Калямбра
Шрифт:
Последний кусочек фразы был самый безобидный и гласил: "Хрен что получишь!"
– Ладно! – успокоился наконец Петька и вынул из портфеля еще одну бутылку. – Я не такой гад, как некоторые. Выпьем, и на танцы!
Мишка, не снимавший улыбку с лица на протяжении всей проповеди, срочно отмобилизовал свое стокилограммовое сиськастое тело и украсил собой стол, и как только это случилось, несколько замусоленных сосулек, исполняющих обязанности волос на его голове, угрожающе зависло над
– Ну что! – воскликнул сильно подобревший к Мишке Петька, когда бутылка свое откапала. – Ринулись? На половые подвиги!
Мишка резко склонил буйну голову на грудь и звякнул под столом воображаемыми шпорами.
Окрашенные в самцовские цвета, они надели шинели и, насколько позволяло выпитое, ринулись.
– Грустное, флотское, лейтенантское сиротство, – вздохнут одни.
– Бездуховность! – определят другие.
– Просто низкая личная индивидуальная ответственность! – изрекут третьи.
Выслушаем всех и продолжим. Итак, сироты из подъезда вышли.
– А чё мы пустыми и… дем? – спросила одна казанская сирота у другой голосом Петьки.
– А чё?
– Праздни-ик… же! – выговорила первая после короткой разминки с шипящими.
– Ну-у? – вопросила вторая, у которой до текущего момента было все в порядке с логикой.
– Давай с флагом пойдем! – скомплектовал все ж таки мысль Петька и указал на флаг, развевающийся над входом.
– С фла-гом? – в растяжку удивился Мишка.
Организация доставания флага была следующей: Мишка упал на четыре кости (на четвереньки), Петька сел на него сверху, Мишка встал, опираясь на торец здания, и с пятой попытки, разгоняясь и нападая на стенку с двухступенчатым селезеночным еканьем, они добыли флаг, слезли друг с друга и отправились в ДОФ.
Через двести метров под влиянием выпитого у обоих от многочисленных пут и наслоений освободилась извилина, заведующая пением в организме.
– Споем? – предложил Мишка, у которого освобождение произошло пораньше.
– Только революционные песни! – сразу отрубил Петька. – Мы же с флагом!
– Хрен с ним! – согласился Мишка. – Пусть будут революционные, но по теме!
Они шли и радовали гражданское население.
– Замучен тяжелой неволей! – плакали две луженые глотки, плавно переходя к сообщению о том, что "темные силы" их "злобно гнетут".
И, как это бывает в таких случаях, им не встретился патруль, хотя улицы города были засеяны патрулями чаще, чем минное поле минами.
Живые и невредимые друзья добрались до ДОФа.
И тут во весь рост встал вопрос с флагом.
– Я вот с такого карманного приучен к флагу! – заявил Петька – Я приучен уважать. флаги!
– Ну? – не понимал его Мишка, растерявший к тому времени способность
– Воткнем назад! – решил Петька. – Падай на четыре кости!
И Мишка "упал на четыре кости", а когда, поелозив в снегу, он встал, на нем, как заправский кавалерист, сидел Петька с флагом.
Прогарцевав иноходью до ближайших знамен, они пристроили там свое полотнище.
В ДОФе навзничь рыдала музыка; в зале густел и клубился запах неухоженных лошадей и женщины подпрыгивали с обещающими блаженство лицами.
Но ни одна из них не выбрала себе на ночь ни Мишки, ни Петьки. Вечер грозил половой неустроенностью.
– Зажрались! – ответил сразу всем женщинам Петька, и друзья отправились домой, используя при движении противолодочный зигзаг.
– Ай биг ю паден! – орал по дороге Петька. Он уже находился в том состоянии, когда обычный человек говорит по-английски.
Дома они выпили совсем немного. Петька прислонил ускользающего Мишку к кровати, проверил его на устойчивость и сказал:
– Веди себя хорошо! А я ненадолго… тут… в один "Кошкин дом".
Целый час Мишка вел себя хорошо, пока ему до родовых схваток не захотелось излиться. Праздник зашевелился, запросился и начал из него выходить.
Поскольку идти по коридору было далеко, а графина под рукой не оказалось, то Мишка просто открыл окно и сейчас же заторопился, затоптался, застонал и наконец, переломившись наружу, облегченно чуть слышно завыл.
Проходящие мимо в тот миг смогли бы лишний раз убедиться в том, что ходить под окнами вредно.
Когда Мишка слез с подоконника, у него тут же прорезался половой инстинкт. Лейтенант русского флота в период гона! Он почувствовал себя могучим пещерным медведем.
Дверь оказалась запертой снаружи (Петька, зараза, постарался), а ключей не было.
Как Мишка ни бился, сломать дверь ему не удалось. Тогда он связал вместе четыре простыни, привязал их к батарее и, перекинув свое ставшее необычайно ловким тело через подоконник, принялся спускаться с четвертого этажа.
На третьем этаже первая от батареи простыня стала развязываться. Мишка скользнул вниз, но успел, пролетая, страстно обнять водосточную трубу.
Военно-морской флот почему-то любит водосточные трубы. Уж очень часто, пролетая мимо, он заключает их в объятья.
Но труба к объятьям подготовлена не была. Это был почетный правофланговый, пенсионер среди труб, и место ему было на свалке. Она мгновенно переломилась, и Мишка, скользнув ниже, попал одной ногой в прочный, как ошейник римского раба, держатель трубы. Его развернуло и брякнуло, но он не упал, а завис вниз головой, сжимая руками остаток водостока.