Калила и Димна
Шрифт:
«Ты болтаешь, словно одержимый!» — воскликнул царь Шадирам, и вазир заметил: «Трое напоминают одержимых: тот, кто ведет спор со слабоумным и выслушивает его доводы, ибо из-за этого и сам может потерять разум; тот, кто дразнит безумного, чтобы поиздеваться над ним и оскорбить его, ибо оскорбляет лишь самого себя; и тот, кто поверяет свои тайны ненадежному и полагается на него в важных делах, ибо этим губит себя».
Царь сказал: «Как нелепо я поступил, приказав казнить Ирахт!» — «Двое поступают нелепо, — был ответ вазира, — тот, кто идет задом наперед, спотыкается и падает, может попасть в колодец и утонуть или сорваться в пропасть и разбиться, и тот, кто выезжает на бой, не умея держать в руках
«О Илад, кончилась наша дружба!» — воскликнул царь, но вазир промолвил: «В трех случаях кончается дружба: если человек уезжает в дальние края, и не видит больше своего друга, и не может ни написать ему, ни получить о нем вести; если человек смеется над своими друзьями, почитающими его, хотя он не имеет особых достоинств, и они в нем разочаровываются; и если человек, впав в бедность, просит о помощи своих прежних друзей, вознаградить которых ему будет не по силам».
«Как легкомысленно ты поступил, казнив Ирахт по одному моему слову!» — сказал царь Шадирам, и вазир ответил: «Трое поступают легкомысленно: тот, кто доверяет свое имущество злодею, коему неведомо, что есть честность и справедливость; трусливый, невежественный и никчемный лжец, рассказывающий о своей храбрости и доблести, богатстве и образованности, о своих роскошных дворцах и обширных владениях, хотя всем известно, что он нищ и ютится в жалкой каморке; и сластолюбец, потворствующий своим плотским страстям и желаниям и утверждающий, что отказался от мира и обратился к богу».
«Ты не в своем уме, вазир!» — крикнул царь, и вазир промолвил: «Я буду утверждать, что лишь трое не в своем уме: башмачник, усаживающийся на высоком сиденье, ибо, если упадет у него нож либо кончится дратва, ему приходится каждый раз сходить с сиденья и вновь на него карабкаться; вышивальщик, вдевающий в иглу слишком длинную нить, так что она постоянно путается и рвется; и цирюльник, который во время работы смотрит по сторонам и вместо головы бреет бороду».
«Ты поучаешь меня и приводишь притчи, будто я мал и неразумен», — заметил Шадирам, и вазир ответил: «Трое считают, что им ведомо все на свете, на самом же деле они невежественны и неразумны: тот, кто научился играть на барабане и полагает, что сможет извлекать небесные звуки из лютни и флейты; живописец, научившийся рисунку, но не умеющий составлять краски; и катиб, утверждающий, что овладел мастерством и превосходит всех красноречием и витийством, но не понимающий до конца смысла даже собственных слов и не знающий, с какими речами обращаться к высшим и низшим».
«Ты неправильно поступил, казнив Ирахт», — вздохнул царь, и вазир промолвил: «Четверо поступают неправильно: тот, кто постоянно лжет и много болтает, тот, кто быстро ест, но медлит, когда надо работать, сражаться или послужить своему господину, тот, кто несдержан и, разгневавшись, совершает недостойные поступки, и тот, кто, сделав что-нибудь, жалеет и раскаивается».
Царь промолвил: «Если бы ты был благоразумен, то не казнил бы Ирахт, о Илад!», и вазир ответил: «Четверо поступают благоразумно: повар, готовящий еду старательно и подающий ее вовремя; муж, довольствующийся одной женой и сдерживающий свою страсть к другим женщинам, считая их для себя недозволенными; царь, что не совершит ни одного важного дела, не посоветовавшись с разумными и прозорливыми; и мудрец, что никогда не будет рабом своего гнева».
«Я боюсь тебя, вазир!» — воскликнул царь, и мудрец ответил: «Четверо боятся напрасно: воробей, привалившийся спиной к древу и задравший свои лапы в надежде удержать небо, если вдруг оно станет на него рушиться; цапля, стоящая на одной ноге и страшащаяся встать на обе, ибо думает, что тогда-то она и провалится;
Царь Шадирам спросил: «Ты, без сомнения, давно задумал погубить Ирахт и поручился, что исполнишь это!» Вазир ответил: «Можно поручиться лишь за верность чистокровного скакуна, который привязан к своему хозяину, за силу пахотного вола, откормленного на пастбище, за послушание разумной жены, почитающей своего супруга, и за старание честного раба, который боится своего господина».
«Нет женщины, равной Ирахт!» — воскликнул царь, и вазир промолвил: «Нет равных четверым: женщине, которая несколько раз была замужем и довольствуется одним мужчиной, лжецу, который сказал правду, чванливому и высокомерному, смирившемуся перед низшими, и злодею, изменившему свой нрав и ставшему благочестивым».
Царь сказал: «О, если бы мне знать заранее, чем кончится моя ссора! Тогда бы я имел время подумать и приготовиться! А сейчас какой толк от твоих рассуждений и назиданий!» И вазир ответил: «В трех случаях следует знать заранее и приготовиться: когда собираешься выступить против врагов и надеешься на сильного союзника, — испытай его и приготовься, прежде чем дело дойдет до сражения; когда намереваешься начать тяжбу из-за ценного достояния и надеешься на свою правоту, но не обладаешь достаточными знаниями в законах, — ищи достойного судью, неподкупного и справедливого, сведущего и беспристрастного, прежде чем явишься в суд вместе со своим соперником; когда пригласишь гостя на трапезу и желаешь хорошенько угостить его, — приготовь все заранее, чтобы не застать врасплох своих домочадцев и чтобы тебе не пришлось осрамиться».
«Неужели тебе все безразлично и ты не боишься совершить грех?» — спросил царь, и вазир промолвил: «Все безразлично четверым, которые уже не страшатся греха: больному на смертном ложе, послушному рабу, выполняющему приказ своего господина, воину в жестокой схватке и оскорбленному храбрецу, презревшему страх перед своим повелителем».
Царь воскликнул: «В тебе нет ни капли добра, о Илад!» И вазир ответил: «От четверых не увидишь добра: от наказанного преступника, честолюбивого ничтожества, от того, кто с детства занимался воровством и разбоем, и от того, кто скор на расправу и никогда не прощает».
«Как же я могу доверять тебе, о Илад?» — спросил царь Шадирам, и вазир промолвил: «Четверым нельзя доверять: ядовитой змее, хищному зверю, нечестивому грешнику и собственному бренному телу».
«Как смеешь ты насмехаться над своим господином!» — вскричал царь, и вазир ответил: «Нельзя смеяться над великим царем, благочестивым угодником, над колдуном, читающим заклинания, и над мстительным злодеем».
«После казни Ирахт нам больше нельзя быть вместе, о вазир!» — сказал царь, и мудрец промолвил: «Не могут быть вместе день и ночь, свет и мрак, добро и зло, добродетельный и грешник».
«Никто больше не поверит тебе!» — сказал царь, но мудрец возразил: «Четверым не следует доверять: разбойнику, насильнику, лжецу и лицемеру».
Царь промолвил: «Когда я смотрю на своих жен и не вижу среди них Ирахт, моя печаль становится нестерпимой». Илад ответил на это: «Четыре рода женщин не заслуживают того, чтобы о них печалиться: женщины непослушные и злонравные, ни в чем не соглашающиеся с мужем; женщины легкомысленные и непривязчивые, оставляющие супруга и уходящие к своим родителям; женщины бесчестные и недостойные, изменяющие своему мужу; и женщины неуступчивые и властные, желающие, чтобы муж поступал по их воле».