Каллиграфия
Шрифт:
Джулия мрачно кивнула. Его доводы были неоспоримы. И самого стойкого хватил бы удар, когда бы они вдруг выплыли невесть откуда.
Кимура ласково взял ее за руки и вкрадчиво прошептал:
— Давай не будем ссориться, милая. Нам ведь еще столькое предстоит.
То ли голос его, то ли нежное обращение возымели силу, но Джулия внезапно приникла к нему, и он ощутил аромат ее волос.
— Я с вами до скончания века, синьор, — страстно проговорила она и, поцеловав его в щеку, скрылась в утреннем тумане.
Он и не подозревал, сколь правдивы окажутся его последние слова, сколь много надлежит им в действительности претерпеть и выстрадать. Этот ее поцелуй,
Рассвет принес с собою тревожное известие, которое всколыхнуло весь четвертый апартамент, а также комнату, где обитал Франческо. Итальянца выставили вон вместе с пожитками, не вдаваясь в объяснения, и он с уныло опущенной головою приплелся в гостиную к подругам, где Мирей держала совет. Вопрос стоял более чем насущный: их четверых, сиречь Франческо, Джейн, Джулию и Кристиана, уличили в предательстве, но как-то уж очень неубедительно звучат факты. Факты, изложенные, судя по всему, злоязычною Аннет. Из кабинета директора поступило распоряжение вязать всякого из небезызвестной команды, невзирая на лица.
— Хорошо, что меня всего-навсего выгнали, а не связали, как приказал Деви, — облегченно вздохнул Росси, за что был немедленно удостоен критического взгляда француженки, который, казалось, вопрошал: «Когда же ты, любезный, перестанешь пороть чушь?!».
— Я вам неоднократно говорила, Аннет та еще змея подколодная! Добилась-таки своего. Что у нас полагается за предательство? Расстрел или виселица? — полюбопытствовала Мирей. Франческо громко сглотнул, поднеся руку к горлу. Он даже не знал, какое из двух зол меньшее, чтобы предпочесть одно другому; однако, переведя взгляд на даму своего сердца, понял, что плохо не только ему. Джейн сидела с землистым цветом лица и тряслась, как бланманже. А Джулия… Минуту назад находилась подле окна — и вот: окно распахнуто, а ее точно ветром сдуло. Ищи-свищи!
— Они с синьором Кимура теперь как луна и звезды. Столь же неразлучны, — сбивчиво пояснила англичанка, уловив мысль Франческо. — Ах, что с нами со всеми станется?! — прибавила она, всплеснув руками. — И отчего ты упомянула об Аннет?
— Как?! — вскричала Мирей. — Вы до сих пор не в курсе?! Да Веку из тех особ, которых хлебом не корми — дай в мутной воде порыбачить! Волчица в овечьей шкуре! Она-то ведь, пока вы отсутствовали, по части газетных объявлений и промыванию мозгов целую деятельность развернула! Деви на ее удочку попался, как доверчивая рыбешка, студенты от нее без ума, так что их умами она властвует безраздельно.
— Значит, выхода нет?! — всхлипнула Джейн. Франческо наполовину утонул в мягкой спинке дивана и возвел очи горе.
— Быть может, синьор Кимура что-нибудь придумает? — вставил он, хотя сам подобных надежд отнюдь не питал. В гостиной четвертого апартамента повисло тягостное молчание, и если бы не Лиза, втащившая географа внутрь как нельзя более кстати, то не исключено, что члены заседания вскоре дружно превратились бы в гуттаперчевые куклы.
Донеро проплыл в комнату, спланировал в свободное кресло и с ловкостью факира извлек на белый свет курительную трубку.
— Елизавета посвятила меня в вашу проблему, — сообщил он, сосредоточенно набивая трубку табаком. — Да, Деви и впрямь затрагивал тему о какой-то казни…
При слове «казнь» Джейн с Франческо разом подскочили
— Но я и подумать не мог, — пуская клубы дыма, — что в предатели запишут таких славных ребят, как вы, мои дорогие. Положение нешуточное. Я попробую урезонить Сатурниона, однако ни за что не ручаюсь, — сказал он, колеблясь. — Да, отправлюсь к нему сию же секунду! — осмелел он внезапно и, вспорхнув со своего уютного «насеста», дал отбой.
Первой, кого повстречал Кристиан по дороге в лабораторию, была пожилая уборщица, которая так деятельно орудовала метлой, что приметила его лишь спустя некоторое время. Она застыла на лестничной площадке, точно Лотова жена, которая оглянулась однажды на Содом и Гоморру вопреки наставлениям, а Кимура принял сие бездвижие всего-то за дань уважения и прошел к себе, как ни в чем не бывало. Правда, одно обстоятельство от него все ж не укрылось: никогда еще уборщицы прежде не приветствовали его отвисшими челюстями и безумными взглядами. А у той взгляд был доподлинно безумный и какой-то остекленевший что ли. Такой если и привидится, то непременно в кошмаре и непременно после ночного просмотра фильмов ужаса. В другой раз, когда сотрудники физического отделения отшатнулись от Кристиана, точно от привидения, ему также впору было насторожиться, однако он не придал этому значения, преспокойно погрузившись в изучение рабочего журнала, который в его отсутствие едва ли заполнялся должным образом.
Если ты не предупрежден, если проницательность тебя подводит, ничего не стоит попасться в ловушку, но окружение Кристиана отчего-то было не настроено брать его силой. Перешептываться — да, многозначительно жестикулировать — прекрасно! Но кто из них отважится завязать его в узел?!..
Вопреки стараниям Донеро, который из кожи вон лез, чтобы вразумить директора и понудить его к отмене приказа, наши друзья к вечеру уже сидели за решеткой, в сыром каземате куда Деви обыкновенно сгружал предателей всех мастей и национальностей. Франческо без предисловий шмякнули по макушке чем-то тяжелым; Джейн затащили в уголок и, нимало не усовестившись, усыпили хлороформом. А Джулия подоспела к человеку-в-черном как раз тогда, когда к нему в кабинет ворвалось с дюжину крепких парней в масках и комбинезонах, какими директор весьма щедро снабжал своих секьюрити…
… — Почему ее с нами нет? Что задумали эти мерзавцы?! — неистовствовал Кристиан, расхаживая из угла в угол, меж тем как Джейн содрогалась от рыданий на плече у Франческо. Речь шла, разумеется, о Джулии, которую, по неизвестной причине, предпочли поместить в одиночную камеру. Зачем? Для чего? Предположений была масса — одно другого чудовищней. Такие и вслух высказывать побоишься. Постепенно Кимура предался меланхолии, на челе его пролегли глубокие борозды, и он опустился в задумчивости на хромой табурет. Изредка давящую тишину нарушали всхлипы англичанки да робкие увещевания ее кавалера. Кристиан же страдал безгласно и безутешно.
Аннет Веку упирала в свое время на то, что, если Деви не хочет остаться с носом, девчонку, то есть Джулию, следует охранять тщательнее прочих и держать, по возможности, без сознания, пока не начнется судебное разбирательство. Тогда директор с неподкупным видом заявил, что никакого разбирательства проводить не намерен. Но Аннет всё равно советовала с «этой продажной шкуры» глаз не спускать.
— Меня предостерегли, — сказала она. — Венто в сознательном состоянии представляет собой серьезную угрозу.