Камаэль
Шрифт:
– Какие к чёрту, просьбы, когда ты говоришь мне “должен”?!
– Вскричал я, отталкивая от себя брата и делая несколько шагов назад, чудом не наступая на осколки, чувствуя себя не лучше, чем в лапах Джинджера.
– Какие к чёрту соглашения и мир, когда вы без объяснений крадёте меня и тащите без моего полного согласия чёрт знает куда?!
– Послушай меня!
– Рявкнул мужчина, хватая меня за плечи и вжимая в стену так, что я едва касался мягкого ковра кончиками пальцев. Злость тут же сменилась страхом.
– Наши существа в полном отчаянии! Королева умерла, Совет отказывается что-либо делать кроме как возиться с неразумным ребёнком эльфов, которые оставили его! Ты - наша последняя надежда, Льюис. А теперь ты хочешь развернуться и уйти?!
Виктор дышал тяжело, зрачки его превратились в узкие щёлочки,
– Прости, малыш, - тихо шептал он, поглаживая меня по спине и пытаясь унять мою дрожь.
– Я не хотел тебя пугать.
А тем временем всё то, что накопилось во мне, стало выходить через истерику. Слёзы текли по щекам, а дыхание давалось с трудом, рваными облачками срываясь с моих губ, больше напоминая сипение или сдавленные стоны человека, упавшего с размаху на спину. Страх, ужас, бешенство, непонимание - всё выходило через эти слёзы, что ядовитой кислотой обжигали щёки, сдавливали грудь стальным кольцом. Пелена застилала глаза, а потому я с трудом мог рассмотреть лицо Виктора, который с сожалением, болью и сочувствием смотрел на меня. Как когда-то давно в детстве, когда мне было плохо и я бежал к матери, чтобы обнять её, я обнял вампира, уткнувшись лицом ему в грудь - выше при всё моём уважении не доставал. Его сильные руки поддерживали меня, и становилось спокойно, хотя плечи всё ещё сотрясались от едва слышных рыданий.
Мягкие, чуть шероховатые губы прошлись по лбу, а затем и по щекам, собирая непрошенные слёзы, успокаивая и даря невероятную нежность, на которую, как мне казалось, этот мужчина был неспособен. Да и был ли я тогда достоин этой нежности? События вновь бросились вскачь, равно как и сердце, когда губы Виктора мазнули по моим собственным. Это ощущение разом выдворило из меня всю истерику, вновь вселив некоторый страх, но при этом - счастье. Медленно возвращающие свой тёмно-серый цвет глаза брата так и блистали в интимной полутьме комнаты, прожигая насквозь. Секунда длилась целую вечность. Судорожно вздохнув, я подался ему навстречу, приподнимаясь на цыпочки и крепко стискивая сильные плечи. Стоит ли говорить то, что в этих делах я был не только девственником, но ещё и полнейшим чайником? Но Виктор стерпел неумелые касания губ, компенсируя всё своим собственным опытом. Горячий язык скользнул меж моих губ, чуть раздвигая их, и я, поддаваясь его инициативе, приоткрыл рот. Эти ощущения невозможность описать так, как они есть на самом деле. В первый миг мне стало страшно и противно, как будто бы огромный, склизкий червяк скользнул по моему языку, а затем стало как-то на удивление хорошо, когда осознание всего происходящего вдруг свалилось на меня. Я, в одном белье, украденный из-под носа старшего брата, который хочет продать меня работорговцу-извращенцу, внезапно оказавшийся названным принцем (или королём?) Светлых существ, целуюсь со своим внезапно появившимся старшим братом, о котором не знал всю свою жизнь, когда жизни тысячи существ висят на волоске!
Оторвавшись от губ вампира, я шарахнулся от него, как от огня, едва вырвавшись из его рук, но тут же с силой наступил на острый осколок. Яркая, как солнечный свет, боль пронзила всё моё тело, и я уже готов был поздороваться с полом, но Виктор в очередной раз спас меня. Правда, лучше бы он так не делал. Он хотел перехватить меня за плечо, но рука его соскользнула, а затем со всей силы вцепилась в мои волосы. С одной стороны я был ему безумно благодарен, поскольку острый осколок чашки смотрел мне прямо в глаз, явно жалея, что не может его выколоть, но с другой стороны у меня было такое чувство, что мой скальп сейчас меня покинет.
– Отпусти меня, придурок, - рыкнул я, оперевшись на руки и дёрнув головой.
Однако, Виктор
– Не будь сейчас за дверьми Габриэля, я бы взял тебя на этом самом полу, в осколках, чтобы потом слизывать твою кровь.
А затем тяжёлый водопад волос опал на мои плечи - вампир наконец отпустил меня и принялся собирать осколки, словно бы ничего и не происходило, а вот мои щёки, шею, уши и даже кончик носа залил румянец стыда и злости. Дёрнув головой и с трудом поднявшись на ноги, не наступая на больную ступню, я опустился на кровать. Вытащив мелкие осколки, я поднял взгляд на Виктора. Он выглядел настолько безмятежно, словно прогуливался по садам давно знакомого и даже несколько опостылевшего места, покуривая свои любимые сигареты, как будто только что не целовался со мной и не обещал меня грубо трахнуть. Фыркнув и воспользовавшись тем, что на моей шее висит амулет, я перевоплотился, со страхом вслушиваясь в опасный треск кровати.
– Ну и что это значит?
– Мрачно поинтересовался Виктор, который уже сгрёб осколки в одну кучку и замер у дверей, - Мне ещё нужно поговорить с тобой вообще-то.
Рыкнув ему вслед, я принялся зализывать рану на задней лапе, чувствуя, что долго такого издевательства кровать, предназначенная всего-лишь для двух людей, не выдержит, а потому мне стоило как можно быстрее закончить с врачеванием самого себя.
Через полчаса Виктор устроил комнату для напольного чаепития, уложив на ковёр подушки и поставив между ними чашечки и угощения. Для меня, изголодавшегося, это было просто волшебно, хотя Габриэль и наморщил свой очаровательный носик. Эльф облачился в домашнее кимоно цвета осеннего неба с прихотливой серебряной вышивкой, которое достаточно развратно оголяло его плечи и стройные ноги, а потому всё то время, что мы провели в одной комнате, мне жутко хотелось его спросить, почему он смеет присутствовать в таком виде перед будущим королём, но я сдерживался, ведь ещё не дал своего согласия и королём, формально, не являлся. Виктор же сидел, как на иголках, то и дело бросая совершенно недвузначные взгляды на ножки Габриэля, что меня раздражало и выводило из себя. Чай был зелёным и совсем некрепким, как раз для меня, а потому успокаивал мои расшатанные нервы и располагал к беседе.
– Ну, что вы здесь решили?
– Наконец с нажимом поинтересовался эльф, больше обращаясь ко мне, чем к вампиру и смотря на меня, как на соперника.
– Пока что Льюис не дал мне своего точного ответа, - мрачно отозвался Виктор, раскуривая очередную сигарету, - но я очень надеюсь, что ответ будет положительный.
Два внимательных, несколько напряжённых взгляда прошило меня насквозь. Я молчал, прикидывая в голове шансы на выживание, возвращение домой, сдачу экзаменов, поступление и обустройство, а затем тихо вздохнул, поставив на соседнюю чашу весов жизни Светлых существ и их свободу.
– Я… Наверное, я соглашусь, - тихо выдохнул я, затем прерываясь и делая несколько глотков тёплого, чуть сладкого чая.
– Но я должен знать, что от меня нужно, что от меня хотят.
– Отлично!
– Тут же воскликнул Габриэль, отставляя свою чашечку и вылетая из комнаты подобно метеориту, отчего подолы его кимоно взметнулись, показав его задницу, обтянутую чуть прозрачными, кружевными трусиками, а мне так и захотелось вмазать по ней всей раскрытой ладонью. Через несколько мгновений эльф влетел обратно и плюхнулся на подушки, едва не разбив очередную чашку и не расплескав чай, - вот, посмотри, здесь несколько бумаг, которые говорят о том, что делать должен и что ты делать не должен, а так же устав Светлых Существ и договора прошлых десятилетий.
Эльф тараторил без умолку, раскладывая передо мной пергаменты, длинные свитки, которые были вдоль и поперёк исписаны витиеватыми знаками, значение которых я совершенно не понимал, а потому чувствовал себя совершенно недоразвитым младенцем, которого посадили за программирование. Когда Габриэль, внезапно оживший, посмотрел на меня, он замер, а затем стал переводить растерянный взгляд с Виктора на меня и обратно:
– Только не говорите, что он не знает светло-эльфийского!
– Не знаю, - тут же кивнул я, с ужасом смотря на закорючки и завитки текста, которого здесь было очень и очень много.