Калгари 88. Том 4

Arladaar

— Мы не знаем точно, какой у неё план на разминку, — возразила Тарасова. — Возможно, она так и была задумана — от простого идти к сложному. Во всяком случае, откровенно слабых фигуристок в этой разминке нет. К произвольной программе все готовы отлично.

Шеховцов с иронией улыбнулся и стал далее смотреть на разминающихся спортсменок. Впрочем, продолжалось это недолго.

… — Разминка закончена, просьба спортсменкам покинуть лёд! — заявил информатор.

Арина после относительно удачно исполненного каскада успела только исполнить двойной аксель, но прыгнула его хорошо, исполнением была довольна. После объявления о завершении разминки сразу же покатила к бортику под аплодисменты

зрителей. Впрочем, хлопали не только ей, а всем участницам соревнований. У зрителей, как часто это бывает, уже появились свои любимицы, выбранные пока ещё по внешнему виду и по платью.

— Ну как? — с тревогой спросил Левковцев, подавая чехлы. — Мне кажется, у тебя не совсем получилось задуманное.

— Всё нормально, — возразила Арина. — Там лёд побит прилично. Придётся у самого края прыгать. Или… Брать ближе к центру, но это вообще не вариант — половина программы будет смазана.

— Значит, прыгай там, где начала, — согласился Левковцев. — Я вижу, что ты сначала осторожничала, поэтому недостаточно разогналась. Второй раз, наоборот, разогналась, но перед отталкиванием стала тормозить, вычисляя место прыжка и приземления. Оттого и запуталась, задела борт. Лучше делай так — разгоняйся вдоль длинных бортов, максимум в двух метрах от них. Заходи на флип по радиусу, с моухока, в месте, где начинается ближнее скругление. Так ты более чётко будешь видеть габариты катка.

— А как же охват? — недоумённо спросила Арина, имея в виду, что по правилам программой должна быть охвачена вся ледовая площадка.

— Чёрт с ним! — махнул рукой Левковцев и, когда Арина надела чехлы, подал её олимпийку и салфетницу. — Делай в середине площадки вращения, спирали и дорожку. Этого хватит.

Левковцев был прав, с этим не поспоришь. А вся проблема со льдом заключалась в том, что по твёрдости он был ХОККЕЙНЫЙ! С более низкой температурной, чем лёд для фигурного катания. Хоккейный лёд имел температуру от минус 5 до минус 6 градусов. Это лёд жёсткий, подходящий для резких отталкиваний и торможений, как раз необходимых для хоккея. Но при этом очень хрупкий. На таком льду фигурнокатательные коньки после исполнения элементов оставляют большие царапины или выбоины от зубцов. Для фигурного катания используют более тёплый лёд, с температурой минус 3 — минус 4 градуса. По нему легко скользить на рёбрах, и он более прочный к износу. В современное Арине время температуру льда на аренах с точностью до десятой доли градуса контролировала электроника. Здесь же… Электроники, наверное, не было. Во время разминки Аина потрогала лёд — он явно был хоккейным, под ладонью совсем не таял.

Соколовская подкатила к тренеру позже, и Левковцев ничего ей не сказал — говорить было нечего, Марина провела разминку на отлично.

— Для исполнения произвольной программы на лёд приглашается Валентина Петрова, город Новосибирск, — ожил информатор.

Девушка из Новосибирска, одетая в белое короткое платье, покатила к центру арены, подняв руки и приветствуя хлопающие трибуны. Арина посмотрела на электронное табло — часы показывали 11:20. До проката Соколовской оставалось ещё 40 минут, а до проката Малининой полчаса.

— Мы в раздевалку? — полуутвердительно спросила у тренера Соколовская.

— Конечно, — согласился тренер. — Жду тебя в 11:50.

Времени впереди было достаточно, чтобы перевести дух и подготовиться к соревновательным прокатам. Сейчас самое главное — не делать резких движений. Соревнования подошли к кульминации, и сняться с проката из-за сорванной спины было глупо. Дело в том, что в раздевалке не было удобных сидений, и коротать время приходилось на обычных низких лавочках для переодевания, где позы для отдыха были не самые удобные. Это выглядело странно, но даже в современное время никаких более-менее удобных сидений для фигуристов предусмотрено не было, а ожидание времени своего проката могло составлять до 50–60

минут, если ты катаешься в разминке последним стартовым номером.

В раздевалке сидели молча — говорить не о чем. Сейчас они были соперницами и думали лишь о том, как откатать нормально, исходя из итога тренировки. Арину такое отношение вполне устраивало — не нужно гадать, как вести себя и думать, чем ты провинилась перед одногруппницей, если она не хочет разговаривать с тобой.

Когда электронные часы на стене раздевалки показали 11:50, Соколовская встала с лавочки, попрыгала, разминая икроножные и бедренные мышцы, закинула салфетницу на плечо и пошла к выходу. У двери Марина обернулась, неожиданно обернулась, улыбнулась такой искренней улыбкой, которая Арину всегда поражала в советских людях, и помахала розовой ладошкой.

— Не грусти! — сказала Соколовская и пошла к арене.

Надо сказать, Арина не нашлась, что сказать в ответ, лишь улыбнулась в ответ и тоже помахала рукой. А немного подумав, пошла вслед за Мариной. Сидеть одной в раздевалке в этот раз было невыносимо — она чувствовала, что может упустить нечто важное, о чём будет жалеть всю оставшуюся жизнь…

Глава 26

Метель и Маскарад Малининой

На арене под гром аплодисментов готовилась выходить на лёд Малинина. Хмельницкая и Соколовская встали в уголок, у дверной арки, и стали зорко наблюдать за происходящим, переводя взгляд то на одно, то на другое.

— Для исполнения произвольной программы на лёд приглашается Татьяна Малинина, город Первоуральск, — объявил информатор.

Зрители громко зааплодировали, встречая сильную и уже известную фигуристку. Кто-то кричал: «Таня, Таня, вперёд!». И кричал так громко, что этот возглас выделялся в множестве голосов.

Малинина выехала к центру арены и застыла в стартовой позе. Шум мгновенно прекратился, как будто перекрыли какой-то кран. Стартовая поза Малининой оригинальностью не отличалась, но отличалась крайней функциональностью. Много сил на неё явно не тратилось. Таня стояла на левой ноге. Правая нога чуть поставлена назад и упирается зубцом лезвия о лёд, левая кисть касается правого плеча, а правая рука согнута в локте и лежит на талии с левого бока.

Вместо музыки послышались звуки метели, и Арина сразу же узнала мелодию. Это же «Романс» — четвёртая часть сюиты Георгия Свиридова «Метель»! Самая романтичная, ставшая практически гимном любви и чувственности. У сюиты тоже была непростая судьба. Сначала Свиридов написал музыкальное сопровождение к фильму «Метель» 1964 года, снятому по одноименной повести Пушкина. Но намного позже, в 1977 году, музыка была полностью переработана, причём некоторые части приобрели абсолютно новое звучание. Тот же самый «Романс», который в фильме звучит совсем невзрачно во время музицирования Марией Гавриловной на фортепиано, приобрёл более мощную окраску, вызывающую всплеск очень сильных чувств — печаль, тоска, разлука, несчастная любовь…

Судя по платью Малининой, обшитому снежинками, она катала всё-таки некий абстрактный образ, знаменующий русскую зиму, русскую душу и русскую классику, пусть даже эта классика одета в графское бальное платье и ментик гусарского полковника. Но вот это начало в виде звуков метели задавало тон всей композиции, и уже не Мария Гавриловна, сидящая за роялем, виднелась сквозь грёзы, а буйная метель, заваливающая снегом округу и в которой тонут деревни, церкви и помещичьи усадьбы…

Как только зазвучали первые четыре такта, Малинина выпрямила руки в стороны, сделав плавные покачивающие движения вверх и вниз, похожие на волны, ёлочкой вышла из стартовой позиции, тут же, проехав всего два метра, развернулась очень красивым циркулем, исполнила крюк, потом несколько пируэтов и стала набирать скорость. Малинина очень здорово начала программу, и очень эффектно! И самое главное, технически чисто.