Каллиграфия

Флоренская Юлия

– До чего же странный этот зал, - пробормотала Лиза и на цыпочках приблизилась к барной стойке, за которой на сей раз не было ни души.

– Эй!
– тихонько позвала она.
– Э-эй!

В ответ ничего, только где-то совсем близко заплескалась вода. Лиза не удержалась от любопытства и перегнулась через стойку: внизу в передничке сидел енот и мыл посуду. Надо было видеть, как проворно работают его черные лапки. И тут - «Дзынь!» - десертное блюдце выскользнуло на пол.

–

Вот так всегда!
– пожаловался енот.
– Что ни день, обязательно бьется какая-нибудь тарелка!
– Он вскарабкался на высокий табурет и едва ли не нос к носу столкнулся с Лизой.

– А фужеры целы?
– спросила она.

– Фужеры-то? Целы! О, я вас помню, - сказал зверек.
– Вы наведывались к нам месяцем раньше.

– Тогда мои друзья еще были живы...
– проронила Лиза, и в ее глазах заблестели слезинки.

Енот обходительно пододвинул ей бокал с какой-то малиновой жидкостью.

– Ах, благодарю. Сейчас это как раз кстати, - Она собралась было пригубить, но официант ее остановил.

– Погодите, не пейте! Знаю, о каких друзьях вы горюете. Нет их ни возле Ахеронта, ни в водах Леты, ни на берегах Стикса.

– Конечно, их там нет! Они в раю! Ы-ы-ы!
– заревела Лиза, роняя слезы в малиновый напиток.
– Они были такими хорошими, особенно Донеро... Им нечего делать в царстве Аида.

– Да нет же!
– уверил ее енот.
– Они не погибли!

– Правда что ли?
– всхлипнула девушка.

– Вы пришли за утешением и не обманулись. Гляньте-ка сюда, - И енот постучал тонким пальчиком по бокалу. Жидкость в нем мгновенно потемнела, сделалась рубиновой, и за стеклом, словно в прямом эфире, задвигались изображения.

– Ой! Джейн! Там Джейн!
– воскликнула Лиза и жадно впилась глазами в стеклянный экран.
– Что это, если не мистификация?!

– У нас всё без обмана, - немного обидевшись, сказал полосатый бармен.
– А чудеса всамделишные.

– Кто создал Зачарованный неф?
– отвлеченно спросила россиянка, не отрывая взгляда от бокала.

– Этого я не знаю.

– А вино? Вы ведь не каждому посетителю его предлагаете?

– На самом деле на это вино наложен запрет, - заметил енот.
– Я открыл вам тайну, которую открывать не следовало. И если слух о ней распространится, меня могут уволить.

– Как так уволить?
– испугалась Лиза.

– Да очень просто. Стану обыкновенным пушным зверем, вернусь к своим дядюшкам и тетушкам. За мной будут охотиться лисы, люди будут расставлять капканы рядом с моей норой, а на зиму я залягу в спячку.

–

Нет, этого нельзя допустить! Я сохраню вашу тайну, честное слово!
– пылко пообещала девушка.
– А теперь, с вашего позволения...
– И, залпом осушив сосуд, она рухнула на стойку, как убитая.

– Пускай поспит маленько, раз уж выпила то, что пить не положено, - пробормотал енот, бережно приняв бокал из свесившейся руки.

***

– Знаешь, Франческо, минуту назад у меня возникло ощущение, что у этого ручья нет дна, - сказала Джейн, перегнувшись через перила горбатого мостика.
– Мне показалось, будто под водой был бар из Зачарованного нефа, где мы с Лизой однажды повстречали географа.

– Как интересно, - промолвил Франческо.
– Хотел бы я туда заглянуть...

– По прибытии в Академию обязательно устрою тебе экскурсию, - сказала англичанка.- Но, всё равно, в мире не сыщешь ничего прекрасней сада. Ты-то здесь уже, поди, не в первый раз. А представь, каково мне было увидеть всё это великолепие без подготовки! Я до сих пор не верю, что жива.

– Перестань, Джейн! Вторая неделя на исходе, как мы здесь торчим, а ты еще не обвыклась?!

– Неужели тебе наскучило?
– изумилась та.
– Правду говорят: один из ада рвется, а другому и в раю неймется.

Мимо мостика пролетела веселая стайка соек, и Франческо пригнулся, точно уклоняясь от снаряда.

– Что-то слишком много птиц тут развелось, - проворчал он и отправился в пагоду-библиотеку. А птиц, и верно, поприбавилось. Их чириканье, теньканье, трещание не умолкало в саду даже ночью. В кронах резвились иволги; ласточки повадились строить под крышами пагод гнезда, а два огромных попугая ара облюбовали древний пьедестальный фонарь.

Под ногами Джейн клокотал поток, теплый ветер кружил в воздухе пыльцу, в вышине разлилось синее-синее небо, и грело полуденное солнце. За восточной оградой сада начинались Серебряные горы. Величественные и безмолвные, они вонзали свои снежные пики в самый небосвод, и от них веяло освежающей прохладой. А на западе, там, где обрывался сосновый лес, где с запахом хвои смешивался соленый запах моря, в дюнах отдыхал Донеро. На первый взгляд могло показаться, что он впал в полудрему, прислонившись к смолистому стволу сосны. Однако он был бдителен и встрепенулся, как только заслышал шаги.

– Прошу прощения за беспокойство, - сказала Джулия, присев на колени с ним рядом, - но вы не сдвигаетесь с места вот уже седьмые сутки. Не многовато ли?

– Я ведь в раю, куда спешить?!
– безмятежно отозвался Донеро.
– При жизни я слишком часто мотался по городам и странам, и мне давно следовало с этим завязать. К тому же, я не ощущаю хода времени...

– Вы не в раю, а в саду, - уточнила Венто.
– А это, позвольте заметить, совсем разные вещи.