Калевипоэг
Шрифт:
Эстляндия, вошедшая в 1710 году в состав Российской империи, была в своем социальном и экономическом развитии тесно связана с другими частями России. При этом, однако, в жизни эстонского народа, как и других народов Прибалтики, имелись свои специфические черты, оказавшие значительное влияние на развитие их передовой общественной мысли и национальной культуры.
В Эстонии, как и во всей России, начиная со второй половины XVIII века, стали усиленно развиваться товарно-денежные отношения, помещичье хозяйство все теснее связывалось с внутренним и внешними рынками. Особенно интенсивным был рост производительных сил в первой половине XIX века; к этому времени относится также начало промышленного переворота в Эстонии (по уровню развития промышленного производства прибалтийские губернии принадлежали к числу наиболее
Существенную роль в историческом развитии Эстонии играло то, что классовые противоречия здесь дополнялись и обострялись противоречиями национальными. Крестьянство состояло из эстонцев, а эксплуататорский класс — из потомков немецких рыцарей, вторгшихся в Эстонию в начале XIII века. Для укрепления своих позиций и оправдания своих привилегий прибалтийские бароны проповедовали феодальный расизм, пытались приписать себе миссию «носителей культуры» и отрицали не только способность эстонского народа к культурному развитию, но и перспективы самого существования его как нации. В то время слово «эстонец» означало — крестьянин; по мнению угнетателей, эстонцы являлись рабочим скотом, им они и должны были оставаться. Поэтому эксплуататоры-помещики старались держать народ в темноте и невежестве, закрывали ему все пути к образованию и культуре. В этих условиях в Эстонии до XIX века не могла возникнуть своя национальная интеллигенция (те немногие эстонцы-крестьяне, которым удавалось получить образование, обычно растворялись в немецко-помещичьих кругах или в среде бюргерства), не могла развиваться национальная культура. Зачатки ее существовали лишь в виде народного творчества. Представители пробуждающейся эстонской общественной мысли вели острую борьбу в защиту жизненных прав народа, против умышленного систематического унижения его достоинства; разумеется, при этом вопросы просвещения и культуры приобретали особо важное политическое содержание и значение.
Уже в конце XVIII столетия немецкие интеллигенты Г. Меркель и И.X. Петри, находившиеся под влиянием идей «века просвещения», выступили в защиту народов Прибалтики. С глубоким сочувствием писали о положении эстонцев русские декабристы (Бестужев, Кюхельбекер и другие). Хотя эти произведения, написанные на немецком и русском языках оставались тогда неизвестными широким массам эстонского народа, они все же оказали значительное влияние на развитие прогрессивной общественной мысли в Эстонии.
Все более углублявшийся кризис феодально-крепостнической системы привел к крайнему обострению противоречий между крестьянством и прибалтийскими баронами. Неизбежный процесс перехода к капитализму помещикам было выгодно осуществить путем постепенных реформ, за счет усиления эксплуатации крестьянства, с сохранением многих пережитков феодально-крепостнического строя, т. е. тем путем, который В.И. Ленин характеризует как прусский путь развития капитализма. Формально эстонские крестьяне были «освобождены» без земли в 1816–1819 годах, но фактически «остзейский особый порядок» в основном сохранялся до 80-х годов.
В первой половине XIX века в Эстонии появились вышедшие из народа прогрессивные общественные деятели, выдающиеся просветители-демократы, взгляды которых выражали жизненные интересы широких масс, боровшихся против крепостничества. Это — Фридрих Роберт Фельман (1798–1850) и Фридрих Рейнгольд Крейцвальд (1803–1882). Им принадлежит особо выдающаяся роль не только в эстонской литературе, но и в развитии всей демократической национальной культуры Эстонии. Благодаря их трудам было осуществлено составление эстонского народного эпоса «Калевипоэг»:
Фр. Р. Фельман родился в Северной Эстонии в семье служащего в имении. Преодолев многочисленные препятствия и большие материальные затруднения, он закончил уездное училище и гимназию (эти учебные заведения были в то время рассчитаны лишь на прибалтийское дворянство и бюргерство, обучение там велось на немецком языке) и одним из первых эстонцев поступил в Тартуский университет. Кроме медицины, Фельман изучал философию, эстетику, поэтику и сравнительное языковедение; в свободное от занятий время он собирал народные сказания и песни. Получив в 1827 году звание доктора медицины, Фельман до конца своей жизни работал в Тарту врачом и преподавателем в университете.
Тартуский университет, основанный в 1802 году, был в 1820–1830 годах важным центром передовой науки и общественной мысли. В числе преподавателей университета были такие выдающиеся русские и западно-европейские ученые того времени, как основоположник экспериментальной хирургии Н. Пирогов, знаменитый физик Б. Якоби, астроном В. Струве, историк Г. Эверс, филолог К. Моргенштерн и другие. С университетскими кругами Тарту были тесно связаны русские поэты В. Жуковский и Н. Языков. По тому времени богатым и разнообразным был фонд научной и художественной литературы в университетской библиотеке.
Из крестьянской среды в университет тогда попадали, разумеется, только единицы, да и из этих людей некоторые впоследствии отрекались от своего крестьянского происхождения и онемечивались, — для эстонского народа они были потеряны. К концу 20-х годов в Тартуском университете все же сложился небольшой кружок связанных личной дружбой молодых эстонцев, которых объединяли их демократические взгляды, их любовь к родной земле, к родному народу. Возглавлял этот кружок Фельман, а его самым близким единомышленником стал Крейцвальд, поступивший в университет несколькими годами позже. С той поры и началась крепкая дружба этих двух выдающихся людей, длившаяся до самой смерти Фельмана.
Фр. Р. Крейцвальд также был родом из северной Эстонии; он родился 26 декабря 1803 года, близ Раквере, в семье мызного сапожника-крепостного. Росший в крестьянской среде, мальчик с самых ранних лет видел произвол и несправедливость господ, тяжелое положение крестьян. Уже ребенком он познал богатый и многообразный мир устной народной поэзии. Юный Крейцвальд слышал немало сказаний о богатыре Калевипоэге, в которых многие окрестные места народ непосредственно связывал с жизнью и подвигами могучего героя. Знакомство с народным творчеством оказало на одаренного мальчика глубокое влияние, побудило его впоследствии к собиранию и литературному использованию богатств народной поэзии.
В 1815 году помещик дал вольную отцу Крейцвальда. Юноше посчастливилось попасть в Ракверескую начальную школу, а затем в уездное училище, где учился в свое время и Фельман. Несмотря на свои незаурядные способности, юный Крейцвальд был вынужден из-за тяжелого материального положения семьи оставить школу. Короткое время он служил учеником в одном из таллинских торговых домов, затем ему удалось поступить в таллинское уездное училище. Здесь Крейцвальд пробует свои силы в литературном творчестве, а также начинает собирать и записывать народные сказания и песни.
Окончив училище в 1820 году, он работал в Таллине преподавателем начальной школы; переехав в 1824 году в Петербург, он в течение полутора лет был домашним учителем. Вернувшись в Тарту, он сдал экзамены за курс гимназии и в 1826 году был зачислен на медицинский факультет университета.
Крейцвальду часто приходилось сталкиваться в университете с презрительным отношением со стороны баронских сынков, кичившихся своим сословным положением и своей национальностью; постоянным спутником юноши были материальные затруднения. «Я очень хорошо знаю все те путы, которые сковывают ноги молодого эстонца, пока ему не удастся с крестьянских лугов попасть в среду людей просвещенных», — писал впоследствии Крейцвальд[2]. Юноша мужественно преодолевал трудности. Во время обучения в университете Крейцвальд с увлечением занимался и гуманитарными науками, вопросами литературы и народной поэзии.