Калинова яма

Пелевин Александр Сергеевич

ОТВЕТ. Я не знаю.

II. МОСТ

Мне было десять лет, когда мать и отец повезли меня в Севастополь; это был конец августа, и мы поселились в домике возле мыса Фиолент. Однажды в середине жаркого дня я задремал на террасе и увидел удивительный сон: будто бы я нырнул со скалы в море и погрузился глубоко-глубоко, туда, где в угасающих лучах солнца мир становится темно-синим. На морском дне возвышался роскошный стеклянный дворец с хрустальными колоннами и алмазными барельефами. В этом замке невиданной красоты не

было никого, только чудные большеглазые рыбы смотрели на меня, беззвучно раскрывая в изумлении рты. Я плавал по огромным комнатам и длинным извилистым коридорам, нырял узкими колодцами винтовых лестниц и в конце концов добрался до главного зала, где на величественном троне из зеленого стекла восседал хрустальный скелет в серебряной короне, украшенной жемчугом. Но в глазницах его прозрачного черепа искрились рубины кровавым огнем, и страх овладел мной. Я понял, что воздух уходит из легких, и попытался подняться, но слишком запутанными были эти комнаты и эти коридоры; я не мог найти обратный путь, стекло под водой издевалось и обманывало меня, и когда уже казалось, будто бы я наконец нашел путь к поверхности, всякий раз я натыкался на невидимый стеклянный потолок.

(Из рассказа Юрия Холодова «Желтая пена»)

 

Москва, 13 июня 1941 года, 13:00

У Сафонова был выходной, поэтому он позволил себе поспать до десяти утра и еще поваляться в постели. Он любил говорить, что человек после пробуждения должен вылежаться, как вино, которому дают подышать, после того как вытащили пробку. Когда солнце стало настойчиво бить в глаза сквозь окно, он все же заставил себя встать и покурить у окна – утро он всегда начинал с папиросы, – а затем принять душ, побриться и сварить кофе.

После полудня он набрал номер гостиницы.

– Гостиница «Пролетарская», – прозвенел в трубке голос молоденькой телефонистки.

– Доброе утро. Девушка, будьте добры Олега Алексеевича к аппарату.

– Одну минуту.

Действительно, ровно через минуту (Сафонов считал) в трубке раздался уставший и недовольный мужской голос:

– Третьяков у аппарата.

– Доброе утро, Олег Алексеевич, это Виталий Воронов вас беспокоит.

Голос в трубке сразу оживился.

– Да-да, слушаю вас внимательно.

– Я по поводу моего друга. С ним все в порядке?

– Все в полном порядке! Сел на поезд, уехал. Сами посадили, я только что с вокзала.

– Как его состояние? Нормально себя вел?

– Уснул сразу же, как убитый! Влили ему водки стакан – моментом отвернулся к стенке и захрапел. Еле разбудили!

– Хорошо, хорошо. Спасибо, Олег Алексеевич. Вы очень помогли.

– Не за что, товарищ Воронов. Обращайтесь всегда.

– Еще раз спасибо. Всего доброго.

– До свидания.

Он повесил трубку и сделал глоток кофе. Все вышло хорошо, подумал он. Надо прогуляться по городу – это последний выходной в Москве. Вечером – день рождения Костевича в «Коктейль-холле»: надо прийти, иначе обидится, а это сейчас ни к чему. Затем три рабочих дня, а потом поезд.

Костяшки пальцев сильно болели.

Из дома он вышел через час. Жара стала еще сильнее, чем вчера: Сафонову пришлось снять кепку и закатать рукава рубашки. Он решил дойти до Чистых прудов и выпить пива в какой-нибудь столовой. Сегодня ему совсем не хотелось думать о работе.

– Товарищ, товарищ! У вас три рубля выпали! – раздался сзади женский голос, едва Сафонов отошел от подъезда.

Он обернулся: на него смотрела полная барышня с красноватым лицом; в двух пальцах она зажимала зеленую трехрублевку.

– Три рубля? – удивленно переспросил Сафонов.

У него не было с собой

трех рублей: только две пятирублевки и четыре червонца.

– Что ж вы такой, – сказала женщина, подойдя к Сафонову. – Возьмите, нечего деньги терять!

Сафонов хмыкнул. Бывало, что он терял деньги, но находить что-то крупнее рубля до сих пор не приходилось.

– Спасибо, – сказал он и взял у барышни купюру с красноармейцем. – Видимо, и правда выпала.

– Не теряйте больше! – рассмеялась женщина. – Это я такая добрая, сразу заприметила, а другая прикарманила бы и пошла по своим делам.

Сафонов улыбнулся в ответ и сунул купюру в задний карман брюк.

– Действительно, – ответил он. – Спасибо еще раз.

– Не за что! – барышня подмигнула ему и ушла в подъезд.

«Лишние три рубля не помешают, что уж там», – подумал он, снова удивленно хмыкнул самому себе и пошел дальше.

Дойдя до центра, он зашел в книжный и решил купить одну из книг Холодова, чтобы не попасть в неудобную ситуацию при общении с писателем и хотя бы узнать его биографию. В продаже оказался только небольшой сборник из девяти рассказов под названием «Цвет звезд». Купив книгу, Сафонов бегло посмотрел оглавление: «Желтая пена», «Алая степь», «Бирюзовая ночь», – а затем открыл предисловие и ознакомился с биографией. Ничего особенно примечательного: родился в 1916 году в Брянске, жил и учился там же, публиковался в газетах, в 1938 году издал первую повесть «Рельсовый запах» о строительстве железной дороги, а этот сборник рассказов, вышедший в 1940-м, стал его второй книгой. Представитель молодого поколения, надежда советской словесности, мастер ошеломительных образов, высокий художественный уровень, последовательный приверженец ленинизма-сталинизма… Вчитываться в рассказы Сафонов не стал, чтобы было чем занять себя в поезде.

 

Главное Управление Имперской Безопасности

Секретно

Начальнику VI управления РСХА бригаденфюреру СС Хайнцу Йосту 13.XI.1939

ХАРАКТЕРИСТИКА

На унтерштурмфюрера СС Гельмута Лаубе, оперативного сотрудника заграничного отдела службы безопасности рейсхфюрера СС (SD-Ausland)

В ответ на ваш запрос № 1145 сообщаю нижеследующее.

Гельмут Лаубе – член НСДАП с 1930 года. Убежденный национал-социалист.

Родился 20 января 1905 года в городе Оренбурге (Россия) в семье обрусевших немцев. В 1917 году эмигрировал с семьей в Берлин.

С 1923 по 1928 год проходил обучение на юридическом факультете Университета Фридриха Вильгельма. Закончил с отличием. Преподаватели отзываются о нем как о способном ученике, безукоризненно вежливом в общении со старшими и сверстниками.

Работал корреспондентом в «Берлинер Тагеблатт» [3] и «Бёрзен Цайтунг» [4] . После вступления в партийные ряды занялся пропагандистской работой для «Фёлькишер Бео– бахтер».

Бывшие коллеги по журналистике характеризуют Лау– бе как блестящего автора с хорошо поставленным слогом, отмечают умение добывать необходимую информацию.

3

Berliner Tageblatt – ежедневная газета, выходившая в Берлине в 1872– 1939 годах. Отражала взгляды немецкой либеральной буржуазии.

4

Berliner Borsen-Zeitung («Берлинская биржевая газета») – немецкое деловое издание.