Камаэль
Шрифт:
– А теперь, объяснитесь, сударь. Кто вы вообще такой и какого хрена увозите меня от брата?
Я видел в зеркале заднего вида, как мрачно нахмурился вампир, чуть прикусив губу. Он некоторое время молчал, а затем тихо, но достаточно отчётливо заговорил, и его бархатный голос окутал меня с ног до головы, излечивая от душевных ран, убирая беспокойство и, казалось, баюкая:
– Моё имя – Виктор. Полностью, как ты наверняка слышал, Викториус Кристофер Мерт. Я, как и Джинджер, твой старший брат. И, как ты уже успел заметить, мы с ним близнецы. Матушка старается обо мне не вспоминать, а Джинджер – подавно. Но я никогда не думал, что они умолчат обо мне.
– А почему они не должны были молчать? – Ппоинтересовался я, уложив подбородок на колени и внимательно слушая Виктора, – Надеюсь, ты мне всё расскажешь?
–
Девушка повернулась ко мне, и губы её дрогнули в едва заметной тёплой улыбке.
– Рада назваться тебе, Льюис Мерт, моё имя – Камилла к’Рон, – представилась дроу, протягивая мне свою изящную ладонь с длинными пальцами и острыми коготками.
– Приятно познакомиться, – несколько удивлённо отозвался я, пожимая красавице руку.
Правда, на этом все разговоры закончились, оставшуюся часть пути мы провели в молчании, которое прерывалось лишь отдалённым грохотом грома, шумом двигателя и шелестом дождя по стеклу и крыше.
Через треть часа Виктор остановил машину у высотного здания, первым вышел под дождь и открыл передо мной двери, помогая выбраться и взять рюкзак. Камилла вышла самостоятельно. Я с любопытством окинул высоченную махину, крышу которой едва мог рассмотреть, взглядом и глянул на Виктора:
– Где это мы?
– В центре. Я живу здесь. – пояснил брюнет, накидывая мне на плечи свой тёплый, кожаный плащ, чтобы скрыть мою порвавшуюся от перевоплощения одежду, чем тут же увеличил мою симпатию к нему.
Сдав меня на руки Камилле, Виктор вновь сел в машину и уехал в сторону подземной парковки, а вот дроу, натянув на голову капюшон, повела меня в здание, которое внутри, казалось, было ещё больше, чем снаружи. Высокий потолок холла был расписан на восточный манер, деревья в кадках с землёй несколько оживляли мёртвую картину. В конце холла нашёлся лифт, хотя вживую я с этим «зверем» столкнулся впервые. Когда же Камилла вошла вместе со мной в это чудо техники и нажала кнопку «37» этажа, я чуть не умер от страха. Поскольку стенки и пол кабины были выполнены из толстенного, прозрачного стекла, я прекрасно видел, как удаляется пол. И, хотя, высоты я не боялся, сердце моё быстро убежало в гости к нижней части тела. Вжавшись в стену, я крепко зажмурился, но от этого стало ещё страшнее – я чувствовал некую пустоту под ногами, как меня слегка вжимает в пол, но поделать с этим чувством я ничего не мог.
Когда двери лифта открылись, я стрелой вылетел в коридор, прижимая к себе рюкзак и с некоторым ужасом смотря на Камиллу, которая с насмешливой улыбкой спокойно вышла в коридор и мимо меня направилась к дальней квартире. Она плавно покачивала бёдрами, ступая тихо, точно кошка, хотя грация именно этого зверя ей и была присуща. Остановившись у двери, она достала связку ключей и принялась копаться с замком:
– Привыкай к новым вещам, Льюис. К прежней жизни тебе уже не вернуться.
Открыв передо мной двери, девушка посмотрела на меня внимательно и даже с некоторым сожалением, после изобразив на своих красивых губах улыбку. Приняв сказанные ею слова к сведению, я шагнул в квартиру и замер в прихожей, потолок которой был выложен зеркальными плитками, а пол, напротив – деревянными, от которых исходило приятное тепло: снизу шёл подогрев, чтобы можно было спокойно ходить босяком и не бояться замёрзнуть. И это было сейчас как нельзя кстати – мои голые ноги после холодного, мокрого асфальта улицы и пола лифта едва держали меня, онемев. Огромный шкаф-купе занял всю стену, и я сразу прикинул масштабы денежных растрат. Осторожно сняв с себя плащ Виктора, я протянул его дроу и поднял на неё взгляд:
– А можно мне принять ванную? Я очень замёрз.
Девушка с секунду смотрела на меня с подлинным недоумением, точно впервые услышала о том, что живые существа имеют свойство мёрзнуть, а затем кивнула и указала на тёмную дверь в конце коридора:
– Можешь пользоваться любым полотенцем.
Всё так же прижимая к себе рюкзак, на удивление не успевший промокнуть, наверняка благодаря стараниям Виктора, я зашёл в ванную, которая была отделена мраморными плитами, а сама «посудина» занимала целый угол, хотя это можно было бы скорее назвать
Меня внезапно со всей силы рвануло ко дну, и всё, что я успел сделать – вскрикнуть и взмахнуть руками. Тело моё будто наполнилось свинцом, а волосы кто-то крепко держал. Я начал вырываться, но мои руки и ноги тут же были грубо схвачены ледяными пальцами с острыми когтями. Воздуха в лёгких не хватало катастрофически, вода залилась в нос и рот, глаза различали только неясные блики воды, сознание медленно уплывало куда-то в темноту и холод. Силы для сопротивления иссякли.
Приятное тепло окутывало меня со всех сторон, дышать было так легко и приятно, что хотелось дышать вечно этим сладким воздухом, в котором причудливо переплетались ароматы мяты и сухофруктов, щекоча моё обоняние и будоража воображение. Именно этот аромат заставил меня открыть глаза. Передо мной был высокий потолок с причудливой лепниной в виде роз и змей, что переплелись между собой в безмолвной борьбе. Чуть повернув голову, я увидел возле кровати невысокий кофейный столик, на котором стоял чайник-заварник, исходящий ароматным парком, и блюдо с сухофруктами. Рядом умостилась пепельница, полная окурков и пепла. Подняв взгляд выше, я разглядел сидящего в кресле Виктора. Он был мрачен и напряжённо смотрел в строну окна, держа перед губами раскуренную сигарету, от которой шёл приятный на запах дым. Он держал эту «палочку счастья» как-то особенно изящно, зажав её у основания указательного и средних пальцев и чуть придерживая снизу большим пальцем. Колечки дыма поднимались вверх, на миг окутывая его лицо и расступаясь в стороны от его бесшумного дыхания. Повернувшись на бок, я подпёр голову рукой, любуясь его тонкими чертами лица и невольно начиная улыбаться – его обаянию было бесполезно оказывать какое-либо сопротивление. Задумчивый взгляд тёмно-серых глаз хранил в себе опыт, не свойственный мужчине его возраста. А ведь если верить Виктору, ему было всего лишь двадцать четыре года! Но взгляд у него был куда как более «древний», ничуть не похожий на задиристый взгляд Джинджера.
Наконец, отойдя от каких-то своих размышлений, Виктор перевёл на меня взгляд и чуть улыбнулся, отчего по его лицу словно бы прошлась волна света:
– А я всё ждал, когда ты очнёшься.
– В таком случае я бы хотел знать, сколько я без сознания, – вытянув руку и уложив на неё голову, попросил я, не сводя зачарованного взгляда с Виктора.
Завораживающий голос и грация движений оставляли неизгладимое впечатление, которое западало мне глубоко в душу, а из этих семян вскоре должны были прорасти первые нежные ростки, о которых я пока не имел ни малейшего понятия.
– Сутки, – кратко отозвался Виктор, сбрасывая пепел и делая глубокую затяжку, чуть прикрывая глаза, а затем запрокидывая назад голову и выпуская дым через нос. Даже эти наигранные величественность и пафосность ему невероятно шли.
– Что произошло? – поинтересовался я, восхищённо смотря на то, как курит брат, как облачка дыма обволакивают его лицо, срываясь с его чувственных губ.
– Водяные. Кто-то из Тёмных подкинул их яйца нам в ванную. По идее, на твоём месте сейчас должен быть я.
Я довольно хмыкнул и теплее закутался в одеяло, глядя на мужчину и едва не начиная мурлыкать:
– Что ж, хотя бы яйца они подкатывать умеют. Но, думаю, тебе придётся немного обломаться, потому что это место – слишком тёплое и уютное.
Горькая улыбка, скользнувшая по губам Виктора не могла не насторожить, а потому напряжение тут же выгнало веселье и хорошее расположение духа, как трактирщик выгоняет напившихся до поросячьего визга посетителей взашей:
– Что?
– Теперь на твои прекрасных кистях и лодыжках отпечатаются следы их рук, – с каким-то особенным сожалением оповестил меня вампир, удавливая сигарету в пепельнице, а затем чуть улыбаясь. – Радует то, что это ненадолго.