Калиостро. Великий маг или великий грешник
Шрифт:
Получив этот удар в спину, взбешенный Калиостро решил дать клеветнику достойный отпор. В этом ему с готовностью помог лорд Гордон, который от имени Калиостро сочинил опровержение и благодаря своим связям опубликовал его в газете "Паблик Адвертайзер". В нем-то маг и предложил Моранду 9 ноября в 9 утра устроить вскладчину завтрак, на который со своей стороны обязался подать молочного поросенка, откормленного пищей с мышьяком по методе Калиостро, Моранд же должен был принести вино и закуску.
Моранд напечатал свой язвительный ответ на это письмо, где отказался подвергать свою драгоценную жизнь сомнительным экспериментам, пройдясь по способам излечения, практикуемым Калиостро-лекарем, а заодно высмеяв якобы умение Калиостро использовать морскую воду вместо масла в уличных фонарях для освещения Лондона.
Французские власти щедро снабдили Моранда материалами для дальнейшего ведения кампании. Он получил от самого министра иностранных дел Вержена объемистый пакет с материалами допросов Лоренцы-Серафины комиссаром Фонтеном, показаниями Антонио Браконьери, дяди Джузеппе Бальзамо по матери, донесениями агентов, направленных в Палермо для выяснения личности этого самого Джузеппе, и анонимные письма, в которых содержались различные порочащие Бальзамо рассказы о его похождениях. И не преминул воспользоваться всем этим, чтобы окончательно скомпрометировать Калиостро.
В своей газете Моранд не только вышучивал в прозе пафосные деяния и напыщенные речи Калиостро, но и помещал насмешливые стишки, которые мы здесь приведем по книге Елены Морозовой в переводе А. Полякова:
Кто он такой — слуга иль господин, Купец иль гранд — то знает Бог один. Друг лорда N*** и М* * * приятель он, Под именем чужим — теперь масон. Сын кривды, да под ним земля горит, "Я сын природы, — он вам говорит, — Смотрите, я невинный Ахарат, Я Феникс, Анн, маркиз я де Гарат, Я милосерд, хочу добро творить, Я золото умею растворить, Всех исцелю своим я Бальзамо, И наконец, я — чистое дерьмо.Немудрено, что за этим пасквилем тут же последовали другие: Лондон наводнили карикатуры и сатирические листки с низкопробными шуточками в адрес Калиостро, он сделался героем пошлых россказней и анекдотов, о нем выдумывали небылицы и приписывали ему неблаговидные поступки, в которых никогда не был замешан ни граф Калиостро, ни Джузеппе Бальзамо. Репутация Калиостро как масона, врача и мага стремительно рушилась, в нем разуверились даже близкие друзья и бывшие горячие почитатели: блистательно выигравший дело об ожерелье адвокат Тилорье покинул Лондон и отказался отстаивать интересы и честь Калиостро; чуть позже в Париж уехали разочаровавшийся в недавнем кумире Лаборд и его шурин де Вим; отступился от "обманщика и мошенника" Калиостро и Рей де Моранд, некогда в Лионе выступивший его добровольным секретарем в ложе Египетского масонства, а потом в Париже поддерживавший графа во время его заточения в Бастилии. Более того, бывший ученик предал магистра дважды: после отъезда мага из Лондона Рей де Моранд сделался любовником его жены Серафины.
Резко уменьшилось количество пациентов, желавших Ка-лиострова лечения, его магические и духопризывательные сеансы потеряли былую привлекательность и уже не вызывали у публики интереса. Что может быть хуже пошатнулась и его масонская репутация: когда Калиостро напечатал в газете "Морнинг геральд" зашифрованное с помощью масонского кодового языка цифр
Отчаяние, а еще совет лорда Гордона (предоставившего в распоряжение магистра свое перо и запал неукротимой) публициста) заставили Калиостро написать "Письмо к английскому народу", которое было опубликовано с подзаголовком "Ответ на насмешки, опубликованные господином де Морандом, редактором "Курьера Европы"". О нем оклеветанный граф решительно отмежевался от приписываемой ему идентичности с Джузеппе Бальзамо и гневно обрушился на Моранда: "Не стану более говорить о низких поступках этого отщепенца, претендующего на звание писателя; его выкинули из Франции и не признали в Англии; но мерзкое перо его, к несчастию, стало известно в Европе. Он может продолжать оскорблять меня, я не стану призывать на его голову кары законов, ибо у несчастного есть жена и вдобавок он является отцом шестерых детей. […] Я возлагаю отмщение на Того, Кто не заставит детей отвечать за преступления их отца…"Призывая кару небесную и поминая неотвратимость Божьего суда для всех неправедных, Калиостро закончил свое письмо так:
"Враги мои полагают, что я угнетен, подавлен… Пусть знают, время испытаний закончится и, как бы они ни ярились, я вернусь с гордо поднятой головой…"Однако письмо не возымело ожидаемых последствий, благоприятных для восстановления репутации Калиостро в глазах его адресата — английского народа и всей Европы.
Не один Тевено де Моранд поносил и высмеивал графа Калиостро. Пока он вел словесный поединок с Морандом на страницах лондонских газет, в Европе множились другие разоблачительные сочинения, выводившие Калиостро мошенником и шарлатаном. Об этом пишет и В. Зотов: "Вообще эти года (1786 и 1787) были самыми тяжелыми в жизни авантюриста. Против него поднялось много голосов, стало появляться множество обличений…" В 1786–1787 годах увидели свет записки Элизы фон дер Рекке о пребывании Калиостро в Митаве; была написана брошюра графа Мощинского "Каллиостр, познанный в Варшаве…"; в Праге вышел без указания имени автора написанный Джакомо Джироламо Казановой "Разговор одинокого мыслителя с самим собой"; появлялись разоблачительные статьи в газетах Гамбурга, Берлина и других немецких городов; весной 1787 года Вольфганг Гете совершил поездку в Палермо, родной город Бальзамо, там встречался с его родней и провел собственное расследование прошлой жизни авантюриста, краткий рассказ о результатах которого впоследствии вошел во вторую часть его "Путешествия в Италию", а в 1791–1792 годах по следам этого путешествия написал комедию "Великий Кофта"; в Санкт-Петербурге ставились сатирические пьесы Екатерины II, высмеивающие незадачливого шарлатана Калифалкжерстона…
Но самым страшным разоблачением стало опубликованное французским министром Бретейлем краткое резюме по материалам досье французской полиции и показаниям свидетелей, неопровержимо доказывавшим, что граф Алессандро Калиостро и проходимец Джузеппе Бальзамо — одно лицо. В основу публикации легли показания Серафины на первом допросе по делу об ожерелье в Бастилии в 1785 году. Достаточно привести несколько выдержек из этой публикации:
"Все собранные к сегодняшнему дню факты неоспоримо доказывают, что граф Калиостро, заключенный в Бастилию в 1785 году, является субъектом по имени Джузеппе Бальзамо, который в 1772 году прибыл из Англии вместе с женой своей, Лоренцей Феличиани.
Мадам Калиостро, также отправленная в Бастилию, является той самой Лоренцей Феличиани, с которой вышеуказанный Бальзамо в апреле месяце 1769 года обвенчался в церкви Сан-Сальваторе ин Кампо и которая в феврале месяце 1773 года на основании жалобы Джузеппе Бальзамо была заключена в исправительный дом Сент-Пелажи по причине ее любовной связи с неким, Дюплесси.
Так можем ли мы считать, что Алессандро Калиостро и Джузеппе Бальзамо — одно и то же лицо? Является ли человек, заточивший свою супругу в 1773-м, тем же самым субъектом, который в 1786-м яро ратовал за освобождение жены?