Калигула
Шрифт:
Слуга провел Сенеку в приемный зал красивого просторного дома. Там его встретила Ливилла. Она приветливо улыбалась.
— Мой муж просит его извинить, он не хотел пропускать один очень важный симпозиум.
Сенека почувствовал поднимающуюся волну светлой радости.
— Да, симпозиумы иногда бывают и вправду очень важными.
С легким поклоном он протянул Ливилле свое новое сочинение.
— Я решил, что будет лучше их скрепить и переплести — в последнее время многие стали отдавать предпочтение таким книгам, а не свиткам. Читать намного удобнее.
—
Женщина подняла глаза и вопросительно посмотрела на Сенеку:
— И ты нашел ответы на все эти вопросы?
— Надеюсь. Возможно, они подходят не для каждого, но многим моя книга будет полезна.
— И конечно, женщинам? Или ты писал только для мужчин?
— Я мужчина и могу воспринимать и чувствовать только как мужчина, но надеюсь, что и женщины найдут здесь много интересного.
Ливилла прошла вперед, и они оказались на широкой крытой террасе, откуда открывался вид на маленький ухоженный сад.
— С того дня, как я увидела тебя на поминальном ужине, мне интересны не только сами сочинения, но и их создатель. Возможно, я говорю слишком откровенно, забываю придерживаться строгих старых римских правил. Они настоятельно рекомендуют замужней женщине избегать в отсутствие супруга общения с мужчинами, если таковые не являются родственниками. Ведь так? Я не могу пожаловаться на своего мужа, он обходителен и внимателен ко мне, но нам нечего сказать друг другу. Меня считают замкнутой и неразговорчивой… Брат подшучивает надо мной. Но я молчу из чувства пресыщения, Сенека. Если нечего сказать, длинные разговоры неуместны.
— Философия учит действовать, а не разговаривать. Об этом говорится в одной из моих книг.
— Что же должна делать женщина? Это право мужчин — творить жизнь за стенами домов и определять нашу женскую судьбу. Один мужчина, император Тиберий, мне этот брак навязал, и только другой мужчина, мой правящий брат, в состоянии его расторгнуть.
— И все-таки ты можешь действовать, Ливилла, можешь создать свой собственный мир.
— Я это и сделала. Мой мир — книги.
— Мир из пергамента…
— И это говоришь ты, поэт и философ?
Что-то заставило Сенеку ответить не словами, а действиями. Он наклонился к Ливилле, обхватил обеими руками ее голову и страстно поцеловал.
Она освободилась из объятий:
— Не здесь и не сейчас, мой друг.
— Это обещание?
Она засмеялась и нежно посмотрела на него:
— Можешь думать как хочешь. А теперь пойдем со мной, я покажу тебе свою библиотеку.
В тот вечер во дворце Тиберия Калигула поглядел вслед удаляющемуся Сенеке. Император был горд своим сравнением его стихов со штукатурной смесью без извести, но все-таки не чувствовал себя полностью удовлетворенным. Ученый ничего не сказал и не сделал такого, в чем можно было бы усмотреть неуважение
— Как пожелаю! — громко сказал он. — Все по моему желанию, — и засмеялся.
Клавдий присоединился к нему и проговорил сквозь смех:
— Я р-р-ад, что у т-т-ебя в-все х-х-хорошо, Гай.
— Да, у меня все хорошо, дорогой дядя, а чтобы доставить радость и тебе, я скоро назначу тебя консулом.
Клавдий озадаченно посмотрел на него и выглядел в этот момент так жалко, что Калигула опять залился смехом, показывая на него пальцем.
— Посмотрите-ка на нашего Клавдия! Я обещаю ему самую высокую должность в государстве после моей, а у него лицо как у карпа, выброшенного на берег.
— С-с-пасибо, им-п-ператор, — пробормотал ученый.
— А что получу я, раз уж ты настроен раздавать подарки? — спросила Друзилла.
— Чего бы ты хотела?
— Уйти отсюда.
Калигула поднялся:
— Значит, того же, что и я. Мне все это прискучило. Пойдем, я проведу тебя по дворцу Тиберия.
Император поднял руку, и сразу же воцарилась тишина.
— Я покидаю вас, друзья. Вы можете остаться, ешьте и пейте сколько хотите…
Он потянул Друзиллу за руку и исчез. Двум последовавшим за ними преторианцам он приказал:
— Оставайтесь здесь! Кто может причинить мне вред? Меня все любят.
Калигула провел сестру через роскошные, почти пустые помещения с колоннами из разноцветного мрамора и мозаичными картинами, сюжеты которых были посвящены подвигам Геркулеса и других героев.
— Это маленький зал для аудиенций, и здесь… — он открыл невидимую снаружи дверь, — Тиберий свил себе любовное гнездышко. Да, старик всегда был не прочь позабавиться, хотя и разыгрывал тут, в Риме, строгого блюстителя нравов.
Почти половину небольшого помещения занимала огромная кровать, покрытая пурпурным покрывалом, поверх которого были разбросаны черные подушки.
Калигула поставил лампу и показал на нишу.
— Знаешь, кто это?
Друзилла посмотрела на высокую, блистающую позолотой статую богини. На голове у нее были коровьи рога с солнечным диском, в руке богиня держала колосья пшеницы и цветы лотоса, и стояла она на серебряном месяце.
— Похоже, это не римская богиня. Возможно, из Сирии или Египта?
Калигула хлопнул в ладоши:
— Да! Да! Ты угадала, это божественная Исида! Она замужем за своим братом — богом Осирисом. Их сына зовут Гор, его часто почитали в образе сокола. Перед ее божественным ликом мы отпразднуем свадьбу, ты, моя сестра-невеста, и я, твой божественный жених.
Друзиллу не насторожили его слова: она слышала, что говорит брат, но не поняла, о чем он. Праздновать свадьбу? Вероятно, мистическую свадьбу, как символ, в честь египетской богини, которую Калигула — об этом слышала вся семья — давно почитал.