другую. ¹³⁵Из волков телушек сделал, Обратил в коров медведей, Стали волки как телята И коровами медведи. Солнце за полдень спустилось. ¹⁴⁰Уж идет оно на вечер, На верхушки сосен сходит; Уж пора доить подходит. Калервы сын, Куллервойнен, Тот пастух несчастный, в злобе ¹⁴⁵Подогнал медведей к дому, Ко двору волков подводит. И свое он стадо учит, Говорит слова такие: «Рвите вы хозяйке бедра, ¹⁵⁰Ей прокусывайте икры, Лишь на вас она посмотрит, Лишь доить она нагнется!» Из коровьей кости дудку, Из бычачьей рог он сделал — ¹⁵⁵Кости Туомикки [122] для рога, Бедра Кирьё взял для дудки. Заиграл тогда на дудке, Затрубил в свой рог пастуший На горе близ дома трижды, ¹⁶⁰На конце прогона шесть раз. Ильмаринена хозяйка, Кузнеца жена-красотка, Молока ждет не дождется, Масла летнего желает. ¹⁶⁵Чу, играют на болоте, Шум с зеленой луговины. Говорит слова такие И такие речи молвит: «Будь прославен, бог верховный! ¹⁷⁰Рог звучит, подходит стадо! Где взял раб рожок пастуший, Из чего он сделал дудку, Он во что трубит так громко, И трубит и дует сильно, ¹⁷⁵Звуком уши раздирая, Шумом голову мне полня?» Калервы сын, Куллервойнен, Говорит слова такие: «Раб нашел рожок в болоте, ¹⁸⁰Вынес дудку из трясины. Стадо все уж на прогоне, Уж коровы в загородке, Разведи огонь дымящий, Подоить коров отправься!» ¹⁸⁵Ильмаринена хозяйка Позвала доить старуху: «Мать, пойди-ка подои их, Позаботься о скотине! Мне же некогда, пожалуй, ¹⁹⁰Замесить мне надо тесто». Калервы сын, Куллервойнен, Говорит слова такие: «Ведь хорошая хозяйка, Женщина с рассудком добрым, ¹⁹⁵Подоит сама коровок, За скотом сама присмотрит». Ильмаринена хозяйка Тут сама огонь разводит И идет доить коровок. ²⁰⁰Стадо разом осмотрела, Скот рогатый оглядела; Говорит слова такие: «Хорошо по виду стадо, Цвет скота совсем не дурен, ²⁰⁵Шерсть у стада — словно рысья, Словно шерсть лесной овечки, Вымя толсто и припухло, Переполнились сосочки». Тут коров доить нагнулась, ²¹⁰Молоко сбирать присела. Потянула раз, другой раз, В третий раз тянуть собралась: Быстро волк ее кусает, И медведь терзать принялся, ²¹⁵Волк хватает пастью икры, И медведь кусает пятки, Прокусили мясо в икрах, У бедра сломали кости. Калервы сын, Куллервойнен, ²²⁰Так отмстил насмешку бабы, Смех ее и осмеянье, Злобной женщины обиду. Ильмаринена хозяйка, Эта гордая, тут плачет, ²²⁵Говорит слова такие: «Злой пастух, ты что наделал? К дому ты пригнал медведей И волков на двор обширный!» Калервы сын, Куллервойнен, ²³⁰Ей на это отвечает: «Как пастух, я сделал дурно, Ты же дурно — как хозяйка! Запекла ты в хлебе камень, Голыша кусок в запасе; ²³⁵Я ножом уперся в камень, О голыш сломал я ножик — От отца он мне достался, Рода нашего железо!» И хозяйка так сказала: ²⁴⁰«О пастух, пастух мой милый! Измени свои ты мысли И возьми назад заклятье, Ты избавь от волчьей пасти, От медвежьих лап хозяйку! ²⁴⁵Дам тебе рубашек лучших, Дорогих штанов достану, Хлеб пшеничный с свежим маслом, Молока дам посвежее; Год ты будешь без работы, ²⁵⁰На другой кормиться даром. Коль меня ты не избавишь И не дашь сейчас свободы, Я погибну злою смертью, Обращусь в сырую землю». ²⁵⁵Калервы сын, Куллервойнен, Говорит слова такие: «Умирать, так умирай уж, Погибай ты поскорее! Под землей тебе найдется ²⁶⁰Место славное у Калмы: Там сильнейшие в покое, Там могучие в дремоте». И сказала тут хозяйка: «Ой ты, Укко, бог верховный! ²⁶⁵Натяни свой лук великий, Приготовь свое оружье, Приложи стрелу из меди К огневому луку сверху! Целься огненной стрелою, ²⁷⁰Что из самой твердой меди, Пусть пройдет стрела под мышки, Через мясо на лопатке, Сына Калервы свали ты, Пусть падет дрянной на землю ²⁷⁵От стрелы с стальной головкой, От оружия из меди!» Калервы сын, Куллервойнен, Сам сказал слова такие: «Ой ты, Укко, бог верховный! ²⁸⁰Не меня рази стрелою! Ильмаринена хозяйку, Что всех женщин в мире хуже, Бей, пока она на месте, Не ушла пока отсюда!» ²⁸⁵Ильмаринена хозяйка, Кузнеца жена, упала Мертвою на этом месте, Как с котла спадает сажа; У избы своей свалилась, ²⁹⁰На дворе упала тесном. Так та женщина скончалась, Так красавица погибла, А ее так долго ждали, Ведь шесть лет ее искали ²⁹⁵Ильмаринену на радость, Кузнецу тому на славу.

122

Туомикки — кличка коровы (руна 33).

Руна тридцать четвёртая

Куллерво убегает от Ильмаринена, скитается опечаленный по лесу и узнает от одной старушки, что его отец, мать, брат и сестра еще живы (1–128). — Он находит их, по указанию старухи, на границе Лапландии (129–188). — Мать говорит ему, что она считала Куллерво уже давно потерянным, как и свою старшую дочь, ушедшую по ягоды в лес и больше не вернувшуюся (189–246)

Калервы сын, Куллервойнен, Юноша в чулочках синих, Стройный, золотоволосый, В башмачках красивой кожи, ⁵Кузнеца собрался бросить, Ильмаринена оставить Раньше, чем кузнец узнает, Что жена его скончалась: Он вскипит великой злобой, ¹⁰С Куллерво он станет биться. Он, играя, шел оттуда, Веселясь, от дома Ильмы, По лесам трубил веселый, Шел, играя, новой пашней, ¹⁵Потрясал болота, земли, И земля вся откликалась Сына Калервы веселью, Куллерво злорадным кликам. Стало в кузнице уж слышно; ²⁰Там кузнец работу бросил, На дорогу вышел слушать, Посмотреть во двор выходит, Что там из лесу за звуки, Кто там в рог в песках играет. ²⁵Тут он истину увидел, Без прикрас, что там случилось; Видит он: жена уснула, Там красавица упала; На дворе она лежала, ³⁰Там на травушку свалилась. И кузнец стоял недвижим, Тяжело ему на сердце; Он провел всю ночь, рыдая, Проливая долго слезы. ³⁵Мысль его чернее дегтя, Не белее угля сердце. Куллерво идет все дальше, Он блуждает где попало. День идет он частым лесом, ⁴⁰По земле деревьев Хийси, А как к ночи потемнело, На земле он там уселся. На земле сидит сиротка. Так покинутый размыслил: ⁴⁵«Кто меня, бедняжку, создал, Кто родил на свет сиротку, Чтоб по месяцам блуждал я Здесь под воздухом пространным? Кто на родину стремится, ⁵⁰Кто идет в свое жилище; Мне же родина — лес темный, На полях — мое жилище: Очагом мне служит ветер, Дождик баней мне бывает. ⁵⁵«Ой ты, Укко, бог верховный, Никогда на этом свете Не твори дитя несчастным, Чтоб дитя сироткой было, Без отца бы проживало ⁶⁰И без матери осталось, Как меня ты создал, Укко, Сотворил меня, бедняжку, Точно чайку в синем море, Точно птицу на утесе. ⁶⁵Солнце ласточке сияет, Воробью оно блистает, Веселит воздушных птичек; Только мне оно не светит, Никогда не светит солнце, ⁷⁰Никогда мне нет веселья. Кто родил меня, не знаю, Кто носил меня во чреве; Может, утка при дороге Принесла меня в болото ⁷⁵И покинула на взморье Там, в расщелине утеса. Потерял отца я в детстве, В раннем детстве мать родную; Унесла их смерть навеки, ⁸⁰Весь погиб наш род великий. Башмаки из льда мне дали Да чулочки снеговые И пустили в гололедку На качающийся мостик, ⁸⁵Чтоб свалился я в болото, Чтоб упал в гнилую воду. Но в мои ли, право, годы Мне лежать мостком в трясине, Лечь мостом в болотной луже, ⁹⁰Как мосток в трясине зыбкой, Не хочу упасть в болото: Две руки ведь я имею, Все пять пальцев я сгибаю И ногтей имею десять». ⁹⁵Вот ему на ум приходит, И в мозгах засела дума К Унтамо пойти в деревню, Отомстить отцовы раны, Слезы матери родимой ¹⁰⁰И свое несчастье злое. Говорит слова такие: «Подожди же, Унтамойнен, Моего губитель рода! Я приду с тобою биться, ¹⁰⁵Разорю твое жилище И сожгу твой двор широкий». Вот идет лесная баба, В синем платье та старуха, Говорит слова такие ¹¹⁰И такие речи молвит: «Куллерво, куда идешь ты, Калервы сынок, спешишь ты?» Калервы сын, Куллервойнен, Говорит слова такие: ¹¹⁵«А вот мне на мысли вспало И в мозгах засела дума Отправляться на чужбину, К Унтамо пойти в деревню, Отомстить погибель рода, ¹²⁰Смерть отца, родимой слезы, Разорить его жилище, Обратить жилище в пепел». Так промолвила старуха, Говорит слова такие: ¹²⁵«Нет, ваш род не уничтожен, Калерво еще не умер. Жив еще старик отец твой, Мать твоя еще здорова». «Ты, старушка дорогая, ¹³⁰Ты мне, милая, поведай: Где отец мой проживает, Мать моя живет родная?» «Там отец твой проживает, Там и мать твоя родная: ¹³⁵На земле живут лапландской, Где пруды богаты рыбой». «Ты, старушка дорогая, Ты мне, милая, поведай: Как мне той земли достигнуть, ¹⁴⁰Как найти туда дорогу?» «Хорошо дойти ты можешь, И совсем пути не зная: Ты пройди сначала лесом, Берегом реки отправься, ¹⁴⁵День пройдешь ты и другой день, Так и третий день пройдешь ты; Поверни потом на север, Встретишь гору на дороге, Ты иди ее подошвой, ¹⁵⁰Обогни налево гору И придешь к реке оттуда. Вправо будет эта речка; Ты по берегу отправься, К трем тогда придешь порогам, ¹⁵⁵На конце косы ты будешь, На довольно длинном мысе. Там ты хижину увидишь, На мыске рыбачью хату: В ней живет отец доселе ¹⁶⁰И живет твоя родная, Две твоих живут сестрицы, Две прекраснейшие девы». Калервы сын, Куллервойнен, Собрался идти в дорогу. ¹⁶⁵День идет он и другой день, И уже проходит третий; Повернул тогда на север, Гору встретил на дороге, Он пошел ее подошвой, ¹⁷⁰От горы пошел налево, Подошел тогда к потоку, Берегом реки пошел он, Левым берегом потока, Подошел он к трем порогам, ¹⁷⁵На конец косы приходит, К краю самому подходит; Там он хижину увидел. На мыске избу рыбачью. Он вошел в избушку эту, ¹⁸⁰И его там не узнали: «С моря прибыл ты откуда, Из какого ты семейства?» «Сына вы не узнаете? Я дитя родное ваше. ¹⁸⁵Мужи Унтамо когда-то Увели меня из дома, Был я в пядь отца росточком, Был не выше веретенца». Мать сперва ему сказала, ¹⁹⁰Так промолвила старушка: «О мой бедный сын, мой милый, Бедный, золотая пряжка! Ты живой сюда явился, Ты прошел чрез эти страны! ¹⁹⁵Как по мертвом я рыдала, По тебе лила я слезы! У меня два сына было, Две прекраснейшие дочки; Вот из них пропали двое, ²⁰⁰Старших двое вовсе сгибли: На войне пропал сыночек, Дочка без вести пропала; Вот сыночек возвратился, Дочь еще не появлялась». ²⁰⁵Калервы сын, Куллервойнен, Так спросил свою родную: «Но куда ж она пропала, Где сестра моя погибла?» Мать ему сказала слово ²¹⁰И такие молвит речи: «Вот куда она пропала, Где сестра твоя погибла: В лес за ягодой ходила, Под горою за малиной; ²¹⁵Там-то курочка исчезла, Птичка сгибла смертью тяжкой. Там-то без вести пропала, Как погибла — неизвестно. Кто по дочери тоскует? ²²⁰Ведь никто, как мать родная! Мать ее всех больше ищет, Ищет мать и к ней стремится; Так пошла и я, бедняжка, Отыскать хотела дочку: ²²⁵Как медведь, я мчалась лесом, Точно выдра, мчалась рощей, День искала и другой день, Третий день еще искала, Но когда прошел и третий, ²³⁰Как неделя миновала, На горе вверху я стала, На холме весьма высоком, Там

звала я громко дочку, Там ушедшую искала: ²³⁵«Где ты, дочка дорогая? Воротись домой скорее!» Так звала я громко дочку, О пропавшей горевала; Мне в ответ сказали горы, ²⁴⁰Так ответили дубравы: «Не зови свою ты дочку, Не зови ее так громко! Не вернется больше дочка, Никогда она не сможет ²⁴⁵Быть у матери в жилище, Быть у пристани отцовской».

Руна тридцать пятая

Куллерво пытается работать у своих родителей, но помощи от него мало, и отец отправляет его отвезти подать (1–68). — Отвезя подать, он встречает на обратном пути пропавшую сестру, но, не узнав, соблазняет ее (69–188). — Позже, когда оба узнали, кто они такие, сестра бросается в реку, а Куллерво спешит домой, рассказывает матери, что он обесчестил родную сестру, и хочет покончить с жизнью (189–344). — Мать запрещает ему покончить с собой и уговаривает уехать, найти спокойный уголок и тихо доживать жизнь. Куллерво приходит в голову мысль отомстить за все Унтамо (345–372)

Калервы сын, Куллервойнен, Юноша в чулочках синих, С этих пор и поживает Под родительскою кровлей; ⁵Он не сделался умнее, Не обрел рассудка мужа, Ибо дурно был воспитан, Глупо в люльке был укачан, Воспитатель был неумный ¹⁰И укачиватель глупый. Начал юноша работать, Брал он разную работу. Рыб ловить он снарядился, Расставлять снаряд для ловли. ¹⁵Говорил слова такие, Так с веслом в руках промолвил: «Что есть сил тянуть мне невод, Изо всей грести мне мочи, Иль тянуть его не сильно ²⁰И грести, насколько нужно?» Рулевой промолвил с лодки, Говорил слова такие: «Хоть тяни со всею силой, Хоть греби по-молодецки, ²⁵Ты разбить не сможешь лодки, Ей уключин не сломаешь». Калервы сын, Куллервойнен, Стал грести со всею силой, Приналег по-молодецки — ³⁰И сломал крюки у лодки, Можжевеловые ребра, Всю осиновую лодку. Калерво взглянуть приходит, Говорит слова такие: ³⁵«Ты грести совсем не можешь! Ты сломал крюки у лодки, Можжевеловые ребра, Всю осиновую лодку! Ты поди гнать рыбу в невод! ⁴⁰Может, в этом ты получше». Калервы сын, Куллервойнен, Собрался гнать рыбу в невод. Гонит рыбу, рассуждая, Говорит слова такие: ⁴⁵«Со всего ль плеча работать, Гнать ли рыбу с полной силой, Иль работать осторожно, Рыбу гнать, насколько нужно?» И сказал тащивший невод: ⁵⁰«Что ж была бы за работа, Если гнать не с полной силой, Не работать молодецки!» Калервы сын, Куллервойнен, Со всего плеча тут гонит, ⁵⁵Гонит рыбу молодецки: Воду в кашу превращает, Растрепал весь невод в паклю, Рыбу сделал просто слизью. Калерво взглянуть приходит, ⁶⁰Говорит слова такие: «Рыбу гнать ты не годишься! Растрепал весь невод в паклю, Поплавки разбил в кусочки, Разорвал на части сети! ⁶⁵Ты пойди плати-ка подать, Поземельные налоги! Ты в дороге, может, лучше, На пути умнее будешь». Калервы сын, Куллервойнен, ⁷⁰Юноша в чулочках синих, Статный, золотоволосый, В башмаках красивой кожи, Уплатить поехал подать, Поземельные налоги. ⁷⁵Уплатил, как нужно, подать, Отдал зерна все, как надо, И в своих санях уселся, На сиденье занял место; И домой оттуда едет, ⁸⁰Сам на родину стремится. С шумом сани заскользили И в дороге измеряли Вяйнямёйнена поляны, Прежде вспаханное поле. ⁸⁵Златокудрая девица Едет, лыжней измеряя Вяйнямёйнена поляны, Прежде паханное поле. Калервы сын, Куллервойнен, ⁹⁰Останавливает сани; Говорить девице начал, Говорит и приглашает: «Ты войди, девица, в сани, Отдохни на этой шкуре!» ⁹⁵На бегу девица молвит, Проскользнувши, отвечает: «Смерть к тебе пусть в сани сядет И болезнь на эту шкуру!» Калервы сын, Куллервойнен, ¹⁰⁰Юноша в чулочках синих, Тут коня кнутом ударил, Бил коня жемчужной плетью. Мчится конь, бежит дорога, И скрипят по снегу сани. ¹⁰⁵С сильным шумом он понесся, Спешно едет по дороге, По хребту морей блестящих, По полям широким льдистым. Вот девица повстречалась, ¹¹⁰В башмаках идет хороших По хребту морей блестящих, По полям широким льдистым. Калервы сын, Куллервойнен, Удержал коня поспешно, ¹¹⁵Рот сложил, как мог, красивей, Молвил вежливо девице: «Ты садись, красотка, в сани, Красота страны, со мною!» А девица отвечает, ¹²⁰В башмачках хороших молвит: «Туони пусть в те сани сядет, Маналайнен там с тобою!» Калервы сын, Куллервойнен, Юноша в чулочках синих, ¹²⁵Тут коня кнутом ударил, Бьет его жемчужной плетью. Мчится конь, бежит дорога, И скрипят по снегу сани. Шумно едет он дорогой, ¹³⁰И в пути он проезжает Гладью Похъёлы песчаной, Той Лапландии полями. Едет девушка навстречу В оловянных украшеньях ¹³⁵Гладью Похъёлы песчаной И лапландскими полями. Калервы сын, Куллервойнен, Удержал коня вожжами, Рот сложил, как мог, красивей, ¹⁴⁰Молвил вежливо девице: «Ты садись, девица, в сани, Ляг под полостью, красотка, В санках яблочков поешь ты, Погрызешь моих орешков!» ¹⁴⁵Так ответила девица В оловянных украшеньях: «Я плюю тебе на сани, На сиденье негодяя! Мне под полостью морозно, ¹⁵⁰Мне в санях твоих противно». Калервы сын, Куллервойнен, Юноша в чулочках синих, Подхватил девицу в сани, Подтащил ее к сиденью, ¹⁵⁵На меху сажает в санках, Тянет девушку под полость. Зло промолвила девица В оловянных украшеньях: «Отпусти меня с сиденья, ¹⁶⁰Выпусти из рук малютку, Чтоб мне слов дурных не слушать, Не слыхать бы просьбы злого, Иль я сани разломаю, Выбью длинные брусочки, ¹⁶⁵На куски сломаю сани, Разобью бока их в щепки!» Калервы сын, Куллервойнен, Юноша в чулочках синих, Тут открыл сундук с деньгами, ¹⁷⁰Стукнул пестренькою крышкой, Серебро ей показал он, Расстелил платки цветные, С золотой каймой чулочки, Пояски посеребрены. ¹⁷⁵Манит золото девицу, Ей платок меняет мысли, Серебро несет ей гибель, Портит золото ей думы. Калервы сын, Куллервойнен, ¹⁸⁰Юноша в чулочках синих, Тут ласкать девицу начал, Увещает, обольщает, Держит вожжи он рукою, А другою грудь девицы. ¹⁸⁵Утомляет он девицу В оловянных украшеньях Там, под полостью расшитой, На мехах прекрасных, пестрых. Вот уж бог послал и утро, ¹⁹⁰День уж следующий выслал. Говорит ему девица, Увещает, вопрошает: «Из какой семьи ты, смелый, Из какого рода будешь? ¹⁹⁵Из большого, верно, рода, Твой отец, должно быть, знатный». Калервы сын, Куллервойнен, Говорит слова такие: «Не высокого я рода, ²⁰⁰Не высок мой род, не низок, А как раз он только средний: Сын я Калервы несчастный, Сын, лишенный разуменья, Глупый, ни к чему не годный. ²⁰⁵Ты сама откуда родом, Из какой семьи, красотка, Из большого, верно, рода, Твой отец, должно быть, знатный». Так ответила девица, ²¹⁰Говорит слова такие: «Не высокого я рода, Не высок мой род, не низок, А как раз он только средний: Калервы я дочь, бедняжка, ²¹⁵Неразумная я дева, Я негодная девица. Как была еще ребенком В доме матери любимой, В лес по ягоды пошла я, ²²⁰Там у горки, за малиной, Собирала землянику, У холма брала малину; Собирала день, заснула, Собирала день, другой день; ²²⁵Наконец, уже на третий, Не нашла домой дороги: Дальше в лес вела дорога, В чащу все вели тропинки. Там я плакала, сидела, ²³⁰День проплакала, другой день; Наконец, уже на третий, Поднялась высоко в гору, На горе высокой стала, Там аукала, кричала. ²³⁵Отвечал мне лес зеленый, Мне в ответ холмы звучали: «Дева глупая, не кликай, Не кричи так безрассудно, Твоего не слышно крика, ²⁴⁰Он до дома не доходит». Третий день я шла, четвертый, Пятый день, шестой блуждала. Умереть я покушалась И погибели искала; ²⁴⁵Но никак не умирала, Не могла никак погибнуть! Если б умерла, бедняжка, Если б, слабая, погибла, На другой бы год, быть может, ²⁵⁰Иль на третье, может, лето Зеленела бы я травкой, Зацвела бы я цветочком, Вышла б ягодкой на землю, Вышла б красною брусничкой, ²⁵⁵Этих ужасов не знала б, Не узнала бы позора». И едва она сказала, Только вымолвила слово, Как с саней вдруг соскочила, ²⁶⁰Быстро бросилася в реку, Прямо в пену водопада, В эту огненную бездну. Там нашла себе кончину, Обрела себе погибель; ²⁶⁵В Туонеле нашла забвенье, Мир в потоках этих водных. Калервы сын, Куллервойнен, Из саней поспешно вышел, Начинает горько плакать, ²⁷⁰Очень громко причитает: «О, как я несчастен в жизни, Как судьба моя ужасна! Я сестру мою родную, Дочь родимой обесчестил! ²⁷⁵Горе батюшке родному, Горе матушке-старушке! Вы к чему меня вскормили, Для чего на свет пустили? Мне б гораздо лучше было ²⁸⁰Не расти и не рождаться, Не рождаться в этом мире, На земле не появляться. Смерть неверно поступила И болезнь несправедлива, ²⁸⁵Что меня не умертвила, На вторую ж ночь от роду». Он хомут ножом разрезал, Режет он ремни из кожи, И на лошадь он садится, ²⁹⁰На крестец у белолобой. Он спешит, дорогой скачет И в пути недолго побыл, Ко двору отца приехал, На поляну он домчался. ²⁹⁵На дворе там мать стояла. «Мать родная, дорогая! Если б ты меня, родная, Только я на свет родился, В дымной бане положила, ³⁰⁰Двери крепко затворила, Там бы в дыме задушила, На вторую ж ночь от роду, С одеялом и с пеленкой Ты меня бы утопила, ³⁰⁵Люльку бросила бы в печку, На огне ее сожгла бы! На деревне бы спросили: «Отчего в избе нет люльки, Заперта так крепко баня?» ³¹⁰Ты тогда бы им сказала: «На огне сожгла я люльку, В печку бросила качалку. В бане зерна прорастают, Я из них готовлю солод». ³¹⁵Мать тогда его спросила, Седовласая старушка: «Что с тобой, сынок мой, сталось, О каком твердишь ты чуде? Словно в Туонеле ты побыл, ³²⁰Как из Маналы ты вышел!» Калервы сын, Куллервойнен, Говорит слова такие: «Верно, что случилось чудо, Совершилось злодеянье, ³²⁵Я сестру мою родную, Дочь родимой обесчестил! Как я выплатил всю подать, Все зерно, как надо, отдал, Повстречалась мне девица; ³³⁰И ласкал я эту деву: То была моя сестрица, То — дитя моей родимой! Уж нашла она кончину, Обрела себе погибель ³³⁵В страшной глуби водопада, В той пылающей пучине. Не могу никак понять я, Не могу никак постигнуть, Где найду себе кончину, ³⁴⁰Где я смерть найду, несчастный: В пасти ль воющего волка, В зеве ль страшного медведя, У кита в огромном чреве Иль в зубах свирепой щуки?» ³⁴⁵Мать на это отвечает: «Не ищи, сыночек, смерти В пасти воющего волка, В зеве страшного медведя, У кита в огромном чреве ³⁵⁰Иль в зубах свирепой щуки! Ведь обширен берег Суоми, Широки пределы Саво [123] , Где преступный скрыться может, Чтоб оплакать злодеянье, ³⁵⁵На шесть лет укрыться можно, Даже на девять лет сряду, Время мир ему дарует, Скорбь ему утишат годы». Калервы сын, Куллервойнен, ³⁶⁰Говорит слова такие: «Не пойду я укрываться, От стыда бежать не буду! А пойду я к пасти смерти, Я пойду к воротам Калмы, ³⁶⁵На поля больших сражений, Где храбрейшие воюют: На ногах еще Унтамо, Не погиб, не умер изверг, Раны батюшки отмщу я, ³⁷⁰Слезы матушки родимой, Все страдания припомню, Что я сам на свете вынес».

123

Саво — часть восточной Финляндии (руны 35, 48).

Руна тридцать шестая

Куллерво снаряжается на войну и покидает родных; одной только матери не безразлично, куда он пойдет, умрет ли, останется ли в живых (1–154). — Он приходит в Унтамолу, убивает всех и сжигает жилища (155–250). — Возвращается домой, но дом его пуст, в живых на месте оказывается только старая черная собака, с которой он идет в лес, чтобы добыть себе пищи (251–296). — По дороге он попадает на то место, где соблазнил свою сестру, и убивает себя своим мечом (297–360)

Калервы сын, Куллервойнен, Юноша в чулочках синих, Собрался идти войною, Снарядился для сраженья, ⁵Наточил клинок блестящий, Навострил у пики кончик. Мать ему тогда сказала: «Не ходи, сыночек милый, Не ходи туда войною, ¹⁰Где мечей железных много! Кто воюет без причины, Сгоряча вступает в битву, Тот и жизнь в войне теряет, Тот в сраженье погибает, ¹⁵От железа смерть находит, От меча свою кончину. На козе ль ты едешь в битву, На козе ль сражаться едешь, Та коза побита будет, ²⁰Упадет козел немедля, На собаке ты вернешься, На лягушке в дом ты въедешь». Калервы сын, Куллервойнен, Говорит слова такие: ²⁵«Не паду я на болоте, На песках я не погибну, Там, где ворона жилище, Где вороны ищут пищу. Я паду на поле битвы, ³⁰Я погибну в битве храбрых. Хорошо погибнуть в битве, Умереть под звон оружья! На войне скончаться славно: Жизнь герой кончает скоро, ³⁵Он отходит, не болея, Не худея, свет бросает». Мать ему сказала слово: «Если ты умрешь в сраженье, Кто отцу защитой будет, ⁴⁰Кто останется при старом?» Калервы сын, Куллервойнен, Говорит слова такие: «Пусть умрет он на прогоне, На дворе пусть жизнь окончит». ⁴⁵«Кто ж при матери защитой, Кто останется при старой?» «На снопе пусть погибает, Задохнется в грязном хлеве». «Кто ж останется при брате, ⁵⁰Чтоб помочь ему в несчастье?» «Пусть в лесу он истомится, Пусть он свалится на поле!» «При сестре твоей кто будет Утешать ее в несчастье?» ⁵⁵«У колодца пусть погибнет Иль умрет, стирая платье!» Калервы сын, Куллервойнен, Поспешил уйти из дома, И отцу сказал он слово: ⁶⁰«Ты прощай, отец мой добрый! Ты поплачешь ли о сыне, Коль услышишь, что я умер, Что исчез я из народа, Выбыл Куллерво из рода?» ⁶⁵И отец промолвил слово: «О тебе я не заплачу, Как услышу, что ты умер: Приживу другого сына, Будет он тебя получше ⁷⁰И умней тебя намного». Калервы сын, Куллервойнен, Говорит слова такие: «Да и я не стану плакать, Как услышу, что ты умер; ⁷⁵Сам себе отца устрою: Голова из камня будет, Рот из глины, глаз из клюквы, Борода — сухие стебли, Ноги — ивовые сучья, ⁸⁰Мясо — сгнившие деревья». Так потом промолвил брату: «Ты прощай, мой милый братец! Ты поплачешь ли о брате, Коль услышишь, что я умер, ⁸⁵Что исчез я из народа, Выбыл Куллерво из рода?» Брат ему промолвил слово: «О тебе я не заплачу, Как услышу, что ты умер: ⁹⁰Я себе добуду брата: Будет он тебя получше, Вдвое будет он красивей». Калервы сын, Куллервойнен, Говорит слова такие: ⁹⁵«Да и я не стану плакать, Как услышу, что ты умер; Я себе устрою брата: Голова из камня будет, Рот из глины, глаз из клюквы, ¹⁰⁰Волоса — сухие стебли, Ноги — ивовые сучья, Мясо — сгнившие деревья». Он сестре потом промолвил: «Ты прощай, моя сестрица! ¹⁰⁵Ты поплачешь ли о брате, Коль услышишь, что я умер, Что исчез я из народа, Выбыл Куллерво из рода?» Так промолвила сестрица: ¹¹⁰«О тебе я не заплачу, Как услышу, что ты умер; Отыщу другого брата: Будет он тебя получше И умней тебя намного». ¹¹⁵Калервы сын, Куллервойнен, Говорит слова такие: «Да и я не стану плакать, О твоей узнавши смерти; Я себе сестру устрою: ¹²⁰Голова из камня будет, Рот из глины, глаз из клюквы, Волоса — сухие травы, Из цветов болотных — уши, Из кленовых сучьев — тело». ¹²⁵Тут он матери промолвил: «Мать родная, дорогая, Ты в себе меня носила, Ты ребенка воспитала! Ты поплачешь ли о сыне, ¹³⁰Как услышишь, что я умер, Что исчез я из народа, Выбыл Куллерво из рода?» Мать ему сказала слово, Мать такие молвит речи: ¹³⁵«Ты не знаешь мыслей старой, Сердце матери, бедняжки! Горько, горько я заплачу, Как умрешь ты, мой сыночек, Из числа людей исчезнешь, ¹⁴⁰В нашем роде уж не будешь. Я залью избу слезами, На полу потоки будут, Я на улицах поплачу, Я от слез согнуся в хлеве, ¹⁴⁵Снег от слез обледенится, Лед землею талой станет, Порастет земля травою, А трава от слез повянет. Если плакать я устану, ¹⁵⁰Утомлюся я от воплей, На глазах у всех рыдая, В бане тихо я поплачу, Так что лавки все и доски Поплывут в потоках слезных». ¹⁵⁵Калервы сын, Куллервойнен, Юноша в чулочках синих, На войну пошел, играя, Шел он с кликами на битву, Он трубил, идя болотом, ¹⁶⁰По лесу он громко топал, По лугам шумел он громко, С громом шел он по полянам. По следам дошло известье, До ушей достигла новость: ¹⁶⁵«Твой отец уже скончался, Отошел навеки старый. Приходи домой — посмотришь, Как умершего хоронят!» Калервы сын, Куллервойнен, ¹⁷⁰Дал в ответ слова такие: «Коль скончался, так скончался; Дома там найдется мерин, Чтоб свезти его в могилу, Опустить в жилище Калмы». ¹⁷⁵И трубит, идя болотом, И гудит, идя пожогом. По следам идет известье, До ушей достигла новость: «Братец твой недавно умер, ¹⁸⁰Сын родителей скончался; Приходи домой — посмотришь, Как умершего хоронят!» Калервы сын, Куллервойнен, Дал в ответ слова такие: ¹⁸⁵«Коль скончался, так скончался; Жеребец найдется дома, Чтоб свезти его в могилу, Опустить в жилище Калмы!» И гудит, идя болотом, ¹⁹⁰И трубит в свой рог по лесу. По следам пришло известье, До ушей достигла новость: «Умерла твоя сестрица, Дочь родителей скончалась; ¹⁹⁵Приходи домой — посмотришь, Как умершую хоронят!» Калервы сын, Куллервойнен, Дал в ответ слова такие: «Коль скончалась, так скончалась; ²⁰⁰Дома есть у нас кобыла, Чтоб свезти ее в могилу, Опустить в жилище Калмы!» По жнивью идет, ликуя, И гудит, идя лугами, ²⁰⁵По следам пришло известье, До ушей достигла новость: «Мать твоя уже скончалась, Эта добрая старушка, Приходи домой — посмотришь, ²¹⁰Как умершую хоронят!» Калервы сын, Куллервойнен, Говорит слова такие: «Горе бедному мне сыну! Мать моя уже скончалась, ²¹⁵Что готовила постель мне, Одеяло украшала, Что пряла на прялке пряжу, Что вертела веретенцем; Я же не был при кончине, ²²⁰Не видал души исхода. Может, с холоду скончалась Или с голоду погибла! В доме мертвую обмойте, Мойте самым лучшим мылом, ²²⁵В шелк умершую оденьте, Полотном ее прикройте, Отвезите так в могилу, Опустите в лоно Калмы, Отвезите с скорбным пеньем, ²³⁰Опустите с горьким воплем! Не могу я возвратиться: Унтамо мной не наказан, Не погиб противник злобный, Не сражен еще преступный». ²³⁵Он идет, трубя, на битву, К Унтамо в страну победно, Говорит слова такие: «Ой ты, Укко, бог верховный! Ты пошли мне меч получше, ²⁴⁰Дай ты мне клинок прекрасный, Чтоб он мог с толпой бороться, Устоял бы против сотни». Меч нашел себе по мысли, Взял клинок из самых лучших, ²⁴⁵Толпы он мечом сражает, Род весь Унто истребляет, Обращает избы в пепел; Только пыль одна осталась, Лишь остались в печке камни ²⁵⁰Да рябина у забора. Калервы сын, Куллервойнен, Повернул в страну родную. Шел к отцовскому жилищу, На поля родного старца; ²⁵⁵Но пустой нашел избушку, И вошел он, как в пустыню: Ни обнять никто не вышел, Ни руки никто не подал. Протянул он руку к углям: ²⁶⁰В печке уголья остыли; Потому-то и узнал он, Что уж мать его скончалась. Приложил он к печке руку: Холодны у печки камни; ²⁶⁵Потому-то и узнал он, Что отец его скончался. Пол тогда окинул взглядом: Пол не подметен в избушке; Потому-то и узнал он, ²⁷⁰Что сестра его скончалась. Он пошел затем на пристань: На катках не видно лодок; Потому-то и узнал он, Что и брат его скончался. ²⁷⁵Начинает горько плакать, Плачет день, другой день плачет, Говорит слова такие: «Мать ты, добрая, родная! Что оставила ты сыну, ²⁸⁰На земле живя на этой? Но ты, мать, меня не слышишь: На глазах твоих стою я, На бровях твоих горюю И на темени тоскую!» ²⁸⁵Мать во гробе пробудилась, Из могилы отвечала: «Черный пес тебе остался, Чтоб ходил ты с ним по лесу, Ты возьми его с собою ²⁹⁰И в леса ты с ним отправься По ту сторону дубравы, К дочерям лесным приблизься, К синим девам, к их подворью, На конце лесного замка; ²⁹⁵Там поищешь пропитанья, Там попросишь подаянья!» Калервы сын, Куллервойнен, В лес отправился с собакой, Шел далеко по дороге ³⁰⁰И прошел сквозь чащу леса; Там прошел еще немного, Очень малое пространство, И пришел к тому лесочку, На ужасное то место, ³⁰⁵Где он деву опозорил, Обесчестил дочь родимой. Плачет там и луг прекрасный, Плачет жалобно и роща, Травки юные горюют, ³¹⁰На песках цветы тоскуют, Что он деву опозорил, Обесчестил дочь родимой. Не взошла трава младая, На песках цветы не вышли, ³¹⁵Не росли на этом месте, Там, на месте преступленья, Где он деву опозорил, Обесчестил дочь родимой. Калервы сын, Куллервойнен, ³²⁰Меч вытаскивает острый, Повернул кругом железо; У меча тогда спросил он, Хочет знать его желанье: Не захочет ли оружье ³²⁵Мяса грешного отведать И напиться злобной крови? Понял меч его желанье, Он учуял мысли мужа, Говорит слова такие: ³³⁰«Отчего же не желать мне Мяса грешного отведать И напиться злобной крови, Коль пронзаю я безгрешных, Пью я кровь у неповинных?» ³³⁵Калервы сын, Куллервойнен, Юноша в чулочках синих, Рукояткой меч втыкает, Глубоко вонзает в землю, Острие на грудь направил, ³⁴⁰Сам на меч он повалился, Поспешил навстречу смерти И нашел свою кончину. Так скончался этот юный, Куллерво погиб бесстрашный, ³⁴⁵Такова кончина мужа, Смерть несчастного героя. Слышит старый Вяйнямёйнен О кончине той известье, Что так Куллерво скончался, ³⁵⁰И такие речи молвит: «Не давай, народ грядущий, Ты детей на воспитанье Людям глупым, безрассудным, Не давай чужим в качалку! ³⁵⁵Если дурно нянчат деток И качают безрассудно, То дитя не выйдет умным, Не получит мудрость мужа, Хоть окрепнет мощным телом ³⁶⁰И состарится с годами».

Руна тридцать седьмая

Ильмаринен долго оплакивает свою жену, потом с большим трудом выковывает себе новую жену, неодушевленную, из золота и серебра (1–162). — Он проводит с ней ночь, но та сторона его тела, которою он касается золотой жены, становится холодной, как лед (163–196). — Ильмаринен предлагает золотую жену Вяйнямёйнену, но тот не берет ее и советует Ильмаринену выковать из нее другие предметы или отвезти ее а таком виде, как она есть, в другие страны и отдать ищущим золота женихам (197–250)

Каждый вечер Ильмаринен О своей супруге плачет, Все без сна проводит ночи, Днем не ест, а только плачет; ⁵Ранним утром причитает, День начнется, он вздыхает, Ибо нет его супруги, Умерла его красотка; Не берет он в руки молот, ¹⁰Молот с медной рукояткой, Не слыхать его кованья, Не слыхать уж целый месяц. Так промолвил Ильмаринен: «Горе молодцу-бедняге, ¹⁵Как мне быть теперь, не знаю. Сплю ли, бодрствую ли ночью, Ни о чем не в силах думать, И от горя ослабел я. Вечерами мне так скучно, ²⁰Мне тоскливо ранним утром, Ночь еще того тяжело, А проснусь, так станет горше. Я не жду, как прежде, ночи, Поутру не жаль вставать мне, ²⁵День ли, ночь ли — все равно мне: Я печалюсь о прекрасной, Я тоскую по желанной, Я грущу по чернобровой. Часто в середине ночи, ³⁰На перине мягкой лежа, Вижу милую во сне я, Тщетно руки простираю, Тщетно ощупью скольжу я В обе стороны рукою». ³⁵Без жены кузнец страдает. Постарел он без супруги. Два-три месяца проплакал, Но, когда настал четвертый, Взял он золота из моря, ⁴⁰Серебра в морских теченьях; Кучу дров нагромоздил он, Тридцать раз за ними ездил; Пережег дрова на угли, Наложил углей в горнило. ⁴⁵Взял он собранное злато, Серебра он взял обломок В рост осеннего ягненка Или зимнего зайчонка. Бросил золото расплавить, ⁵⁰Серебро в горнило бросил И к мехам рабов поставил За поденную оплату. Раздувать мехи пустились И накачивают воздух ⁵⁵Голыми рабы руками, Плечи вовсе не покрыты. Сам кователь Ильмаринен Поворачивает угли — Изваяние из злата, ⁶⁰Из сребра невесту сделать. Но плоха рабов работа, И мехи качают слабо. Сам кователь Ильмаринен Раздувать мехи подходит. ⁶⁵Раз качнул, качнул другой раз И потом, при третьем разе, Посмотрел на дно горнила, На края горящей печки, — Что выходит из горнила, ⁷⁰Что в огне там происходит? Вот овца из печки вышла, Побежала из горнила, Шерсть из золота, из меди, Шерсть серебряная также. ⁷⁵Все любуются овечкой, Но кователь недоволен. И промолвил Ильмаринен: «Это волку нужно только! Я жены хотел из злата, ⁸⁰Ждал из серебра супруги». И кователь Ильмаринен Вновь овцу в огонь кидает, Прибавляет больше злата, Серебра еще бросает, ⁸⁵Вновь рабов к мехам он ставит За поденную оплату. Раздувать мехи пустились И накачивают воздух Голыми рабы руками, ⁹⁰Плечи вовсе не покрыты. Сам кователь Ильмаринен Поворачивает угли — Изваяние из злата, Из сребра невесту сделать. ⁹⁵Но плоха рабов работа, И мехи качают слабо. Сам кователь Ильмаринен Раздувать мехи подходит. Раз качнул, качнул другой раз, ¹⁰⁰И потом, при третьем разе, Посмотрел на дно горнила, На края горящей печки, — Что выходит из горнила, Что в огне там происходит? ¹⁰⁵Из огня бежит жеребчик, И к мехам он подбегает, Златогривый, среброглавый, А копытца все из меди. Все жеребчиком довольны, ¹¹⁰Но кователь недоволен. И промолвил Ильмаринен: «Это волку только нужно! Я жены хотел из злата, Ждал из серебра супруги». ¹¹⁵И кидает Ильмаринен Вновь жеребчика в горнило, Прибавляет больше злата, Серебра еще бросает, Вновь рабов к мехам он ставит ¹²⁰За поденную оплату. Раздувать мехи пустились И накачивают воздух Голыми рабы руками, Плечи вовсе не покрыты. ¹²⁵Сам кователь Ильмаринен Поворачивает угли — Изваяние из злата, Из сребра невесту сделать. Но плоха рабов работа, ¹³⁰И мехи качают слабо; Сам кователь Ильмаринен Раздувать мехи подходит. Раз качнул, качнул другой раз, И потом, при третьем разе, ¹³⁵Посмотрел на дно горнила, На края горящей печки, — Что выходит из горнила, Что в огне там происходит? Из горнила вышла дева ¹⁴⁰С золотыми волосами И с серебряной головкой, С превосходным чудным станом, Так что прочим стало страшно, — Ильмаринену не страшно. ¹⁴⁵Стал трудиться Ильмаринен, Сам кузнец над изваяньем, Он ковал, не спавши, ночью, Днем ковал без остановки. Ноги сделал этой деве, ¹⁵⁰Ноги сделал ей и руки, Но нога идти не может, И рука не обнимает. Он кует девице уши, Но они не могут слышать. ¹⁵⁵Он уста искусно сделал И глаза ей, как живые, Но уста без слов остались И глаза без блеска чувства. И промолвил Ильмаринен: ¹⁶⁰«Хороша была бы дева, Если б речью обладала, Дух и голос бы имела». И повлек красотку деву На пуховую перину, ¹⁶⁵На покойные подушки, На постель свою из шелка. Вот кователь Ильмаринен Истопил, напарил баню, Приготовил в бане мыло; ¹⁷⁰Он связал ветвистый веник Да воды принес три кадки, Чтобы зяблица купалась, Подорожничек омылся От нагара золотого. ¹⁷⁵Вдоволь сам кузнец помылся, С наслажденьем искупался. Лег он рядом с этой девой На пуховую перину, На стальной своей кровати, ¹⁸⁰На подставках из железа. Взял кователь Ильмаринен, Взял он первою же ночью Одеял число большое, Да принес платков он кучу, ¹⁸⁵Две иль три медвежьи шкуры, Одеял пять-шесть суконных, Чтобы спать с своей супругой, С золотой женою рядом. Он с того согрелся боку, ¹⁹⁰Где покрыли одеяла; Но с другого, где лежало Изваянье золотое, Только холод проникает, Лишь мороз проходит страшный, — ¹⁹⁵Этот бок уж леденеет, Уж твердеет, словно камень. И промолвил Ильмаринен: «Негодна такая в жены! В Вяйнёлу ее свезу я, ²⁰⁰Вяйнямёйнену в подарок: Пусть ему подругой будет, Сядет курочкой любезной». В Вяйнёлу отвез он деву И, придя туда, промолвил, ²⁰⁵Говорит слова такие: «О ты, старый Вяйнямёйнен! Вот возьми красотку деву, Эту видную девицу, Рот ее широк не будет, ²¹⁰Не надуты будут щеки». Старый, верный Вяйнямёйнен То увидел изваянье, Бросил взор на это злато, Говорит слова такие: ²¹⁵«Ты зачем привез мне это, Это чудище златое?» Отвечает Ильмаринен: «Чтоб тебе же было лучше, Я привез тебе супругу, ²²⁰Эту курочку в подарок». Молвил старый Вяйнямёйнен: «О кузнец, мой милый братец! Брось в огонь ты эту деву И накуй вещей различных ²²⁵Иль вези ту куклу к немцам, Как диковинку, к венецам, Пусть ее богатый любит, Пусть к ней сватается знатный! Неприлично в нашем роде, ²³⁰Самому мне точно так же, Брать невесту золотую, Брать серебряную в жены». Запретил тут Вяйнямёйнен, Не велел Сувантолайнен ²³⁵Поколениям грядущим, Возрастающему роду Перед золотом склоняться, Серебру уступки делать. Говорит слова такие ²⁴⁰И такие речи молвит: «Дети бедные, смотрите Вы, растущие герои, Будете ли вы с достатком Иль совсем без достоянья, ²⁴⁵Берегитесь в вашей жизни, И пока сияет месяц, Сватать деву золотую, Брать серебряную в жены! Блеск у золота холодный, ²⁵⁰Серебро морозом дышит».